Кадыркул Омуркулов - Дела земные

Весенний сель в горах подобен снежной лавине.

Ледяные воды с яростью обрушиваются на скалы, на арчовый лес, на пашни, срывают с горных склонов и катят вниз грохочущие, как жернова мельницы, валуны и булыжники. Вскидывая к небу черные корни, валятся вековые ели, царапают ветвями землю, не найдя опоры, тяжко перекатываются и устремляются вниз.

Набравшая силу вода грохочет уже в ущелье, перекрытом высокой плотиной водохранилища. Сейчас плотине грозит опасность.

Водохранилище бурлит, словно гигантские источники бьют из глубины. Вся поверхность воды покрыта растерзанным лесом, у воронок вековые деревья раскручивает как спички.

Деревья бьются о дамбу, как тараны в крепостные ворота осажденного города.

На гребнях скал замерли люди в брезентовых плащах и надвинутых на брови касках.

Сель продолжается не первый день. Глаза людей воспалены от недосыпа, осунувшиеся лица обросли щетиной.

Над водохранилищем кружат вертолеты…

…В небольшом просмотровом зале, где сидело человек пять-шесть, включили свет. Люди молчали.

Металлический щелчок в кинопроекторской нарушил тишину.

Медер подошел к столу, на котором стоял диаскоп, и обратился к сидящим в зале:

— Эти кадры отсняты на юге Киргизии прошлой весной.

Медер казался моложе своих двадцати шести лет, держался уверенно, но его внутреннее волнение выдавали пальцы, которыми он крутил тонкое серебряное кольцо на левой руке.

В зале находились ученые намного старше его.

— Сель в горах угрожал тогда снести плотину и обрушиться па шахтерский город, — продолжал, Медер. — Если бы не заблаговременные меры по отводу потока и если бы стихия не унялась еще через день-два… неизвестно, устояла бы плотина.

Ивашов, пожилой профессор, держал в руках прокуренную до черноты трубку и глядел на Медера, близоруко прищурившись.

— Подобные паводки и сели наблюдаются на реке Кара-Суу, где уже закончены подготовительные работы для будущего водохранилища.

— Это нам известно, — кивнул Ивашов.

— Об этом речь, Константин Кузьмич. Мы это знаем, но почему-то не придаем значения. Всем известно также, что левый склон будущего водохранилища изнутри разделен трещиной большой протяженности. Уровень воды поднимается намного выше трещины.

— На сколько?

— Метров на семьдесят.

— Эти обстоятельства учтены в авторском проекте Касыма Дайырбекова. — Ивашов взглянул на сидевшего рядом молодого ученого, автора проекта, тот утвердительно кивнул головой.

— Трещина таит в себе большую опасность и непредвиденные катастрофические последствия.

— Ваши сомнения априорны. Вы исходите из логики: раз существует трещина — значит, опасно. Но трещину можно забить бетоном, это излагалось в авторском проекте. Уже расчищен котлован будущего водохранилища, истрачены миллионы рублей, а вас только осенило. Не поздно ли?

— Мы не хотели спешить с выводами, вы все понимаете, насколько это ответственно. Опыты нашей лаборатории аналитических методов исследования показывают, что место для плотины выбрано не самое удачное. Вот, поглядите.

Медер взял слайд и вложил в диаскоп. На экране появилось изображение человеческого скелета. Сидящие засмеялись, Медер досадливо чертыхнулся:

— Здесь до нас были анатомы.

Он торопливо убрал слайд, вложил другой.

Четкий рисунок горного склона был разделен надвое темной прожилкой. Медер водил указкой по рисунку.

— Это модель склона из агарина, обычного пластика, который по своим механическим свойствам на сжатие и растяжение как никакой другой материал соответствует модели изучаемого склона. Мы проделали множество опытов, имитируя нагрузку давления воды будущего водохранилища на склон. И в двух случаях из десяти агариновая модель, не выдержав напряжения, разрывалась по трещине.

— Но мы скрепим трещину, — сказал нетерпеливо молчавший до этого Касым.

— Мы пробовали скрепить на модели — тот же результат, разрыв в двух случаях из десяти.

Медер поменял слайд и подошел к экрану, на котором теперь было изображение трех хребтов.

— Надо принять еще во внимание, что плотина будет возводиться методом направленного взрыва. В основание вот этого хребта будет заложен динамит. — Медер указкой провел полукруг. — Мощный взрыв как ножом срежет этот конус и опрокинет его в эту расщелину…

— Что и требовалось доказать, — шутливо вставил Касым.

— Теоретически все верно, — согласился Медер, — но ведь будет заложено тысячи тонн взрывчатки, сила взрыва поколеблет почву в радиусе сотен километров. И вот тогда разделенный трещиной верхний блок окажется еще более разуплотненным и подвижным.

В зале было тихо. И в этой тишине коротко прозвучали заключительные слова Медера:

— Надо остановить стройку.

— Это звучит категорично, но не очень убедительно, — спокойно, словно размышляя сам с собой, произнес Ивашов. — Чтобы утвердить проект Дайырбекова, мы его основательно изучали, а ваши доводы пока лишь лабораторные предположения. Не будем спешить с выводами. Подождем испытательного взрыва на полигоне. Ждать осталось недолго.

В лабораторию Медер пришел уставшим. Он все еще мысленно спорил с Ивашовым и Дайырбековым. Он попросил расчетные данные и фотокопии по проведенным исследованиям. Девушка-лаборант, подавая ему бумаги, все-таки решилась спросить:

— Ну, как?

— Кое-как, наверное, — пожал плечами Медер. — Волновался, как мальчишка. А еще этот скелет…

— Какой скелет?

— Тот самый — «каркас». Забыли убрать. Девушка всплеснула руками, а сидящий напротив парень смешно надул щеки.

— Ничего, обошлось. Этот светлый образ придал даже вдохновения. — Медер шутил, теперь можно было расслабиться. — Но в следующий раз, ребята, лучше без подобных метафор и намеков, верно? — И сразу переключился на деловой тон: —Так, это расчеты, чертежи, а где снимки?

— За ними пошли. Да, — вспомнила лаборантка, — вас просила позвонить Зуура.

Медер снял телефонную трубку и набрал номер.

— Алло, Зуура?

— Здравствуй, Медер. Это я.

И не успел Медер ответить на приветствие, как она уже, наверное, не в силах сдержать себя, заплакала.

— Что случилось, джене [1] Джене — жена старшего брата. ?

Женщина долго всхлипывала, пока проговорила сквозь слезы:

— Несчастная моя доля. Ну в чем, скажи, я провинилась?

— Да что все-таки случилось?

— Чоро ушел из дома. Второй день его нет. Где я только ни была. Азык в милицию звонил. Нигде его нет.

— Успокойся, джене, найдется Чоро.