Владимир Красиков - Библия как реальность. Предельные значения библейских картин мира

Во-вторых, само это соотношение "субъекта – объекта" представленно в, через, посредствомзначений "реальности". Это типичная медиативнная совокупность значений ( если же говорить о их генерализации в виде категории "реальности" – то она представляет собой как бы свернутость совокупности этих значений, а раскрытие категории – их разворачивание), содержащая в себе, явно или неявно, определенное решение о характере соотношения субъекта и объекта. А именно: активны субъект или объект, откуда они возникают и каков смысл их существования.

Конечно, мы говорим здесь "философским языком" – те же значения, но меньшей степени общности и более приближенные к повседневным смыслам, предстают в виде вопросов: о значимости людей и Бога (как "субъектов") в материальном мире; сферах их зависимости и независимости (как степени возможностей влиять или определять ход событий); насколько действенны или нет мысль, дух, убежденность для вещественного мира; что есть сфера "Я", откуда возникла подобная "реалия" и какова ее конечная судьба; что определяет человеческое поведение: дух или плоть и т.п. Таким образом, определенная интерпретация значений реальности является определенным полаганием (устанавливанием) "рисунка смысла" основной онтологической структуры (матрицы) – "субъекта и объекта". Разумеется, современных сторонников десубъективации философии (постмодерн) не устроят подобные констатации, которые они привычно будут классифицировать как очередное выражение застарелого предрассудка "логоцентризма" (Эго-центризма западноевропейского мышления) и догматов мышления, "застывшего в бинарных оппозициях". Полемическим ответом им могут служить следующие соображения. Первое.

Двоичная структуризация мышления людей или "субъект-объектная парадигма" признается (правда как ущербная, несовершенная, требующая "деконструкции") самим постмодерном. Второе. Полагания "бессубъектной реальности", "реальности объективных смыслов символического универсума" – это, скорее, один из возможных образов фактичности (которая в своей "непосредственности" обладает только одной бесспорной квалификацией-признанием – и опять-таки со стороны "субъекта" – признанием "наличности", т.е. что нечто имеет место быть), нежели ее "адекватный образ". Хотя, следует признать, что этот образ вечно становящейся, формотекучей, сложносмыслосоставной реальности является во многом весьма удачной метафорой, Но все же, это – "реальность" для особого субъекта – личностей с высокорефлексивным интеллектом, почему-то решившими предельно субстанциализировать (т.е. приписать значения самодовлеющего, объективного, всеопределяющего основания для вселенной) человеческие смыслы со свойственными им атрибутивными характеристиками процессуальности, динамизма и самоорганизации. В итоге – десубъективированный Гегель: значения реальности как самостановящейся тотальной идеальности смыслоскольжения, мира объективных смыслов – но, в отличии от Гегеля, – без "начала", "цели" (типа "самоусложнения", "саморазвития").

Итак, нет "истины" реальности, пусть даже и "без субъекта" – есть много значений реальности, являющихся "истинными" для разных субъектов, а не одного абстрактного "антропологического" (который существует лишь в вариантах философских антропологий). Конечно, есть несомненно общее в самой субъективности: одни основания, имеющие место быть у разных субъектов, делающие наш род, род homo sapiens, единым – рациональность, рефлексия, свобода, любовь, вера и пр. Но это субъективность, которая органично противится любой возможной унификации и гомогенности, – как на уровне индивидуальности, так и на уровне общности людей, Разумеется речь идет именно о субъекте, субъективности– самоцентрированной и самосоотносящейся целостности, другими словами, о самосознающем образовании (а не о "толпе", "массе"). Субъективность не может не утверждать себя как всегда разной. Утопия, равнозначная коммунистической, – стремится трансформировать человеческое мышление так (деконструкция, разрушение бинарности, прежних жестких логико-семантических форм выражения смысла), чтобы сделать его своего рода универсальным восприемником объективных, текучих смыслов – резонатором бытия самого по себе, своего рода "новым человеком".

