ЛЮСИ МЮРАТ - ЛЮБОВНЫЕ УТЕХИ ЕКАТЕРИНЫ II

Двое молодых вельмож более смелых, чем другие, – Лев Нарышкин и Сергей Салтыков – неразлучные друзья и двоюродные братья ее величества – были более восприимчивы к красоте этой расцветающей молодой женщины. Первый, обладая чертовским остроумием, увлекал весь малый Двор своими шутками и выходками. А Сергей, красавец Сергей, возбуждал во всех этих дамах томление и желание своею поразительной красотою и гармоничным сложением своего тела, все движения которого были полны какой-то кошачьей грации. В нем искрилась жажда и радость жизни, и о нем мечтали даже самые робкие из придворных дам. Он несказанно нравился великому Князю, и Екатерина с интересом наблюдала за манерами влюбленного, который хотел понравиться ей и поэтому делал вид, что до безумия любит ее мужа.

Благодаря этой стратегической уловке, он повсюду следовал за нею по пятам. Чтобы достигнуть того счастья, которое он вымаливал себе, чего только не придумывал этот лицемер!

Екатерина была неглупа, она выслушала бы своего вздыхателя, но она никогда не оставалась одна, как и подобает великой Княгине. Семь фрейлин, лежавших вповалку на матрацах у дверей ее комнаты, и дуэнья неизменно бодрствовали и следили за нею. Замки не запирались или просто отсутствовали ключи к ним, а глаза слуг следили за нею, провожая ее взглядом от двери к двери, и часто прикладывались к нескромным замочным скважинам. Екатерину раздражали эти постоянно следящие за нею взоры, и она спозаранку старалась уйти от них и сбегала по мраморной лестнице, ведущей в сторону моря. Она уходила, одетая охотником с ружьем на плече, прыгала в лодку, и отправлялась стрелять перелетных птиц, кружившихся над морем.

Вечером она возвращалась промокшая насквозь от дождя с обветрившейся кожей. А па рассвете следующего дня она снова уходила, вскакивала на лошадь и мчалась вдаль. Екатерина чувствовала себя счастливой только на охоте, вдали от своего ничтожного супруга, который всегда застревал в зарослях кустарников, хлеща немилосердно собак, потерявших след, окруженного постоянно слугами, которых он приблизил к себе. Она смело мчалась через лес. Белые березки, как лесные призраки, убегали от нее. Она больше всего полюбила свежесть, которую оставляет на лице мелкий северный дождь. Полюбила загар, который появляется от ласки ветра.

Однажды Екатерина остановилась на перекрестке. Свора подавала голос вдали. По какой дорожке лучше всего добраться до егермейстера? В чаще затрещали сучья, деревья вдруг раздались. Всадник схватил поводья ее лошади.

Сергей, вы испугали меня, – воскликнула она.

Лошади приветливо протянули друг к другу шеи и соприкоснулись мордами. Екатерина была в небесно-голубой амазонке, отделанной серебряным галуном и хрустальными пуговицами.

Сергей Салтыков глядел на нее не отрываясь. В этом наряде в черной небольшой шляпе она в свои двадцать два года была привлекательнейшей из всех княгинь.

На этот раз вы не сбежите от меня, – сказал он. – Позвольте мне любить вас. Вы знаете, что я страстно люблю вас. Вы сомневаетесь? Почему вы зажимаете мне рот своею рукой? В строжайшей тайне я научу вас радостям, которых вы не знаете. Скажите же что-нибудь, отвечайте мне.

Какая смелость! Какая дерзость! Может быть, мое сердце уже занято.

Это кокетство разжигает его желание, возбуждает его ревность. Он пытается поймать руку, которая ускальзывает от него. – Как вы жестоки и как вы мне нравитесь!

А Екатерина прибавляет насмешливо:

Можете наслаждаться мысленно, этого я вам не запрещаю.

