Татьяна Терещенко - Симфония по творениям святителя Василия Великого

– Как узнается гордый и чем врачуется?

– Узнается потому, что домогается предпочтения. А врачуется, если будет верить суду сказавшего: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4, 6). Впрочем, надо знать, что хотя убоится некто суда, произнесенного на гордость, однако же не может исцелиться от этой страсти, если не оставит всех помышлений о предпочтении, как невозможно разучиться какому-нибудь языку или искусству, не перестав совершенно не только делать или говорить что-нибудь относящееся к этому искусству, но и слушать говорящих и видеть делающих. Это же надо соблюдать и в рассуждении всякого порока (5).

– Поскольку Господь утверждает, что всякий, возвышающий сам себя, унижен будет (Лк. 18, 14), и апостол повелевает: не высокомудрствуйте (Рим. 12,16), – и в другом месте говорит: горды, надменны, напыщенны (2Тим. 3,2, 4), – и еще: любовь не гордится (ου φυσιουται, 1 Кор. 13, 4), – то кто высокомудрен, кто величав, кто горд, кто напыщен и кто разгордившийся?

– Высокомудрен тот, кто сам себя возвышает, высоко думает о собственных своих заслугах, превозносится подобно известному фарисею (Лк. 18, И и далее) И не ставит себя в ряд со смиренными: он же может быть назван и разгордившимся, как обвинены в том коринфяне (1 Кор. 5, 2). А величав тот, кто не соображается с узаконениями, не выполняет и того, чтобы тем же правилом жительствовать и тоже мудрствовать (Флп. 3,16), но придумывает собственный свой путь правды и благочестия. Горд, кто хвастается тем, что у него есть, и старается казаться чем-то выше того, что он в действительности. Напыщенный же или может быть одно и то же с гордым, или близок к нему, по сказанному у апостола: тот горд (тетофсотоя), ничего не знает (1 Тим. 6,4) (5).

Ты высоко о себе думаешь, потому что почтен, и милость берешь за предлог к гордыне. Познай же наконец, кто ты, как Адам, изверженный из рая, как Саул, оставленный Духом Божиим, как Израиль, отсеченный от святого корня. Сказано: держишься верою: не гордись, но бойся (Рим. И, 20). За милостью следует суд, и Судия исследует, как воспользовался ты данным тебе по милости. Если же не понимаешь и того самого, что сподобился благодати, но в избытке бесчувствия благодать обращаешь в собственную свою заслугу, то не досточестнее ты блаженного апостола Петра, потому что любовью к Господу не возможешь превзойти того, который так сильно любил, что желал и умереть за Него. Но поскольку он выразился высокомудренно, сказал: если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь (Мф. 26, 33), – то предан человеческой боязни, и пал даже до отречения, вразумляемый падением соблюдать осторожность и научаемый щадить немощных сознанием собственной немощи и ясным уразумением, что как, утопая в море, поддержан десницей Христовой, так в обуревании соблазном подвергшись опасности погибнуть от неверия, охранен силой Христа, Который и предсказал ему, что случится с ним, говоря: Симон! Симон! Се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих (Лк. 22,31–32).

И Петр, обличенный таким образом, справедливо получил помощь, будучи наставлен отложить высокомерие и щадить немощных. А этот фарисей несносный и чрезмерно горделивый, не только смело полагающийся на себя, но и злословящий мытаря пред Богом как виновный в гордыне лишился похвалы за праведность. И мытарь пошел оправданным более его (Лк. 18,14), потому что прославил Святого Бога и не смел смотреть вверх, но просил одного помилования, обвиняя сам себя, что показывал и наружным видом, и биением в перси, и тем, что не искал ничего иного, кроме помилования. Поэтому смотри и имей во внимании этот пример, как тяжек вред гордыни, и поучайся из него. Утратил праведность возгордившийся, погубил мзду смело полагавшийся на себя, уничижен перед смиренным и грешником возвеличивший себя перед ним и не дождавшийся суда Божия, но сам произнесший о нем суд. А ты никогда не превозносись ни перед кем, даже и перед великими грешниками. Смиренномудрие часто спасает и того, кто сделал многие и великие грехи. Не оправдывай себя более другого, чтобы, оправдавшись по собственному приговору, не быть осужденным по приговору Божию. Я и сам не сужу о себе, – говорит Павел. – Ибо хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь: судия же мне Господь (1 Кор. 4, 3–4) (1).

