Святитель Иоанн Максимович (Тобольский) - Илиотропион, или Сообразование человеческой воли с волей Божественной

После этого мудрец спрашивает старца: «Кто же ты есть, старче, и к какому разряду людей принадлежишь?» Нищий ответил: «Кем бы я ни был, я доволен своим уделом и не променяю его на богатства всех царей. Царем может быть назван каждый человек, умеющий благоразумно и мудро управлять и владеть собою».

«Царь ли ты, – спрашивает мудрый нищего, – и где твое царство?» – «Там, – отвечает нищий, указывая перстом на небо. – Царь есть тот, для кого царство написано в книге судеб особыми отличительными чертами».

Желая положить конец вопросам, спрашивает мудрец нищего: «У кого ты, старче, научился тому, что ты мне изложил теперь в своих ответах, кто вложил тебе в ум это?» – «Открою тебе поистине и это, господин! Я все дни провожу в молчании, в молитвах или добрых и благочестивых размышлениях, а более всего постоянно содержу в уме и памяти тщание о том, как бы мне крепче и теснее войти в единение с Богом посредством безграничной покорности Его святейшей воле. Такое посвящение себя всецело Богу может научить усердного человека многому истинному, доброму, святому, как в знании, так и в жизни».

О многом хотел еще спросить мудрец у нищего духом, но, имея твердую надежду найти для этого другое благоприятное время, простился с ним, говоря: «Будь здоров, старче!» И ушел от него, внутренне размышляя в себе и как бы говоря: «Вот нашел я истинного учителя правого пути к Богу».

Прекрасно об этом выразился блаженный Августин: «Являются некнижные и опережают нас в Царствии Небесном. Мы же со своей мудростью о нем не усердно печемся, а толкаемся бедственно здесь, в этой жизни, погрязая в сквернах плоти и крови» 1. Об этом же самом противоречии между духовным смиренномудрием и мирской мудростью Иисус Христос в благодарственной Своей молитве к Богу Отцу говорит: Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение (Мф. 11,25–26).

Действительно, под худым рубищем часто скрывается высокая мудрость. И кто бы мог предполагать и поверить, что в столь простом, незнатном человеке заключается такое высокое познание о Божественном существе. Кто мог бы поверить, что в безкнижной простоте можно найти такую высокую мысль, как представление о двух руках несокрушимой силы: о всецелом приношении себя Богу и всецелой своей любви к Нему, выраженной в исполнении Его заповедей. Этими руками действительно попускает Бог связывать Себя человеку, от других же прикосновений к Себе Он устраняется.

По вступлении на престол персидского царя Артаксеркса сделано было им распоряжение собрать со всех сторон царства лучших и знатнейших девиц в знаменитый город Сузу для нахождения их при дворе в царской свите. На приготовление их к достойному царской особы представлению назначен был им годичный срок для устройства себе нарядных уборов и других украшений телесных и для усвоения себе добрых душевных свойств и поведения, подобающих лицам, удостаиваемым такой высокой чести.

Если требуется столько времени для приобретения различных украшений телесных и усвоения себе качеств душевных, чтобы сделаться достойными пребывания при дворе царя земного, то с каким постоянством должны мы обращать ежеминутно внимание свое на собственную нашу волю – дикую, эгоистическую, лишенную истинного душевного благородства и красоты добродетельной, дабы преобразовать ее, мало-помалу отсекая от нее черты дикого безобразия, бессловесных животных инстинктов, самодовольства и эгоизма.

Таким образом, приготовим ее быть достойной величайшей чести служить вечному Царю Небесному, живя непорочно по вере и любви евангельской, припадая пред Ним, нашим Спасителем, в искренней молитве с сознанием своего недостоинства и с твердым намерением исправить себя и вести жизнь беспорочную, очищая ее, по совести, принятием Святых Таинств Тела и Крови Христовой после твердого обещания не идти впредь по тернистому пути греха.

Желая обстоятельнее и подробнее объяснить упомянутое выше приготовление нашей воли для достойного единения ее с волей Божественной, укажем открытый нам словом Божьим путь и те условия, которым обязана подчиниться человеческая воля для обновления в душе своей первого образа и подобия Божьего, избегая при этом дерзости постигнуть ограниченным нашим умом глубочайшие тайны беспредельного ума и премудрости Божьей. Законность и правда указанных условий – заповедей, или повелений Божьих, – открывается не только из их Божественного начала, но объясняется также и общей, врожденной людям, земной справедливостью.

Так господин или хозяин, принимая к себе в дом нового служителя или служанку, сначала договаривается с ними, предлагая им свои условия: «Я хочу, чтобы ты, живя в моем доме, не выдумывал бы нелепых басен, не произносил бы слов оскорбительных для Бога и для всего того, что признается Церковью святым и священным, не любил бы противоречить истине, не пьянствовал бы и не бездельничал, а, напротив, старался бы быть верным, усердным, послушным и заботливым в исполнении порученных тебе дел или занятий». Каждый хозяин имеет право предлагать своей прислуге такие условия и требовать исполнения их под страхом удаления нерадивых из своего дома. Неужели же Всемогущий, Праведный и Премудрый Бог, вступая в завет соединения с волей людей, не волен предлагать им Своих условий для такого соединения?

Рассмотрим в следующих главах важнейшие из свойств человеческой воли, желательные и угодные Богу, сообразные с Его святейшей волей.

Первое требование к нам, или условие со стороны нашего Господа и Владыки, чтобы воля наша была не виновна ни в чем греховном.

Небесный, превосходящий всякую земную чистоту Жених душ наших требует и от нас великой душевной чистоты, не имеющей пятна, скверны, или порока, или чего-либо подобного (ср.: Еф. 5, 27). Воля, желающая обвиться вокруг Него, как виноградная лоза вокруг вяза, пусть с себя сбросит греховную нечистоту; пусть не только не служит сребролюбию, возненавидит блудные дела и всякую плотскую нечистоту, не распаляется гневом, но даже если и ощутит только побуждение в себе к чему-либо подобному, пусть мужественно усмирит и умертвит его в себе, выбросив из мысли и воспоминание о нем. Самое же мышление пусть упражняет и занимает предметами серьезными, способствующими благосостоянию жизни здешней и загробной.