Отто Вейнингер - Пол и характер

Я приведу прекрасное место из «Маленького Эйольфа» Ибсена, где жена говорит мужу:

Рита: В конце концов мы же только люди.

Альмерс: Но мы сродни немного также небу и морю, Рита.

Рита: Ты – пожалуй, я нет.

Здесь совершенно ясно выражен взгляд поэта, которого так мало мы поняли, а потому и выдали за певца женщины. Этот взгляд говорит что женщина совершенно лишена отношения к идее бесконечности к божеству, так как у нее нет души. По индийскому воззрению, к Брахме стремятся только через Атмана. Женщина не микрокосм, она не создана по образу Божию. Человек ли она? Может быть, животное? Растение? Эти вопросы покажутся очень смешными анатому, который a priori признает ложной основную точку зрения подобных проблем. Для него женщина является homo sapiens, отличный от всех других видов живых существ. В пределах человеческого рода женщина, по его мнению, так же соподчинена мужчине, как всякая самка соподчинена самцу соответственного вида и рода. И философ не вправе сказать: какое мне дело до анатомов! У него, пожалуй, мало надежды найти разрешение волнующих его вопросов с этой именно стороны, но он говорит об антропологических вещах, и если он достиг истины, то она должна дать объяснение, она должна быть с успехом применена и к морфологическому факту.

В самом деле! В состоянии своей бессознательности женщины, несомненно, стоят ближе к природе, чем мужчины. Цветы их сестры, и то, что они значительно ближе стоят к животным, чем мужчины, ясно видно из их большей склонности к содомии (мифы о Парсифале и Леде, отношение их к комнатной собачке содержит в себе гораздо больше чувственности, чем это обыкновенно себе представляют). Но женщины —люди. Даже Ж, которую мы рисуем себе без всяких следов умопостигаемого «я», все же является неизменным дополнением к М. Если тот факт. что особая половая и эротическая дополняемость к мужчине сосредоточена в лице женщины и не представляет собою нравственного явления, которым прожужжали уши защитники брака, то он, во всяком случае, обладает чрезвычайной важностью для проблемы женщины. Далее, животные только индивидуумы, женщины – лица (если и не личности), они все-таки обладают внешней формой суждения, хотя и лишены внутренней. Если им отказано в способности речи, то все же следует за ними признать способность говорить. Правда, у них отсутствует единство самосознания, но у них ведь есть некоторая память. У них есть соответствующие суррогаты решительно всего, чем ни обладал бы мужчина. Эти-то именно суррогаты способствуют смешению понятий, которое господствует в умах поклонников женственности. Возникает своего рода амфисексуальность понятий, из которых многие (тщеславие– стыд-любовь, фантазия, страх, чувствительность и т. д.) имеют два значения. мужское и женское.

Здесь мы, таким образом, затронули вопрос о последней сущности противоположности полов. Сюда не входит вопрос о той роли, которую играют в животном и растительном царстве мужской и женский принципы. Здесь речь идет только о человеке. Наше исследование еще в самых зачатках своих ясно подчеркивало тот факт, что эти принципы мужественности и женственности следует принять не как метафизические идеи, а как теоретические понятия. Дальнейший ход нашего исследования показал, какие глубокие различия существуют между мужчиной и женщиной, различия, которые по крайней мере у людей выходят далеко за пределы одной только физиологически-сексуальной природы их. Таким образом, взгляд, согласно которому фактический дуализм полов есть выражение установленного природой распределения различных функций среди различных существ, распределения, понимаемого в смысле разделения физиологического труда. Это взгляд, который, по моему мнению, получил особенно широкое распространение благодаря Мильн

– Эдварсу, совершенно неприемлем с нашей точки зрения. Не стоит терять слов о его поверхностности, доходящей иногда прямо до смешного. Еще меньше следует говорить об его интеллектуальной ограниченности. Дарвинизм особенно сильно способствовал популяризации этого взгляда. Было уже чуть не всеобще распространенным воззрением, что сексуально-дифференцированные организмы ведут свое происхождение от низшей стадии половой нераздельности. Произошло это будто путем победы, которую одержало существо, освобожденное от бремени этой функции, над другими более примитивными, обремененными работой, бесполыми или двуполыми видами. Но что такое именно «происхождение пола», как результат «преимуществ разделения труда», «облегчения в борьбе за существование», представляет собою совершенно необыкновенное явление – это доказал с неопровержимой аргументацией задолго до появления могильных червей у праха Дарвина, Густав Теодор Фехнер.

Нельзя отдельно, изолированно исследовать и постичь смысл мужчины и женщины. Значение может быть познано при совместном изучении и взаимном сопоставлении мужчины и женщины. В их отношении друг к другу следует искать ключ к раскрытию обеих сущностей. Мы слегка коснулись этого отношения при попытке обосновать природу эротики. Отношение между мужчиной и женщиной есть не что иное, как отношение между субъектом и объектом. Женщина ищет своего завершения, как объект. Она – вещь мужчины или вещь ребенка. Она хочет, чтобы ее принимали только за вещь, что удачно скрывается вечной рисовкой. Никто так скверно не понимает истинного желания женщины, как тот, который интересуется всем тем, что в ней происходит, который проявляет внимание к ее чувствам и надеждам, ее переживаниям и духовной оригинальности. Женщина не хочет, чтобы к ней относились, как к субъекту. Она всегда и во всех направлениях (в этом именно выра-жается ее бытие женщины) хочет оставаться пассивной, хочет чувствовать волю, направленную на нее. Она не хочет, чтобы ее стыдились или щадили, она вообще не хочет, чтобы ее уважали. Ее единственная потребность заключается в том, чтобы ее желали, как тело, чтобы она находилась в обладании чужих рук, как их собственность, как простое ощущение приобретает реальность лишь тогда, когда оно выражено в понятии, т. е. когда оно превращается в известный объект, так и женщина доходит до своего существования и ощущения его лишь тогда, когда они возводится мужчиной или ребенком, как субъектом, на ступень объекта. Таким путем, путем подарка, она приобретает свое существование.

Противоположность между субъектом и объектом с точки зрения теории познания является с онтологической точки зрения противопоставлением формы и материи. Это противопоставление есть только перемещение первой из сферы трансцендентального в сферу трансцендентного, из опытно-критической области в область метафизическую. Материя, а именно то, что абсолютно индивидуализировано, что может принять какую угодно форму, но что не имеет определенных длительных свойств, так же мало обладает сущностью, как простое ощущение – материя опыта, обладает самостоятельным существованием. Итак, противоположность между субъектом и объектом относится к существованию (тем, что ощущение приобретает реальность как объект, противопоставленный субъекту), противоположность же между формой и материей означает разницу в сущности (материя без формировки абсолютно бескачественна). Поэтому Платон с полным основанием мог и вещественность, массу, поддающуюся формировке, нечто само по себе бесформенное, легко принимающую любую форму глину, то, во что вливается форма, ее место, то – вечно второе, назвать не сущим. Кого эти слова наводят на мысль о том, что Платон имел здесь в виду пространство, тот низводит величайшего мыслителя на степень поверхностного философа. Мы нисколько не сомневаемся в том, что ни один выдающийся философ не станет приписывать пространству метафизическое существование, но он вместе с тем не скажет, что пространство лишено всякой сущности. Для дерзкого болтуна характерно именно то, что он считает пустое пространство «химерой», что оно для него «нечто». Только у вдумчивого мыслителя оно приобретает реальность и становится проблемой для него. Не сущее Платона есть именно то, что для филистера кажется наиболее реальным, суммой всех ценностей существования. Это не что иное, как материя.