Субъекты полагания "картин мира" (человеческие сообщества и авторы предельных легитимаций), таким образом, были есть и будут. Также всегда будут разные значения реальности, лежащие в основание разных картин мира. Не будет такого светлого (или сциентистского) будущего, когда объединенное человечество унифицируется до такой степени, что будет иметь одну общую картину мира. Это объяснимо тем, что для человека значения реальности – не столько гносеологическое образование, сколько антропо-экзистенциалъное. Через наделение специфическими смыслами значений реальности субъект (человеческие общности, эпоха, культура) не просто "познает" фактичность, но приспосабливается к ней, приспосабливает ее к себе – о-свояет ее, стремясь в максимуме переделать ее, зафиксировать стабильность как "покой" (в бегстве от "бес-покойства"), установив периметр воображаемой безопасности и надежности. Значения реальности и соответствующие им картины мира представляют собой необходимую форму, одно из антропокультурных условий существования "субъектов" – человеческих сообществ. Они являются легитимацией самоустанавливаний человеческих сообществ в противостоянии и адаптации их окружению. Поэтому это и знание (обнаружение) о фактичности, и самообнаружение себя в фактичности, и утверждение себя часто вместе (вместо ?) с фактичностью. Подобное сочетание разных мотиваций в картинах мира: познания, самопознания и самоутверждения, выражает триединство гносеологического, рефлексивного и экзистенциального аспектов человеческого бытия.

Первые два влекут людей к единению, в идеале – к универсальному родовому сообществу (homo sapiens) – людям действительно общи разум и рефлексия (примечательно, что философы, наиболее глубоко исследовавшие природу и механизмы рефлексии, – Аристотель, Декарт, Кант, Гуссерль – именно универсалисты в понимании человеческой природы вообще).

Третья же составляющая ("Dasein" социально-исторического масштаба) сочетает в себе совокупность важнейших начал: биологических (инстинкты агрессии, секса, этнотерриториальности и пр.), витальных (стремления к приоритету, "идеалам", любви и пр.) и прагматистских (ориентаций, отфильтрованных из "разума" и "рефлексии" по витальным и биологическим критериям полезности).

Эта составляющая человеческого бытия влечет его к уникализации и самоогораживанию. Особенно явственно это демонстрируют "субъекты" – человеческие сообщества. Итак, в самом человеческом бытии мы видим извечную двойственность, дихотомичность. Так, налицо стремление к унификации, приведение к гомогенности общеродового существования, максимальное выражение которого мы видим в универсалистских религиях, идеологиях, науке. Наряду с этим, наличествует и альтернативное стремление – к уникализации, самоутверждению конкретных социально-исторических субъектов в качестве самозначимых (и, имплицитно, "единственно-истинно" значимых – потенция универсалистских претензий любого конкретно-определенного самоутверждения субъекта), что стабильно проявляется в "картинах мира". Таким образом, это вечно присутствующее и непрерывно воспроизводимое противоречие (проблемность бытия) надо воспринимать как нормальное человеческое сущностное (метафизическое) состояние. Сие должно обуславливать также как нормальные состояния – состояния толерантности к равноценностным по своей природе картинам мира и необходимость рефлексивного самоограничения универсалистских притязаний любой идеологии, философии или науки на монополию – явную или неявную – на определения того, что есть реальность. Но если мы имеем дело со множеством отличных друг от друга картин мира (хотя и не настолько, чтобы быть непонятными для людей из других "символических универсумов"), то должны быть объяснения причин подобной отличности. В самом общем виде мы уже знаем, что таковой причиной является разность авторов полагания этих картин. Причем "автор" выступает в двойственой ипостаси: как человеческое сообщество (этнос, культурная, субкультурная, или еще другая, общность людей) – заказчик и потребитель картины мира; и как конкретные выдающиеся индивиды, обладающие соответствующими интеллектуальными и волевыми качествами, позволяющими им завоевать себе право на предельную легитимацию. И главное происходит здесь на индивидуальном уровне: творчество, генерирование новых идей и их пропаганда, демонстрация соплеменникам, соотечественникам, соратникам, единомышленникам и пр. Бесспорно, наличествуют и определенные социальные механизмы, посредством которых "идея овладевает массами" (типа: "психическое заражение", взаимная суггестия, консолидирующие процессы самоорганизации коллективного сознания, подражание низов элите и мн. др.) – но это тема работ социологов и историков. Наша же работа имеет философский характер и основное внимание мы уделяем собственно идеям, их содержательной сути и их конкретным авторам, чей облик отпечатывается в их идеях. Они, конечно же, разные – ибо живут в разных эпохах, имеющих разную степень массовой интеллектуальной развитости и своеобразия состояния нравственного сознания; исторических ситуациях, определяющих разные проблемы и задачи, стоящие перед "большим" субъектом (заказчиком и потребителем).