Максим Пулькин - Самосожжения старообрядцев (середина XVII–XIX в.)

При изучении следственных дел о самосожжениях исследователь имеет дело с рядом однотипных комплексных источников, состав которых слабо изменялся на протяжении длительного, более ста лет, временного отрезка, в течение которого происходили крупные самосожжения. Это дает возможность сопоставления особенностей самосожжений в различные исторические периоды, на разных территориях Российского государства. По косвенным данным, содержащимся в этих источниках, удается установить такие важные для исследования самосожжений факты как строительство «згорелого дома», специфику поведения старца – наставника самосожигателей, принадлежность старообрядцев к тому или иному толку – составной части старообрядческого движения. Наконец, анализ имеющихся источников позволяет отчасти рассмотреть состав сообщества самосожигателей, выявить наиболее активную его часть и тех, кому в трагических событиях выпала сугубо страдательная роль.

Таким образом, имеющиеся источники позволяют рассмотреть основные аспекты истории старообрядческих самосожжений. Это, во-первых , совокупность мероприятий, предшествовавших «огненной смерти», во-вторых , последние секунды жизни приверженцев самоубийства, в-третьих , память о самосожжении, сохраняющаяся среди сторонников и противников «гарей». Предметом особого внимания станут разнообразные правительственные мероприятия, направленные на предотвращение самосожжений и историко-географический аспект «самогубительной смерти». Но для того, чтобы быть последовательным, необходимо начать исследование с истории развернувшихся в конце XVII в. бурных старообрядческих богословских дискуссий о допустимости «гарей».

Вскоре после церковных реформ, проведенных патриархом Никоном [133] Сегодня об этом трагическом периоде российской истории существует значительная литература, наличие которой освобождает меня от необходимости подробно излагать все аспекты истории церковных реформ, приведших к появлению старообрядческого движения. См., например: Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Сергиев Посад, 1912; Он же. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. Время патриаршества Иосифа. М., 2003; Кричевский Б.В. Русская церковь во времена патриарха Никона (1652–1658 гг.). СПб., 2003 и многие другие авторитетные исследования. , самосожжения стали неотъемлемой частью религиозной жизни Руси. Правительственные репрессии в отношении самосожигателей добавляли масла в огонь: «гари» становились все более массовыми. По смелому утверждению профессора А.С. Павлова, частое употребление казни старообрядцев путем сожжения в срубе стало причиной распространения у них «догмата о самосожжении» [134] Павлов А.С. Курс церковного права. С. 368. . Вероятно, происхождение «огненной смерти» не вполне укладывается в эту простую схему. Стремительное распространение разнообразных форм ритуального суицида по территории России становилось возможным только благодаря активной деятельности старообрядческих наставников, находящих всестороннюю поддержку в поселениях старообрядцев. Эти важные центры старообрядческого влияния, многочисленные пустыни возникали на многих малонаселенных окраинах Российского государства, прежде всего – на Европейском Севере и в Сибири. Так выглядел зловещий исторический фон, на котором в старообрядческой среде разворачивалась дискуссия о самосожжении.

На Европейском Севере России в конце XVII – начале XVIII в. заметным центром проповеди самоубийств стало Выговское общежительство [135] Имеется в виду старообрядческое Выговское общежительство, существовавшее в 1694–1854 гг. В настоящее время на его месте расположена дер. Данилово Медвежьегорского р-на Республики Карелия. Ему посвящено чрезвычайно много исследований. (См. о Выговском общежительстве подробнее: Юхименко Е.М. Выговская старообрядческая пустынь: Духовная жизнь и культура. М., 2002. Т. 1–2). . Освоение территории, где оно позднее располагалось, началось в конце 80-х гг. XVII в., «когда здесь укрывались от преследований уцелевшие после Палеостровских гарей ученики Игнатия и Германа Соловецких» [136] Юхименко Е.М. Первые официальные известия о поселении старообрядцев в Выговской пустыни // Старообрядчество в России (XVII–XVIII вв.): Сборник научных трудов. М., 1994. С. 166. , погибших к этому времени в пламени массового самосожжения. В дальнейшем это сообщество стало мощным оплотом беспоповского старообрядчества России, и именно там формировался положительный взгляд на самосожжение. По утверждению авторитетного исследователя первых бурных десятилетий старообрядческой истории П.С. Смирнова, основатель пустыни Данила Викулин был учеником «палеостровского самосожженца диакона Игнатия и сам уже давно бродил по Поморью с проповедью» [137] Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе в XVII в. С. 82. . Среди проповедников самосожжений исследователи называют крупнейших старообрядческих наставников, живших на Выге в первой половине XVIII в. [138] Он же. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII в. С. 354. В их ряду особое место занимает Семен Денисов – талантливый литератор, выговский «киновиарх» и брат известного старообрядческого деятеля Андрея Денисова – одного из основателей Выговского общежительства. Идея о пользе самосожжений для спасения души, богоизбранности организаторов «гарей» проявилась в одном из первых его произведений – «Повести об осаде Соловецкого монастыря». Излагая биографию соловецкого монаха Германа, «смиренномудрого и крепкого», С. Денисов указывает, что будущий организатор крупного самосожжения избавился от ареста («темничного озлобления») «Божию милостью на спасение многих». Вскоре он стал проповедником массовых самоубийств и, наконец, сам «огнепалением от здешных в будущая преселивыйся добре» [139] Повесть об осаде Соловецкого монастыря. С. 186. , т. е. отправился в иной мир для вечной райской жизни – желанной награды за успешную проповедь и осуществление самосожжений. Продолжение проповеди самосожжений обнаруживается в другом произведении С. Денисова – «О сибирских страдальцех» (в исторической литературе оно получило название «Повесть о Тарском бунте»). В нем автор высказывает глубокое почтение перед теми, кто погиб «благочестным огнесожжения скончанием» [140] Мальцев А.И. Неизвестное сочинение С. Денисова о Тарском «бунте» 1722 г. С. 228. . Рассуждая о тех, кто помышлял о смерти в огне, тщательно готовился к ней и впоследствии совершил, Семен Денисов пишет: «и древни благочестия ревнители многажды от гонения и нападания мучителей тако себе различным смертем предаваху, их же святая церковь яко мученики прославляет» [141] Там же. С. 235. . Погибшие в пламени добровольного самосожжения без сомнений причислялись к небесному воинству, с заоблачной высоты взирающему на своих презренных гонителей: «Воини бесплотнии поистинне они страдальцы, яко с бесплотными небесными воины совокупишася и тех лику сопредсташа». Они сильны духом и способны противостоять силам зла: «силнии в крепости, нови благочестия необоримии столпи, их же крепости ужаснеся ад, убояса сатана, устрашишася демони, вострепеташа вся лукавствия духи» [142] Там же. С. 241. .