Александр Соколан - Самоорганизация социума. Общие закономерности

Задача, которую ставим мы перед собой – найти целостное описание социума, в котором нет места эмоциям по отношению к отдельным его персонажам, и которое давало бы хоть какие-то реальные подходы к исправлению положения. Угасание эмоций по отношению к изучаемому явлению, по мнению автора, является верным признаком понимания этого явления. Греки перестали обижаться на Зевса, когда узнали, что молния это электрический ток.

«Найти целостное описание социума»….. легко сказать! Люди всегда пытались это сделать. Но, кроме двух устоявшихся истин о том, что все мужики – кобели, а все бабы …… пока что других серьёзных успехов на этом пути мало. Да и нам вряд ли под силу решить задачу, посильную только Господу Богу!

Но хотя бы попробовать-то можно?!

Давайте попробуем.

В этой и следующей главе мы построим систему координат для наших дальнейших рассуждений, чтобы чётко представлять, до какой степени можно доверять полученным нами выводам. Дадим аксиоматическое определение того, что мы будем считать истиной.

Истина – одна из множества адекватных моделей изучаемого объекта в интересующей области проявлений этого объекта.

Пояснение:

Любое знание (представление) человека об интересующем его объекте или явлении можно назвать неким мысленным подобием самого объекта/явления. Другими словами, знание естьпостроенная из набора ассоциативных примитивов (элементарных мыслительных процессов) модель изучаемого объекта в сознании человека. Познать что-либо означает построить в своём представлении законченную модель объекта изучения. Иметь верное знание, то есть обладать истиной, значит иметь законченную модель, подобную (адекватную) самому изучаемому объекту в интересующих обладателя истины проявлениях. Интересующая область проявлений– это отобранная из полного набора свойств изучаемого объекта часть свойств, имеющих значение для обладателя истины. Например, учёный, изучающий физические свойства алюминия, может не принимать во внимание биржевые колебания цен на этот металл.

Какую практическую пользу можно получить от данного нами определения истины?

Первое, что следует из определения: можно иметь не одно, а множество различных адекватных представлений об одном и том же явлении. В качестве примера можно привести представления пессимиста о наполовину пустом и оптимиста о наполовину полном стакане воды. Это позволяет нам не считаться с оппонентами и не растрачиваться на полемику с теми, кто высказывался ранее по затрагиваемым нами проблемам иным образом – возможно, мы не противоречим им, а просто даём иную модельтех же самых явлений.

Второе следствие. Ценность истины, как модели, заключается в том, что её обладатель, проделав эксперимент над моделью в своём сознании, может предвидеть результаты аналогичного эксперимента над реальным объектом. Например, истина «Таня любит Колю» позволяет владельцу этой истины сделать вывод о том, что Таня будет ждать Колю из армии, а обладатель истины «теория расчёта траектории полёта баллистической ракеты» может рассчитывать, что сконструированные им ракеты будут попадать точно в цель. Очевидно, что чем проще модель, чем легче она в использовании, тем она ценнее по сравнению другими моделями того же явления. Разделение наук на дисциплины есть не что иное, как способ упростить модель Мира, ограничивая тем или иным образом области его проявлений.

Третье следствие: поскольку сознание человека ограничено, то есть способно в течение жизни воспроизвести счётное количество ассоциаций, а познаваемый мир бесконечен в своих проявлениях (если и не бесконечен, то, во всяком случае, больше пытающегося его понять сознания, так как оно лишь часть Мира), то любая истина есть упрощение. Образно процесс построения истины можно уподобить работе лекальщика, пытающегося воспроизвести с помощью имеющегося у него в распоряжении набора лекал начерченную кем-то кривую. Очевидно, что добиться точного подобия невозможно. Попутно можно заметить, что у разных лекальщиков могут быть разные наборы лекал, то есть истина созданная интеллектом одного человека не всегда может быть воспроизведена в сознании другого. Пример – специальная теория относительности Алберта Эйнштейна. Она недоступна не только для большинства обывателей, но и для многих достаточно знаменитых учёных-физиков, таких, например, как Жуковский. И дело здесь может быть не столько в «силе» интеллекта, сколько в различии набора ассоциаций Эйнштейна и его оппонентов.

Четвёртое следствие логически вытекает из третьего: обладатель истины должен помнить, что у любой истины есть лишь ограниченная область адекватности (область применения).Областью адекватности назовём ту область проявлений изучаемого объекта, в пределах которой степень подобия объекта изучения и его модели является достаточной. Очевидно, что пользоваться истиной можно лишь внутри области адекватности. Например, утверждение «Земля есть плоскость» вполне может быть истиной для артиллериста и землемера, но для ракетчика и астронома «Земля есть шар». Этот пример показывает, что выходя за рамки области применения истины, обладатель истины вынужден искать новую модель, которая бы учитывала добавленные проявления предмета изучения. В этом смысле процесс познания представляет собой построение модели мира, адекватной для всё б ольшего количества его проявлений, подобно тому, как создатели виртуальных персонажей в кинематографе со временем всё точнее прорисовывают их изображения и они становится всё более похожими на настоящих артистов. Т. е. можно считать, что теория относительности Эйнштейна не отрицает принципы относительности движения Галилея, а лишь добавляет новые штрихи к картине Мира.

В заключении, чтобы читателю было легче оценить оригинальность и практическую полезность данного выше определения истины, приведём цитату из статьи об истине из Философского энциклопедического словаря авторов Л.Ф. Ильичёва и др., М.: Советская энциклопедия, 1983 г.: «Истина – адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне зависимости от человека и его сознания ….». Похожего мнения придерживался и В.И. Ленин, утверждавший, что объективная истина есть представление, «… которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества» (ПСС, т.18, с.123).

Расхождение этих утверждений с нашим определением истины прячется в роли слов “ не зависит ”. В приведённых определениях она фиксирует независимость изучаемого объекта от исследователя. Когда мы утверждаем, что истина зависит от исследователя, мы вовсе не утверждаем обратное. Нюанс в том, что слово “ зависит ” мы прилагаем не к самому объекту, а к представлению о нём. В нашем видении, когда адекватных представлений может быть не одно, перемена точки зрения не изменяет автоматически сам объект.