Лора Герд - Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914

Между тем Св. Синод, верный принятому решению, 6 февраля 1910 г. снова решительно потребовал возвращения иеромонаха Павла в Россию. Приехав в Петербург, о. Павел вновь обратился за помощью к И. А. Зиновьеву, теперь состоявшему членом Государственного совета, и тот 5 июня 1910 г. написал обер-прокурору С. М. Лукьянову письмо в его защиту [183] И. А. Зиновьев – С. М. Лукьянову. 5 июня 1910 г. // Там же. Л. 27-27об. . В своем обращении к обер-прокурору о. Павел характеризует действия о. Ионы как «самоуправное, посредством обмана начальства, лишение меня должностей и службы» [184] Иером. Павел – С. М. Лукьянову. 3 июня 1910 г. // Там же. Л. 28-29об. .

15 июня 1910 г. о. Павел обращается к С. М. Лукьянову с новым пространным письмом, в котором высказывает свои соображения по вопросу русской церковной политики на православном Востоке. «Есть в нашей церковной жизни одно явление, в высшей степени печального свойства – это все более и более возрастающее обособление, отчуждение нашей церкви от церковной жизни православного Востока, с которым – между тем – мы связаны таким глубоким духовным родством – единством веры и общением благодати. Говорим не об оскудении у нас симпатий „к грекам'' к чему весьма многие насмешливо готовы иногда свести дело, а о равнодушии и холодности, проявляемой, по-видимому, в самой церкви, к судьбам православия, и даже христианства на Востоке, по отношению к которым тщательно стараемся держаться в стороне» [185] Иером. Павел – С. М. Лукьянову. Санкт-Петербург, 15 июня 1910 г. // Там же. Л. 30-31об. . Далее автор письма снова поднимает многократно обсуждавшийся вопрос о назначении представителя Русской церкви в Константинополь. «Наша церковь и церковное правительство, – продолжает он, – не имеют на православном Востоке ни лиц, ни учреждений даже просто для того, чтобы через них обстоятельно и своевременно знать о происходящих там событиях и переменах в церковной жизни, не говоря уже о лицах и учреждениях, уполномоченных развивать какую-либо деятельность от имени русской Церкви и в ее интересах». Такое положение дел, по мнению о. Павла, совершенно ненормально и лишает Русскую церковь возможности осуществлять непосредственные контакты с Константинопольским патриархатом и влиять на положение дел в нем. В качестве примера он указывал на возникший незадолго до того кипрский церковный вопрос, когда патриархат сам проявил инициативу обратиться к Русской церкви с вопросом об избрании Кипрского архиепископа. «Ясно, что и церкви нашей необходимо иметь на Востоке свои органы, с помощью которых совершалось бы дело правильного осведомления ее относительно тамошней церковной жизни, а затем – и соответствующая деятельность на пользу наших церковных интересов. Словом, необходимо учреждение на православном Востоке русской церковной миссии. Эта необходимость, сознанная некогда, вызвала к жизни так называемую духовную нашу миссию в Иерусалиме. К сожалению, с течением времени иерусалимская миссия, совершенно затертая деятельностью Палестинского общества и по другим причинам, превратилась в простое общежитие монахов-требоисполнителей. А кроме того, Иерусалим хотя и важный, но не самый выдающийся центр церковной жизни на православном Востоке. Таким является – Константинополь, столица, местопребывание „вселенского" патриарха, турецкого парламента, послов великих держав». В заключение он предлагает свою кандидатуру в качестве представителя Русской церкви в Константинополе [186] Там же. .

Но и на этот раз Св. Синод остался глух к его воззваниям. 19 июля 1910 г. о. Павел назначается смотрителем Торопецкого духовного училища [187] Там же. Л. 33. , а 19 августа вышел приказ о прекращении переписки о дозволении о. Павлу возвратиться в Константинополь [188] Там же. Л. 34-34об. . Таким образом, из-за личной ревности и мелких материальных соображений со стороны непосредственного начальника, по одному непроверенному доносу, этот несомненно талантливый и подготовленный для службы на Востоке человек был отстранен от деятельности в Константинополе. Данный случай в истории Русской церкви, к сожалению, не был единичным. Противостояние архимандрита Ионы послу И. А. Зиновьеву, исполненное ссор и обид на личной почве, является отражением как несогласованности позиций МИДа и Св. Синода, так и противоборства двух направлений русской политики – прославянской и русской имперской со стороны посла и Ф. И. Успенского и прогреческой в лице о. Ионы. По-разному понимаемый интерес России на православном Востоке приводил к печальным недоразумениям и открытым конфликтам. Таким образом, очередная возможность сближения России с греческим духовенством была упущена, равно как и очередная попытка учреждения постоянного духовного представительства в османской столице.

