Андрей Бурак - Юлия

И только теперь он заметил Верин чемодан.

— Собралась… — сказал он совсем тихо.

К веранде с ружьем в руках шла Юлия. Услышав голоса, она остановилась.

— Я должна…

— Понимаю… — ответил Раду в каком-то оцепенении.

— Я хотела тебе сказать… У меня будет ребенок, а значит, жизнь продолжается и жить стоит!

Юлия хватается за веревку качелей, крепко прижимает ружье к груди.

Раду подошел к Вере, обнял, медленно сползая вдоль ее тела.

— Отец, ты слышишь? У меня будет ребенок… Вера! Господи… Мой ребенок!..

Раду встал.

— Да, Раду, может быть, я эгоистка, но я счастлива!

— Ребенок… Мой ребенок…

— И я очень люблю тебя! Пусть Юлия меня простит…

— Мой ребенок… Юлия!

— Подожди, Раду! Ты забыл, что у тебя жена. Она все равно об этом узнает.

— Кто узнает? Ты говоришь о Юлии?

— Поэтому я решила. Я должна уехать…

Раду стоит в дверях веранды и в недоумении смотрит на Веру, будто только сейчас что-то прояснилось для пего.

— Куда? — спросил он.

— Еще не знаю. Куда-нибудь… Ты не беспокойся, я обо всем подумала. Я не погибну, потому что есть добрые люди. Такие, как Юлия. Я напишу ей… Думаю, она меня поймет. Не может не понять…

Вера подходит к Раду и целует его.

— Прощай… Мне пора…

— Да. Пойдем, — сказал Раду решительно.

— Ты пойдешь со мной?

Раду взял чемодан, и оба сошли с веранды.

— Раду! — крикнула Юлия отчаянным голосом.

Раду оборачивается и идет навстречу Юлии.

— Юлия! У нас будет ребенок! Ты понимаешь, мой ребенок.

— Я слышала, Раду, — сказала Юлия уже спокойно.

— Вера хочет уехать… Уезжаем… Прости нас, Юлия!

— Что ты… Что ты, Раду!

Раду вернулся к Вере, которая терпеливо ждала его. И они направились к воротам. И вдруг внезапно, не сговариваясь, Раду и Вера остановились.

— Юлия! Мне нечего тебе сказать. Нечего! — порывисто выдохнул Раду.

— Я никогда не шла против твоей волн, — сказала Юлия спокойно, почти ласково. — Но только… только помоги мне понять, что стало с нашей жизнью!.. О боже, все перемешалось! Все в этом мире… и в моей душе тоже.

Наступает тяжелое молчание.

— Я должен быть с ней, — сказал Раду решительно.

— Разве я тебе говорила, чтобы ты оставил ее одну? — Она приставила ружье к крыльцу и подошла к Вере: — Пошли в дом… Сейчас тебе никуда не надо ехать.

— Юлия… — вся дрожа, шепнула Вера.

— Любишь его…

— Люблю…

— Он достоин этого.

— Виновата я. Очень виновата!

Юлия отошла от Веры на несколько шагов и осмотрела ее с ног до головы.

— Все же хорошо сидит на тебе этот костюмчик. Зря ты говорила, что он тебе не к лицу.

— Да…

— Все мы виноваты, — сказала Юлия больше для себя. — Что-то надо придумать. Не зря мы люди. Но все же у человека должно быть хоть что-то святое, не так ли, Раду?..

Юлия задумчиво, с грустью посмотрела в сторону старого отцовского дома.

— Эх, Раду… — продолжала Юлия. — Как жаль мне… как жаль, что ты не был таким же сильным и решительным тогда… много лет назад. Может быть, и моя жизнь, да и твоя, была бы другой. После нас теперь будет кому жить в этом красивом доме. — Юлия посмотрела в сторону башни. — А из этой башни твоими глазами дети будут смотреть на мир. Ты повторишься в детях… Башня — это твой род, дети… И ты будешь всегда, мой дорогой Раду. Ты будешь всегда ходить хозяином по этой отцовской земле, по этим садам и виноградникам.

Лицо Юлии осветилось странной, задумчивой улыбкой. Юлия еще раз посмотрела на Раду, на Веру и на башню. Затем пошла по тропе, что ведет к вершине холма.

Из пруда выезжает кавалькада голых мальчишек на лошадях. Они некоторое время стремительно гоняются друг за другом по кругу, после чего один из них вырывается из круга и мчится в сторону Юлии. Это Миту. Он радостно что-то крикнул Юлии. Она улыбнулась ему. Так и запечатлел их стоп-кадр.

Весна в дом — холод из дому! (молд.)