Преступающие границы обращают слова Моисеевы в защищение науки о днях рождения и говорят, что жизнь наша зависит от движения небесных тел, а на этом основании у халдеев сделаны по звездам указания, чему должно с нами случиться. И это простое выражение Писания: для знамений (Быт. 1, 14), по усмотрению своему, разумеют они не о состояниях воздуха, и не о переменах годовых времен, но о жребиях жизни. Ибо что говорят? Стечение известных движущихся звезд со звездами, находящимися на зодиаке, когда они, сошедшись между собой, составляют известную фигуру, производит определенные рождения, а иное расположение звезд доставляет противоположный жребий жизни.

Об этом не бесполезно, может быть, рассудить, начав, для ясности, несколько выше. Но скажу не что-либо собственное свое, а воспользуюсь к обличению их собственными их словами, чтобы зараженным таким недугом доставить некоторое врачевание и прочих предостеречь от падения в подобные заблуждения.

Изобретатели этой науки о днях рождения, приметив, что в продолжительные части времени ускользают от них многие фигуры, заключили меры времени в возможно тесные пределы, потому что в самое малое и краткое время, и как выражается апостол, вдруг, во мгновение от (1 Кор. 15, 52), бывает величайшая разность между рождением и рождением. И родившийся в эту точку времени будет обладателем городов, князем народов, станет изобиловать богатством и властительствовать, а родившийся в другое мгновение времени будет попрошайкой и нищим и ради насущного пропитания станет ходить от дверей к дверям. Поэтому, разделив на двенадцать частей так называемый зодиакальный круг, поскольку солнце эту двенадцатую часть так называемой неподвижной сферы проходит в тридцать дней, каждую двенадцатую часть разделили они на тридцать частей. Потом, каждую таковую часть подразделив на шесть-десять частей, каждую из шестидесятых рассекли опять на шестьдесят.

Итак, предполагая, что для родившихся есть известные положения неба, посмотрим, возмогут ли они соблюсти такую точность в разделении времени. Как скоро родился младенец, бабка начинает рассматривать, мужеского или женского пола родившийся, а потом дожидается крика, который бы служил признаком жизни в новорожденном. Сколько шестидесятых долей протечет в это время! Вот объявила она халдею о новорожденном. Сколько надобно положить мельчайших частей на пересказ бабки, особенно если случится, что замечающий час стоял вне женского отделения в доме? Ибо тому, кто хочет рассмотреть гороскоп, надобно с точностью описать час, будет ли это дневное или ночное время. Какое же множество шестидесятых долей протечет еще в это время? Рассматривающему гороскоп надобно найти о звездах не только в какой они из двенадцатых частей, но и в какой доле двенадцатой части и в какой шестидесятой доле из тех, на которые, по сказанному, разделена каждая из первых долей, или, чтобы дойти до точности, в какой шестидесятой из тех, на которые подразделяются первые шестидесятые. И такое столь дробное и неуловимое вычисление времени, говорят они, надо сделать для каждой из планет, чтобы найти, какое положение имели они в рассуждении неподвижных звезд и какую фигуру составляли из себя взятые в совокупности звезды во мгновение рождения младенца. Поэтому если невозможно с точностью определить время, а замена одной кратчайшей доли другой делает погрешительным все, то смешны те, которые трудятся над этой несостоятельной наукой и с разверстым ртом углубляются в себя, как будто могут узнать, что с ними будет.