Александр Чехов - Тайны живописи

У остановки трамвая стояла урна. Самая обычная, красная, металлическая, с написанным на боку через трафарет названием района. Он извлек из пакета папку, раскрыл ее, вынул листы, сложил их пополам и запихал в мусорный ящик, потом, не долго думая, отправил туда и картонку. Все. Было и нет. Как просто! Через пять минут подошел трамвай.

Полутемная комната. Узкий луч света рисует квадратное пятно на полу. В нем лицом вверх лежит Вадим, чуть дальше тоже на полу сидит Таня.

Таня . И ты думаешь, это так просто? Взял и уничтожил?

Вадим . Такова жизнь.

Таня . Чушь! Бессмысленное и неудачное оправдание.

Вадим . Нет. Жизнь действительно такова. В любом случае нет ничего вечного.

Таня . И тем не менее…

Вадим . Он должен был уничтожить — и он это сделал. Он создал, ему и разрушать. В нынешней ситуации… Это его право.

Таня . Нет. Нет у него на это прав. Слишком далеко все зашло. Это не просто листки бумаги с отпечатанным текстом. Это уже не слова или буквы. Это — конкретная жизнь. Чувства, мысли, судьба, характеры… Любовь, если угодно. Это — часть его самого. И нас с тобой, кстати, тоже. Ты еще помнишь об этом?

Вадим . Ты не понимаешь…

Таня . Понимаю. Взять все и выбросить… Похоже на убийство. Нет.

Вадим . Все же он это сделал. Должен был сделать, хотел и сделал. Получил удовольствие.

Таня . Ты его оправдываешь?

Вадим . Я принимаю его таким, какой он есть.

Таня . И это хорошо?

Вадим . Это правила игры.

Таня . Дальше будет хуже.

Вадим . Возможно.

Таня . Да… Будет хуже. Придется идти до конца. Весь путь. Он выдержит?

Вадим . Надеюсь, что да.

Таня . Дай Бог…

Пауза. Вадим молчит, Таня смотрит на него.

— Миша?! Боже мой, ты заболеешь! Иди в ванную! В такой дождь, без зонта… Сумасшедший!

Было холодно, сыро и неуютно. На бетонный пол лестничной площадки капала вода, промокшая насквозь одежда противно липла к телу. Миша прошел в прихожую, быстро разулся и проскользнул в белую, отделанную кафелем ванную.

— Мишенька, халат я тут на ручку повесила, — постучала в дверь Вика, — Надень его, хорошо!

Халат оказался мужской, махровый и очень теплый, синего цвета. Когда он, закутавшись в него по домашнему, прошел на кухню, Вика уже заварила чай.

— Миш, у тебя когда день рождения? — грозно спросила она, — Я тебе зонт подарю. Что ты без зонта ходишь в такую погоду?

— Не люблю зонтов.

— Понимаю. Гулять под дождем без зонта — это так романтично. А болеть потом романтично?

— Лена пропала, — выдавил из себя, наконец, Миша.

— В каком смысле пропала?

— Сказала, что уехала к родителям на неделю, и не вернулась.

— Понятно, — кивнула Вика, — И теперь ты ходишь по квартирам…

— Это не смешно. Ты знаешь, что произошло?

— Я-то знаю! — устало вздохнула она, — А вот ты, похоже, вообще не представляешь себе…

Миша отрезал:

— Рассказывай!

Вика присела рядом с ним и посмотрела на него долгим, открытым, вызывающим доверие взглядом. Это был ее козырь, ее стиль, ее любимое профессиональное оружие, она могла смотреть и улыбаться так, что человек сразу рассказывал ей все свои тайны.

— Мишенька-а! — протянула она, — Солнце мое! Боюсь, правда тебе не понравится.

Он начинал терять терпение.

— Что случилось?

Вика снова вздохнула.

— Они и раньше встречались, до того, как вы познакомились. Они начали встречаться, когда Ленка еще совсем зеленая была, в школе училась. Родители ее хотели на него в суд подать, только он ведь как уж, везде выкрутится, потом смирились. И я смирилась. Не могут они друг без друга. И ссорятся постоянно, и посуду бьют, и ревнуют, а все равно не могут. Такая связь…

Он задохнулся.

— Ты об Олеге?

— О нем, родимом.

— Она что, у него сейчас?

— Да, у него, квартиру он снимает в городе.

— И к родителям она не уезжала?

— Нет.

Миша замолчал, медленно переваривая услышанное. Вика встала и разлила кипяток по чашкам.

— На-ка вот, выпей, согреешься!

— А ты как же?

— А что я? — в третий раз вздохнула она, — Они поссорятся, он ко мне бежит. Люблю, говорит, а она стерва, и вообще ему с ней больше не по пути. В этот раз появился ты, все пошло по другому, я надеялась, что это серьезно… Может быть, она действительно тебя любила. По своему.

— Любила?.. Ты вправду думаешь, что она меня любила?

Вика поставила чашку на стол и ответила неожиданно спокойным и рассудительным голосом:

— Лена, в конце концов, неплохая девушка. Разгадать ее нужно. Там такая красота изнутри светит иногда, я поражаюсь просто. И стихи пишет, а песни как поет! Очень тонкие энергии. Чем-то он ее цепляет, значит, раз она так его любит. И ты бы цеплял, опыта бы тебе побольше. Эх, Мишенька!..

Дни шли. Медленно и тягуче, как асфальтовый каток, проползла в одиночестве, странных снах и мыслях еще одна неделя. Он ничего не делал — только работал, ел и спал. Печатная машинка была убрана на шкаф и замолчала, кажется, навсегда, остались только книги — последнее прибежище утомленного духа, он взялся, наконец, за Сартра, давно хотел, но как-то все было недосуг, положил книгу у дивана, но брал ее в руки редко, не мог сосредоточиться. Еще были шаги по комнате, обида, маета, сомнения, много эмоций, редкие прогулки под мелкой изморосью — одним словом, жизнь.

Однажды вечером он пришел домой. Уставший и голодный после рабочего дня, после ожидания на остановке и тряски в автобусе, он открыл дверь, сунул ключ в карман, расшнуровал ботинки, присев на тумбочку, разулся, снял плащ… На вешалке в углу висела куртка. Ее куртка, та самая, коричневая, недорогая, в которой она была тогда, майской ночью, в трамвае, взбиравшемся в гору, когда они познакомились, он узнал бы ее из тысячи, да и чья еще куртка может висеть здесь, в его квартире? Лицо его посерело, он бросил плащ куда-то на пол и быстро прошел в комнату. Телевизор был включен, к кресле сидела она. Лена.

— Мишка! — она приподнялась и потянулась в его сторону, — Я так соскучилась!

— Что ты здесь делаешь?

— Пришла, — замерев, недоуменно ответила Лена, — Хотела тебя увидеть и пришла. Что-то не так?

— Зачем?

— Говорю же, хотела увидеть. Что с тобой?

Он покачал головой и посмотрел куда-то в левый верхний угол комнаты, туда, где маленький паучок пару недель назад свил свою паутину.

— Уходи!

— До что с тобой? — всплеснула руками она, — Что она тебе наговорила? Сука! Что она тебе наплела? Да она сама на тебя глаз положила, разве ты не видишь?! Ты что, думаешь, я с кем-то?..

— Лен, давай не будем!

На глазах ее появились слезы.

— Миша, да как ты можешь так?.. Почему ты мне не веришь? Я люблю тебя. Только тебя. Никого больше. Ты же… Господи, ну что мне сделать, чтобы ты мне поверил?!