После ухода на покой 26 июля 1913 г. архимандрит Иона поселился в своем доме в Галатарии, вблизи храма-памятника в Сан-Стефано. Русское правительство назначило ему пенсию в размере 1000 рублей в год [189] РГИА. Ф. 797. Оп. 83. 2 отд. 3 ст. Д. 79. Л. 15-18об. . На его место был назначен ректор Тверской семинарии архимандрит Ювеналий (Машковский).

В 1907 г. по ходатайству российского посла в Риме Муравьева Св. Синодом была учреждена викарная Кронштадтская епископская кафедра для заведования русскими церквами Западной Европы. 28 июня 1907 г. на эту кафедру был назначен епископ Владимир (Путята). Согласно инструкции от 31 июля 1907 г., ему были подчинены все заграничные русские церкви за исключением Константинополя и Афин; мотивом такого исключения было наличие в этих городах древних православных епископских кафедр. Однако по определению Св. Синода от 2/24 сентября 1908 г. еп. Владимиру была дана новая инструкция о включении в сферу его деятельности также Константинополя и Афин. В конце 1908 г. он хотел посетить Афины с целью инспекции русской церкви, но это вызвало большое недовольство со стороны греческого духовенства; в результате поездка не состоялась [190] Там же. Оп. 190. VI отд. 1 ст. Д. 351. Л. 26–27. .

Поездка еп. Владимира в Константинополь была запланирована на 1909 г. Поначалу патриарх Иоаким III благосклонно отнесся к этому намерению. Русский посол в Константинополе Н. В. Чарыков высказал мнение, что посещение еп. Владимиром русского храма в принципе возможно, но только при условии соблюдения канонических норм и тех форм, которые считаются патриархией достаточными для предотвращения недоразумения [191] Письмо от 13 декабря 1909 г. № 92 // Там же. Л. 29. . Напротив, настоятель русской посольской церкви в Константинополе архимандрит Иона (Byколов) не находил посещение еп. Владимира целесообразным. Дело в том, писал он, что вопрос обсуждался на заседании патриаршего Синода, и митрополиты Ксанфийский и Писидийский были против допущения Владимира к служению в Константинополе. Они высказывали опасения, что русские хотят поставить в Константинополе экзарха наподобие болгарского, а поминовение еп. Владимира на богослужении противоречит церковным канонам. «Настроение тревожное и опасное», – так резюмировал ситуацию архимандрит Иона; ради церковного мира от посещения нужно отказаться [192] Там же. . По материалам дипломатической переписки митрополит Санкт-Петербургский Антоний уже приготовил письмо к патриарху Иоакиму III с просьбой о разрешении еп. Владимиру служения в русской церкви, однако в ходе дальнейшего обсуждения возникли разногласия [193] Письмо митрополита Антония отправлено так и не было. Проект письма: там же. Л. 5–6; чистовой оригинал: там же. Л. 12-12об. . С одной стороны, в МИДе высказывались мнения, что поскольку русские посольские церкви подчиняются митрополиту Санкт-Петербургскому, а посольства, как и все дипломатические учреждения, пользуются правом экстерриториальности, то никакого разрешения Константинопольского патриарха на служение еп. Владимира вовсе не требуется. Более того, испрашивать подобное разрешение расценивалось как принижение достоинства России [194] «Русские церкви в Константинополе пользуются внеземельностью, и охранение этого порядка представляется с политической точки зрения необходимым. Поэтому является желательным установить: не может ли сказанный принцип быть в некоторой степени нарушен упоминанием в послании митрополита Санкт-Петербургского просьбы Св. Синода о преподании патриархом благословения преосв. Владимиру на совершение богослужения» (А. П. Извольский – С. М. Лукьянову. 31 декабря 1909 г. № 1232 // Там же. Л. 7–8). . Противники этой точки зрения стояли за соблюдение буквы канонов и прав Константинопольского патриаршего престола.