Сергей Бодров - Очень важная персона

— Ракитин! — нахмурился тот. — Что у вас там?

Около двери, у конца длинного стола, сидели Демьянов^ Шишкин и секретарь райкома Ракитин.

— Конфликт у нас, Иван Сергеевич. Между председателем райисполкома Демьяновым и товарищем Шишкиным. Колхоз «Волна революции». Не могут вместе никак работать.

— В чем дело, товарищ Демьянов?

— Район наш находится сейчас, как известно, в тяжелом положении, — стал объяснять Демьянов. — Большая напряженность с выполнением всех планов. А товарищ Шишкин просто вставляет нам палки в колеса! Постоянно саботирует совещания, грубит.

Сидящий рядом с Иваном Сергеевичем помощник опять наклонился к нему и что-то прошептал на ухо. Тот кивнул.

— Объяснитесь, товарищ Шишкин.

Шишкин вытер лоб, встал и, волнуясь, сказал:

— Вину свою признаю. Обязуюсь искупить ее честным трудом. Характер несдержанный. Прошу учесть стаж работы в сельском хозяйстве и чистосердечное признание.

Шишкин сел.

— Ракитин! Как там, в «Волне революции», дела?

— Крепкий стал колхоз. И председатель — хозяин.

Помощник опять наклонился к Ивану Сергеевичу.

— Надо, Шишкин, все-таки соображать… Тем более, что район ваш действительно находится в тяжелом положении… — устало сказал Иван Сергеевич. — Помогать надо товарищам…

— Мы ведь сидим, не знаем, как сейчас выкрутиться! — вставил Демьянов.

— Да не надо выкручиваться… — пробормотал Шишкин. — Завалили всю работу, а теперь выкручиваются…

— Тебе никто слова не давал, — тихо сделал ему замечание Ракитин.

— Опять за свое! — разволновался Демьянов.

— Товарищ Шишкин! Что вы там бормочете? Скажите вслух!

— Могу и вслух! — не выдержал Шишкин. — Чего, говорю, выкручиваться, когда дело делать надо! У меня в колхозе забот по горло, а они каждый день совещания устраивают. Из пустого в порожнее переливают!

— Вот видите! — радостно сказал Демьянов.

— Погодите, пусть выскажется… — сказал Иван Сергеевич.

— Спасибо. Ну ведь невозможно больше! Это ведь зуд какой-то — указания давать. То паши немедля, то чуть погодя, то сей рожь, то пшеницу, то кур разводи, то уток… Житья ж нет! Скоро будут учить, как ширинку застегивать! Честное слово! Так ведь последнюю охоту можно отбить! Извините, конечно…

— Ничего, — кивнул Иван Сергеевич.

Зазвонил телефон.

— Занят. Позвоните позже, — сказал Иван Сергеевич. — Продолжайте, пожалуйста.

— Да я уж все сказал… — устало вздохнул Шишкин. — Вы с меня за хлеб спрашивайте! За мясо. За молоко. Я уж сам соображу, как мне быть. У меня ведь тоже голова на плечах есть…

Все помолчали.

— Ну, так что же мы будем решать? — вдруг повеселев, спросил Иван Сергеевич, с интересом оглядывая присутствующих. — А, товарищи?

В ресторане было в этот дневной час малолюдно. Шишкин остановился около дверей, соображая, куда ему сесть. Был он оживлен, взбудоражен, весел.

Возле окна сидела молодая женщина.

— Не занято? — спросил Шишкин.

— Нет, — сказала женщина, мельком взглянув на него.

— Тогда я тут и расположусь. Не возражаете?

— Пожалуйста.

— А чем здесь кормят? — спросил Шишкин, придвигая к себе меню. — Грибы? — спросил он, посмотрев на женщину.

Та покачала головой.

— Салат из помидоров?

Женщина опять покачала головой.

— Клюкву в сахаре?

— Нет.

— А чего мы будем есть? — спросил тогда Шишкин.

— Зразы рыбные, — раздался из-за спины голос официантки.

— И это все?

— Все.

— Ну, давайте зразы, — пожал плечами Шишкин.

— Пить что будете? — спросила официантка.