Благодарю за разрешение, мадам, но. подобное наслаждение дает мало отрады. Посмотрите на меня и сознайтесь, что я говорю не из хвастовства, но что я действительно лучше всех других мужчин при Дворе. Сознайтесь, что вы предпочитаете меня.

Охотно сознаюсь, что питаю к вам склонность, но прошу вас: удалитесь.

Я не уйду раньше, чем вы скажете мне, что я не безразличен вам.

Страх, что их могут застать, а может быть и любовь- продиктовала великой Княгине ответ.

Она рассмеялась, говоря:

Да, да, вы мне нравитесь, но уходите!

Сергей позволил лошади унести его к остальным охотникам. Поднявшись в стременах, он оглянулся. Екатерина упрямо качнула головкой с пепельными волосами и крикнула – нет, нет!

– В то время, как он отвечал вдали – да, да! – Иногда от одного слова зависит судьба человека.

– Ради Бога, прекратите ваши шутки, мне необходимо поговорить с великой Княгиней, – воскликнула Чоглокова, гувернантка со странными причудами, которую императрица приставила к своей племяннице. Партия в фараон только что кончилась, и Екатерине с трудом удавалось скрыть под легкой гримаской безудержный смех, который овладевал ею при виде шуток и штук, выкидываемых Львом Нарышкиным. Этот сиятельный вольнодумец обладал талантом прекрасно имитировать Чоглокову, высмеивая ее странности и манеру говорить. Он постоянно передразнивал ее. – Подобная манера выражаться не была бы угодна ее величеству. Императрица не потерпела бы подобного неуместного поступка. – 0н только что произнес эти слова, когда гувернантка, как, вихрь, влетела в комнату.

Екатерина нашла, что ее надзирательница еще более смешна, чем обычно, и отвернулась, чтобы не встречаться со взором лукавых глаз насмешника Нарышкина- Чоглокова, постоянно находившаяся в какой-либо из стадий беременности, была выбрана её. величеством для того, чтобы служить достойным примером своей высокопоставленной питомице. Но напрасно она прогуливала свой величественных размеров живот перед самым носом великой княгини, пример не был заразительным. Обманутая в своих надеждах, она решила, кроме того, прибегнуть и к красноречию. – Вы знаете, каких усилий и мук стоило бы мне обмануть своего супруга. И все же, если нашей стране понадобилась бы моя добродетель, то я отбросила бы всякую щепетильность и с радостью принесла бы эту жертву. – И она замолчала, словно из робости. Екатерина, улыбаясь, предложила ей место.

Удобно устроившись на бержерке, беременная дама продолжала свой урок.

– Я буду говорить с вами без всяких ухищрений. Необходимо, чтобы вы поняли меня. Россия ждет от вас наследника. Он необходим империи, весь народ просит этого в своих молитвах.

Смущенная Екатерина не прерывала гувернантку. Она и сама прекрасно чувствовала ту опасность, которой она подвергала династию, заставляя пустовать царскую колыбель. Те самые русские, которые приняли ее с криками радости – уже начинали понемногу отвертываться от нее. Когда она проходила, то до ушей ее доносился шепот: – Наследница без наследника! Бесплодная немка. – Нетерпеливый народ ждал этого ребенка, как подарок, на который имел полное право. Возможно, что к их ропоту неудовольствия прислушиваются и другие. Она рисковала тем, что ее прогонят с позором. Но, увы, что же делать, если великий князь не проявлял по отношению к ней никакого чувства, не говоря уже о мужественности? Чоглокова нагнулась к самому ее уху. – Простите мою откровенность, но, верно, среди окружающих вас найдется кто-либо, кого вы предпочитаете всем остальным? Выбирайте между Сергеем Салтыковым и Львом Нарышкиным. Мне кажется, что именно последний больше пользуется вашей благосклонностью. – О нет! Нет! – В таком случае выберите первого, – заключила Чоглокова, запыхавшись вся.