Саймон Себаг-Монтефиоре - Иерусалим. Биография

Южнее цитадели Ирод выстроил свой дворец – величественное здание, в котором, помимо прочих, были два роскошных покоя, названные в честь его римских покровителей, Августа и Агриппы: с мраморными стенами, балками из кедрового дерева, изысканными мозаиками, золотым и серебряным декором. Вокруг дворца были устроены дворы, колоннады и портики, оживленные зелеными лужайками, пышными рощами, прохладными прудами и каналами с каскадами, эффектно сверкавшими на солнце, а в портиках гнездились голуби (у Ирода, вероятно, была налажена голубиная почта, связывавшая его с провинциями). В это великолепие Ирод вложил свое несметное состояние, достойное Крёза: после римского императора царь Иудеи был самым богатым человеком в Средиземноморье [57] Источником богатства Ирода были доходы от его земельных владений, разбросанных по всему Ближнему Востоку. В его поместьях разводили овец и крупный рогатый скот (в Иордании и Иудее), выращивали пшеницу и ячмень (в Галилее и Иудее). Рыбу, оливковое масло, вино и фрукты привозили ко двору из Аскалона (Ашкелона), где даже был выведен особый сорт “аскалонского” лука, от латинского названия которого ( caepa Ascalonia ) в конце концов произошло французское слово échalotte и русское “шалот”. Гранаты поставлялись из Гевы, лежавшей к северу от Иерусалима, фиги – из Иоппии (Яффо), финики и гилеадский бальзам – из Иерихона. В самой Иудее лично Ироду принадлежала половина, а то и две трети всех земель. Его казна пополнялась также налогами и прибылью от транзитной торговли специями, шедшими по набатейской Дороге благовоний. Наконец, он был настоящим горнопромышленником-магнатом: за 300 талантов купил у Августа право разрабатывать половину медных копей на Кипре. Он экспортировал иудейские вина, сам же предпочитал импортные итальянские. И даже на смертном одре – при том, что на протяжении всей жизни он вел масштабное строительство и выплачивал огромные подати в Рим, – Ирод завещал Августу более тысячи талантов, или около миллиона драхм (гораздо больше, чем собственной семье). . Дворцовая суета, звуки храмовых труб и гул лежавшего чуть поодаль города, вероятно, умиротворяли воркование птиц и журчание фонтанов.

Однако двор Ирода отнюдь не стал умиротворенным. Его братья были завзятыми интриганами, сестра Саломея оставалась редкостным чудовищем, а наложницы в его гареме все без исключения были столь же честолюбивы, сколь психически неуравновешенны, – как и он сам. Неуемный сексуальный аппетит Ирода только усложнял его политику; он был, как писал Иосиф Флавий, “человеком страстей”. Мариамна стала его второй женой, до нее Ирод уже был женат на Дорис. А после смерти Мариамны он женился еще по крайней мере восемь раз, выбирая себе в жены красавиц исключительно для удовлетворения похоти, ни разу больше не прельстившись именитым родословием. Помимо 500 наложниц в гареме, он, в соответствии с греческими вкусами, держал в доме пажей и евнухов. Его разросшееся семейство, его избалованные и в то же время обиженные пренебрежением сыновья, за каждым из которых стояла его охочая до власти мать, стали поистине дьявольским выводком. И даже такому виртуозному кукловоду, как Ирод, приходилось прилагать усилия, чтобы умерять все это кипение ненависти, зависти и подозрительности. И все же двор не мог отвлечь его от воплощения в жизнь самого заветного проекта. Сознавая, что престиж Иерусалима определяет его собственный престиж, Ирод задумал сравняться с царем Соломоном.

Ирод полностью разрушил Второй Храм и воздвиг на его месте одно из чудес света. Иудеи очень боялись, что, разрушив старый Храм, он не доведет до конца строительство нового. Поэтому Ирод созвал городское собрание, чтобы переубедить горожан, и в мельчайших деталях рассказал о своих планах. Тысяча храмовых служителей была обучена строительному искусству. В Ливане вырубались кедровые леса, и бревна сплавляли на юг вдоль побережья. В каменоломнях окрест Иерусалима размечались и вытесывались массивные каменные блоки из ослепительного желтого и почти белого известняка. Для транспортировки их на стройплощадку подготовили тысячу телег, но некоторые блоки были поистине гигантского размера. Один такой блок можно увидеть в туннелях близ Храмовой горы: в 14 м длиной, 3,5 м высотой и около 600 тонн весом [58] Ирод, должно быть, применял новейшие технологии своего времени. Египтяне умели перемещать гигантские каменные блоки, из которых они строили свои пирамиды, по меньшей мере за три тысячи лет до новой эры. Римский инженер Витрувий придумал новые механизмы для транспортировки подобных блоков – огромные колеса, полозья, подъемные устройства. Колесо диаметром свыше четырех метров было насажено на вал, на который наматывался канат, подтягивающий каменный блок на нужное место. Все это устройство поворачивала упряжка волов. А работу ворота – лебедки с коленчатыми рычагами с рукоятками – мог обеспечить десяток рабочих или даже меньше. С помощью таких устройств восемь мужчин способны были поднять на стену блок весом в полторы тонны. . Ни звон тесла, ни стук молота не нарушали священную тишину при строительстве Соломонова Храма, и Ирод также позаботился о том, чтобы все элементы конструкции его Храма были подготовлены вне Иерусалима, а затем тихо установлены на место. Святая Святых была готова через два года, но весь комплекс не дождался окончательного завершения еще и через 80 лет.

Ирод срыл вершину Храмовой горы, чтобы получить ровную площадку, на которой и предстояло воздвигнуться его Храму. При этом, скорее всего, были уничтожены все следы храмов Соломона и Зоровавеля. Не имея возможности расширить площадку на восток, где она круто обрывалась в Кедронскую долину, Ирод продолжил ее на юг, соорудив там субструкции из 88 мощных опор и 12 арок, которые теперь зовутся Соломоновыми конюшнями. В результате площадка Храмовой горы расширилась до гектара с лишним – вдвое больше, чем Римский форум ( Forum Romanum ) в столице империи. И по сей день в южной подпорной стене Храмовой горы, примерно в 30 м от юго-западного угла, виден стык, разделяющий кладку Ирода (слева) и кладку Маккавеев (справа, из блоков меньшей величины).

Анфилада дворов Храма, последовательно уменьшавшихся в размере, вела в святилище. Войти в обширный первый двор – Двор язычников, или Мирской двор, – имел право любой, в том числе и иноверец, а вот Двор женщин окружала стена, на которой были помещены таблички со следующим предупреждением:

Пятьдесят ступеней вели к воротам, открывавшимся во Двор Израиля, куда могли входить лишь евреи-мужчины. Отсюда можно было пройти во Двор священников, на котором стоял собственно Храм, заключавший в себе в том числе и Святая Святых, что находилась над той самой скалой, где, по преданию, Авраам едва не принес в жертву своего сына Исаака и где впоследствии Давид поставил свой жертвенник. Перед ступенями, ведущими в Храм, стоял Жертвенник Всесожжения, обращенный, таким образом, в сторону Двора женщин и Масличной горы.