— Я лимонад. А вы? — спросил он женщину.

— Я тоже.

Официантка ушла.

— Ресторан называется, — сказал Шишкин. — А ведь кругом грибов, ягод, овощей — навалом! Вы здешняя?

— Нет. Москвичка.

— А я здешний. И знаю. Потрать летом копейки, сделай запасы — зимой рубли соберешь. И народ будет доволен. Верно? Нет, никто не хочет палец о палец ударить. А это ведь областной центр, — разгорячился Шишкин. Помолчав, спросил: — Может, я не о том?

— Почему? Интересно, — улыбнулась женщина.

— А как вы в нашу область попали?

— По распределению. Окончила училище и вот — приехала…

— Какое училище?

— Музыкальное.

— Так вы учительница музыки?

— Да.

— Дефицитная специальность, — с завистью сказал Шишкин.

— Дефицитная. Только я здесь никому не нужна.

— Слуха ни у кого нет? — улыбнулся Шишкин.

— Слух есть. А вот школы музыкальной нет. Кружок организовывать не хотят. Квартиры тоже не дают… Сижу, думаю, что делать…

— Эх! Да что ж тут думать? Поедемте со мной!

— Зачем? — удивилась учительница.

— Да вы мне вот как нужны! — показал Шишкин на горло. — Я ведь только и мечтал об этом — об учительнице музыки! Вас как зовут?

— Ира.

— Переезжайте ко мне, Ира! — горячо говорил Шишкин. — Не пожалеете! Я вам замечательную, интересную жизнь обещаю! Вот увидите! Рыбалка, охота, верховая езда, ягоды, грибы! Природа необыкновенная! Я ведь сам музыку очень люблю, пою иногда. Как я сразу обратил на вас внимание, а? Дай, думаю, сяду за этот столик. Понравились вы мне, Ира.

— Да… — сказала Ира. — Как-то это неожиданно… Надо, наверное, все взвесить… подумать…

— Чего-то вы много думаете, Ира. Я мужик хоть и вредный, но хороший. Сам не обижу и никому не дам.

— А вас-то как зовут? — улыбнулась Ира.

— Родион. Родя.

— Задали вы мне задачу, Родион. А может, я замужем?

— А какое это имеет значение?

— Вообще-то верно, — сказала Ира. — Знаете, Родя, вы мне тоже нравитесь.

— Ну вот и поладили! — весело сказал Шишкин. — Шампанского! — крикнул он официантке.

— А вы сами кто такой? — улыбнулась Ира.

— Я-то? Очень важная персона…

— Надо же… — улыбаясь, покачала головой Ира.

И тут заиграл оркестр, Шишкин пригласил Иру на танец, и совсем очаровал, и закружил голову…

Машина, доверху груженная вещами нового предисполкома, свернула с центральной улицы и остановилась перед только что повешенным «кирпичом».

Переулок, где находился предназначенный для Шишкина коттедж, утюжили два катка. Свежий гудрон отливал на солнце вороновым крылом.

За шумом моторов ничего не было слышно.

Шишкин, сидевший в кузове на мягком диване и державший новую люстру в вытянутой руке, встал, отдал люстру сыну и перемахнул через борт.

Водитель катка свесился вниз и заорал на подходившего Шишкина:

— Куда прешь? Не видишь, асфальт ло-жим! Давай в обход!

Шишкин послушно повернул назад.

— Прислушались к голосу общественности! — радовался стоящий тут же интеллигентный пенсионер в соломенной шляпе. — Пять лет. писали — замостите улицу! Всё средства не находились! Нашлись вот!

Машина с вещами стояла все на том же месте. Изо всех сил прижимаясь к заборам, минуя все еще не остывший асфальт, тянулась процессия. Впереди шагал Валька, держа крепко увязанную в клетчатый платок кошку. Рядом с ним тревожно бежала шишкинская дворовая собака Тузик. За Валькой шла Галина, тащила два тяжелых чемодана. Целая ватага ребятишек валькиного возраста несла узлы полегче. Шишкин и водитель, выбиваясь из сил, волокли на ремнях далеко не новый, но тяжелый семейный шкаф. В зеркале проплывали окрестности.