Рене Аллио - Недостойная старая дама

Окраина Эстака.

Вдали виднеется море. Большой пустырь, чахлый кустарник. Неподалеку виднеется машина мадам Берт.

Пьер пытается притянуть Розали к себе, она в ярости его отталкивает.

Розали.А какое ты имеешь право?! С чего это тебя так забирает?! Или ты собираешься действовать, как Эрнест?!

Пьер (тоже начиная злиться). А ты еще будешь мне говорить, что не могла написать?! Хотя бы открыточку бросить?

Пьер хочет схватить ее за руку, но Розали защищается.

Розали.А я тебе не принадлежу! Я еще не твоя собственность, мой милый! Или ты воображаешь, что я тебе позволю посадить меня на цепь?

Пьер (пытаясь ее обнять). Розали!.. Розали… поди сюда… поди ко мне…

Она вырывается и бежит к машине. Он настигает ее и, придерживая дверцу машины, заикается от злости:

— А почему ж ты тогда спала со мной?! Значит, это ты меня собиралась посадить на цепь?! Тебе много нужно, верно?! Одного скандала с Берт тебе недостаточно?!

Розали (кричит). Скандала?! Какого это скандала?!

Схватив с сиденья куртку Пьера, она зло бросает ее ему в лицо и, захлопнув дверцу, нажимает на стартер.

Пьер склоняется к ней, а Розали кричит ему прямо в лицо:

— Дубина! Вот то, как вы принуждали ее на вас работать, — это действительно скандал!

Машина трогается, Пьер бежит за ней вслед.

— Я принуждал?!.. Да я ее никогда ни к чему не принуждал! — Запыхавшись и почти плача не то от ярости, не то от горя, Пьер, потрясенный, останавливается и кричит: — К чему я ее принуждал, к чему?!

Надпись: «СЕНТЯБРЬ».

Перед мастерской Альфонса стоит грузовик. Возле дома мебель, ящики, кухонная посуда и книги — все имущество Альфонса свалено в кучу на краю тротуара, и двое грузчиков постепенно заталкивают это добро в грузовик.

Здесь же чуть грустные мадам Берт с Розали и Птижаном и две заказчицы Альфонса. Одна из них плачет. Немного размякший, но, как всегда, жизнерадостный Альфонс ее утешает и говорит, говорит, говорит…

Альфонс.Да не плачь ты, ради бога! Тулон же в двух шагах отсюда! Я вам напишу, и вы все приедете ко мне в гости! Пойдем с вами гулять на набережную, будем любоваться нашим флотом! А если встретим матросиков, Розали их подергает за помпончики! (Прощается с провожающими, обнимает мадам Берт за талию, поднимает подбородочек Розали, целует в щечку плачущую заказчицу .) А мои дела и я сам будем там в полном порядке!.. Ну скажите, Берт, может человек обойтись без автомобиля? Да!.. А может он обойтись без башмаков? Нет! Вот видите! Значит, два года я буду выплачивать, а потом магазин — мой! Хотите, побьемся об заклад? Эй, Розали, можешь ставить на меня в ординаре! Правда, может, я приду «как попало»! Но все-таки приду, вот увидите!

Мадам Берт( прерывая Альфонса) . Розали, сними нас!

Альфонс.Нет! Нет! Пусть Птижан нас снимет, а ты, Розали, стань с нами! (Он снимает фотоаппарат с шеи Розали, отдает его Птижану, а сам, не переставая болтать, увлекает мадам Берт к стене, на солнечную сторону.) Примем соответствующую позу! Это ведь настоящее волшебство! Оттуда сейчас птичка вылетит! Внимание! Замрем!

На какое-то мгновение все трое замирают, щелкает фотоаппарат.

Альфонс.Ну вот! А теперь уходите! Долгие проводы — лишние слезы! В следующее воскресенье вы уже приедете меня навещать! Идите, идите…

Он их обеих целует, стараясь изо всех сил скрыть охватившее его волнение. Мадам Берт отвечает ему нежным поцелуем.

Взяв друг друга под руку, обе женщины уходят не оборачиваясь.

Розали( растроганно) . До чего же это глупо! (После паузы .). А что мы станем делать сегодня вечером?

Мадам Берт (грустно). Пойдем в кино.

Берег моря. День.

В пустом зале ресторана «Лас Вегас», сейчас закрытом для посетителей, где опрокинутые стулья взгромождены на столы и горит только одна дежурная лампочка, репетирует Пьер со своими друзьями — участниками их «знаменитого» ансамбля. Они устроились не на эстраде, а рядом со столиками, где по вечерам обычно танцуют и где они себя чувствуют свободнее. В зубах у большинства сигареты. На полу рядом с ними магнитофон. Проиграв какой-то неистовый по ритму кусок, юноши останавливаются и, сгрудившись вокруг магнитофона, внимательно слушают тот же музыкальный мотив.

И вдруг оглушительный шум пробивает настойчивый телефонный звонок, который они слышат не сразу.

Один из музыкантов. Постой…

Он делает звук магнитофона потише, и тогда «юно слышится телефонный звонок.

Пьер (на. бегу). Пойду послушаю.

Пьер стоит, держа в руках трубку телефона. Пьер. Розали?.. Это ты?.. Слушай… Подожди, послушай!.. Что?!.. Когда?.. Она умерла?!.. Алло!.. Алло!..

Но в трубке частые гудки.

Красный грузовик на большой скорости едет по улице, где жили Бертини, резко затормозив, останавливается перед «Занзибаром». Видно, что машина только что покрашена, и вместо прежней надписи: «Любые перевозки по городу» по борту идет новая, выведенная крупными буквами: «Гастон Бертини и компания», а над ветровым стеклом: «№ 6».

Эрнест встречает выходящих из машины Пьера и осунувшегося Альбера.

Эрнест.Теперь он у тебя красный? Ты его в красный цвет перекрасил?! Но ведь…

Альбер, не ответив ни слова, переходит в сопровождении Пьера на другую сторону улицы, и оба скрываются в доме Бертини. Эрнест плетется за ними.

Войдя в пустую, оголенную прихожую, Альбер, словно пригвожденный, застывает у двери. Ошеломленный, потрясенный, он устремил взгляд на лестницу. Какое-то мгновение Пьер тоже смотрит наверх. Но тут между ними появляется Эрнест и, взяв Альбера под руку, увлекает его за собой, ничуть не смущаясь и не переставая болтать. Голос его гулко раздается в пустом доме. Пьер в это время осторожно, на цыпочках пробирается в кухню.

Эрнест.Она лежит наверху. Это случилось у нее в спальне. Сидела на стуле. Нам оставалось ее только положить на кровать. Они собирались в кино. Представляешь, как Розали напугалась…

На кухне, куда между тем вошел Пьер, полный порядок. У раковины сушится вымытая после ужина посуда. Сквозь открытое окно виднеется тихое вечернее небо. И слышится голос Эрнеста:

— Тут уж я ей срочно понадобился, этой шлюхе! Но теперь ты ее не ищи — сбежала наша Розали и машину увела, как полагается! А ты как думал?..

Пьер замечает на столе маленький сверточек. Он берет в руки пакет, на котором написано его имя, разворачивает его. На белом листе бумаги, в который завернуты две катушки с фотопленкой, одна лишь подпись: «Розали».

Пьер бережно складывает бумажку и прячет ее в карман вместе с двумя катушками, вздыхает и обращает измученный взгляд к потолку, откуда все еще слышится грохочущий голос ни на минуту не умолкающего Эрнеста: