Виктор Мережко - Полеты во сне и наяву

— А тебе? — повернулся Сергей к Наташе.

— Мне есть, но лучше я потом.

Сергей мотнул головой, сделал музыку потише.

— Хорошо. Тогда начну я… Не возражаете?

— Я лично нет, — сказала Наташа.

— Остальные воздержались… Начнем! Вот сидят две женщины. Одинаково мне близкие и одинаково дорогие. Но! Одну из них я любил, вторую — люблю. Одну намерен оставить, вторую — осчастливить. С одной меня не связывает ничего, кроме долга, а со второй — все, кроме долга. Спрашивается: что же делать бедному Ереме?

Женщины молчали.

— Бабоньки, подружки, помогите разобраться… Через три дня сорок, а дурак дураком. А? К кому из вас прислониться?

И тут Алиса ударила его — звонко, наотмашь.

— К телеграфному столбу! — И стала снова рваться из машины. — Выпусти меня! Сейчас же выпусти! Слышишь?

Сергей не отвечал, смотрел на нее и продолжал держать дверцу.

— Я буду кричать — выпусти! Ну, выпусти же!

— Выпусти девочку, — сказала Наташа. — Она успокоится и все тебе простит.

— Нет!.. — Алиса была разъярена, и в глазах дрожали слезы. — Никогда! Нет!

И вас я тоже презираю! Его презираю и вас презираю! Обоих… И сейчас же выпустите меня!

Наташа убрала руку Сергея, и Алиса тут же вывалилась из машины. Дробно и нервно застучала прочь, потом вдруг вспомнила о букете, вернулась назад, с силой швырнула его в открытую дворцу и, сделав несколько таких же ломающихся от высокой шпильки шагов, не выдержала, перешла на бег.

Сергей, не отнимая ладоней от лица, смеялся тоненько и с подвыванием.

— Маленькая идиоточка. Как она, бедненькая, обиделась. Ты, Наташка, такой не была.

— Ты тоже таким по был.

— Ошибаешься. Я таким был всегда. Просто ты не замечала. Любила и не замечала. Глотала! Так на работу или ну ее?

— На работу.

— Тоже повышенное чувство гражданской ответственности?

— Это у нас с тобой семенное. Двенадцать лет семейной жизни не пропали даром.

Ехали быстро и молча. Громко играла музыка в салоне, Сергей насвистывал и лихо закладывал повороты, а Наташа смотрела в окно и задумчиво рвала на кусочки листок от цветка.

— Дочку заберешь из сада сама, — прервал молчание Сергей. — Я не успею.

Жена не ответила.

— И если кто-нибудь позвонит, скажешь — буду поздно.

Ни слова, ни взгляда.

— И вообще, никаких приготовлений на воскресенье. То, что мужику сорок, не такая уж большая радость. Тут скорее надо плакать, чем веселиться.

На светофоре остановились, и Сергей коротко посигналил кому-то впереди стоящему.

Тронулись.

— Ты что, обиделась?

— Нет.

— А почему молчишь?

— Думаю.

— О чем, если не секрет?

— О работе.

— А эта дурочка так у вас и командует?

— Которая?

— Начальница! Вера Павловна, кажется!

— Теперь у нас мужчина.

— Ну да?! И давно?

— Больше месяца.

— Молодой?

— Сорок.

— Смотри, Наташка! — погрозил в зеркальце Сергей. — Не влюбись! Мужики в таком возрасте, знаешь, какие опасные?

— Знаю… — Наташа увидела желтокремовое здание своего управления, предупредила: — Смотри, не проскочи.

— Спокойно! — не снижая скорости, Сергей аккуратно подрулил к самым ступенькам, с улыбкой повернулся к жене: — Ну что, будь здорова, дорогая?

— Будь здоров, дорогой.

— Цветы не желаешь взять?

— В следующий раз.

— Зря… — Он хотел через сиденье поцеловать ее, она отстранилась. — Все же обиделась… А знаешь, кто эта девчушка?

— Ключи от квартиры при тебе?

— При мне.

— Покажи…

— Зачем? — Сергей достал из кармана связку домашних ключей, на открытой ладони выставил перед собой. — Пожалуйста… — И с несколько удивленной улыбой проследил, как Наташа взяла их и опустила себе в сумочку. — А?

— Ага… Тебе они больше не нужны… — Жена вышла из машины, кивнула на сумки с рыночными покупками: — А это прихвати… Глядишь, и пригодится!

Она поднималась по выщербленным ступенькам в свое райуправление торговли, Сергей смотрел ей вслед, и легкое удивление не сходило с его лица. Потом крикнул:

— Так на всякий случай напоминаю — буду поздно! И оставить поесть не забудь!

В техотделе все были на местах, работали тихо и сосредоточенно, и Сергей, войдя, с ходу сообщил:

— Все мимо, все зря! Во-первых, поезд опоздал, а во-вторых, никто не приехал. Обежал весь состав — чужих полно, а родного лица не вижу! — Разделил неиспользованный букет на три части, положил на стол Нине Сергеевне, Светочке и Ларисе. — С наступающим моим юбилеем! — присовокупил Ларисе также ключи от машины, поцеловал руку и сел на свое место. — Фу! Наверно, случилось что-то. Как бы не заболела старушенция.

— А может, в телеграмме ошибка? — неуверенно поинтересовалась Нина Сергеевна. — Может, не тем поездом?

— Поезд тот, ошибки нет, а вот все остальное пока загадка.

Светочка встала из-за стола, прошла к Сергею, положила перед ним подаренные цветы и вернулась на место.

Сергей проследил за ней, взял цветы, бросил их в корзинку и стал листать бумаги.

— Товарищи! — сказал Николай Павлович. — Все же отдел наш небольшой, это как бы своеобразная семья, так давайте, в конце концов, жить дружно. Надоело, ей-богу!

— А мне его подарки не нужны! — гордо вскинула головку Светочка. — Я не ссорюсь, но и без подарков тоже обойдусь.

— Цветы, довожу до сведения, не подарки, а категория прекрасного! — повысил голос начальник. — И эта категория по твоей милости оказалась в корзине! Сейчас же встань, подними цветы и поставь их на положенное место!

— Я их не выбрасывала, я их и поднимать не собираюсь!

— Трудно тебе будет жить с мужем, дорогая, — покачала прической Нина Сергеевна. — Ох, как трудно… — Прошла к корзинке, взяла цветы, отряхнула их, воткнула в баночку на своем столе. — Опомнишься когда-нибудь, да поздно будет.

— Не стыдно? — со значением спросил Николай Павлович девчонку.

— Ни капельки!

— А вот мне стыдно… И стыдно, и больно!

— А до них доходит, когда жареный петух клюнет, — заметила Нина Сергеевна. — Клюнет, тогда и доходит… Напорется вот на такого, который рога обломает, вмиг к памяти придет.

— Не обломает, — отмахнулась Светочка.

— Облома-ает… Еще как обломает. Сама такой была, знаю.

— Вот и не судите по себе… Чужие будет ломать, а у самого как бы свои не выросли!

Сергей вскинулся, вывалился из-за стола и, хохоча, на полусогнутых пошел по комнате.

— Браво! Прекрасно! Потрясающе! Вот он, ответ, достойный сегодняшней молодежи! Внимайте и учитесь! Пока он будет ее рога обламывать, у него же самого они и вырастут! — остановился напротив Светочкиного стола, опустился на колени: —

Я тебя обожаю! Ты моя прелесть! Если б я мог, я тут же сделал бы тебе предложение!

— А вы разве не можете? — спросила Светочка, не сводя с него спокойного холодного взгляда.