Юрий Нагибин - Волхвы

Гаспару не нравится этот выговор, он грозно вращает белками глаз, но подчиняется…

70. В глухой тьме проклюнулась светлая точка. Разрослась, стала шаром, и вот уже взметнулись вверх красные языки пламени. Это Алазар, набрав в пещере разного древесного мусора, разжег костер.

Короли сидят у костра. Судя по остаткам пищи на песке, они подкрепились, но бодрости им это не прибавило. Бальтазар пришел в себя, но вид у него крайне измученный. Его пошатывает, и если бы не дружеская опека Гаспара, он свалился бы в костер.

Алазар подкидывает хворосту. Высокое, сильное, весело бьющее пламя как будто съедает заполонивший пространство туман. Воздух расчищается прямо на глазах, вокруг дивно светлеет.

Вот уже путники отчетливо видят друг друга, затем они видят лежащих верблюдов, темный зев пещеры, о которой говорил Алазар, ступенчатый склон, уходящий в яснеющую даль.

Пространство открывается широко вокруг: барханы в розоватом отсвете заалевшего вечерней зарей неба, прозрачные и тоже с розовым исподом легкие облака. Ветер, дующий теперь слабыми, ласковыми порывами, уносит последние клочья тумана. Воздух снова прозрачен, пространство зримо во все концы, и пустыня уже не кажется такой враждебной и страшной.

Мельхиор сидел лицом к пустыне, спиной к бивуаку. И он первый увидел то, что и мы видим его глазами.

71. Совсем неподалеку от бивуака возникли приветливые строения Белого города. В вечереющем алом воздухе они кажутся несколько призрачными, зыбкими, то словно тают, то отчетливо возникают вновь.

По изморщиненной щеке Мельхиора заструились слезы. Два других короля глядят на него с изумлением.

— Белый город! — говорит Мельхиор. — Разве вы не видите Белый город?

Они недоуменно вглядываются в даль и, похоже, действительно ничего не видят.

— Белый город!.. — повторяет, как заклинание, Мельхиор. — Белый город!..

Теперь и они видят: в синеве и алости прорезается прекрасный Белый город, сверкающий, как снежные вершины высоких гор, такой манящий и такой близкий, что протяни руку — и ты его коснешься.

— Белый город!.. — шепчут потрясенные короли.

Радость преобразила измученное лицо Бальтазара, а простодушный Гаспар вскочил и пустился в пляс.

Лишь Алазар оставался безучастен к общей радости и даже не смотрел в сторону Белого города.

Как ни радовались короли, они все же заметили угрюмую отстраненность Алазара.

— Тебе нет дела до Белого города? — язвительно спросил Мельхиор.

— Я пчеловод, потерявший своих пчел, — угрюмо ответил Алазар. — Я ищу их, а не Белый город.

— Не притворяйся дурачком, — вернулся к старой теме Бальтазар. — Ты прекрасно знаешь, что возвестила Вифлеемская звезда.

— Возможно, догадываюсь, — медленно проговорил Алазар. — В меру своего слабого разума. Но прошу вас, не надо меня упрекать, не надо говорить о Белом городе.

— Ты не смеешь указывать нам! — вскипел Бальтазар. — Кто ты и кто мы!

Кроткое лицо Алазара напряглось и выострилось.

— Я знаю свое место. Но я знаю также, что никакого Белого города нет. Здесь нет. До него еще идти и идти.

— А что же мы видим? — засмеялся Гаспар.

— Игру света и тени земли на горизонте, дрожание не успокоившегося воздуха. Ваше тоскующее воображение построило этот город.

Короли шумно возмущаются.

— Слепой глупец! — говорит Мельхиор. — Это настоящий город из камня, песчаника и глины, рукотворный город, которому суждено стать легендой.

— Прекрасный город, — подхватывает Бальтазар, — наша цель и спасение.

— Так чего же мы теряем время? — вскричал Гаспар. — Надо немедленно в путь, чтобы успеть туда до темноты.

— Вам не достичь его до темноты, — новым, суровым голосом говорит Алазар. — Вам не достичь его, даже если вы будете скакать всю ночь и заморите своих верблюдов. Ваш путь до настоящего Белого города пройден лишь наполовину, и впереди еще немало тяжких испытаний.

— Ты оказал нам некоторые услуги. — Голос старого Мельхиора дребезжит от раздражения. — Но сейчас мы не желаем тебя слушать.

— Он морочит нам голову, — подхватил Бальтазар. — С какой только целью?

— Время не ждет! — воскликнул Гаспар. — В путь, мои высокие друзья, в путь!

Короли засуетились: они понукают усталых верблюдов, не желающих вставать с земли, пинают их ногами, тащат за повод, кричат.

Алазар смотрит на них без всякой обиды, с тихим сожалением.

Что-то случилось в небе, очевидно, солнце закатилось, отсеклись его лучи, и в недвижном сумеречном воздухе погасли очертания Белого города.

— Где ваш город? — раздался голос Алазара.

Короли смотрят (и мы смотрим их глазами) — и никакого города нет в помине — пустынное небо, в котором кончилась красочная карусель.

Усталое разочарование на лице Мельхиора, злое остолбенение на лице Бальтазара, плаксивый ужас — на лице Гаспара.

Обескураженные и враз обессилевшие, короли молча опускаются на землю.

Пламя костра съеживается, со всех сторон подступает печальная ночь пустыни…

72. Ночь. Проснулся Алазар. Лицо его обращено к набитому звездами небу. Взгляд скользит по серебристой россыпи и наконец останавливается на яркой, будто подмигивающей звездочке в созвездии Андромеды.

Алазар долго смотрит на нее, губы его что-то шепчут. Взор туманится. Он подымает руку к небу и со странным выражением, полузакрыв глаза, гладит ее от пясти до локтя — с той нежностью, с какой гладил бы руку милой жены…

73. Как будто разбуженная чьим-то прикосновением, спящая Кана вздрогнула и открыла глаза. Она посмотрела на свою обнаженную руку, перевела взгляд на полуоткрытую дверь, за которой истаивала мгла, а голоса ночных птиц уже сливались с трелями птиц утренних. Воздух сладок и при вдыхании слегка щиплет слизистую оболочку. Кана смешно морщит нос. Она встает и выходит из дома…

74. Кана глядит в сторону опустевших ульев, осматривается по сторонам, словно ища чего-то, что ворвалось в ее сон и подняло с постели. Но не находит ничего, кроме маленькой, не утратившей и в рассветный час своей яркости звездочки в созвездии, которое ей называл Алазар, но не сохранила ее рассеянная память.

Непроизвольным движением Кана начинает гладить свою руку, и ей кажется, что ее ласкает тот, кто находится сейчас так далеко. Затем она возвращается в дом; налетевший порыв ветра слегка подхватывает и колышет ее рубашку…

75. Пустыня. День. Бредут изнемогшие от жажды люди по зыбучим пескам.

Впереди Алазар, ведущий в поводу Буяна, за ним — гуськом — Мельхиор, Бальтазар и Гаспар. Свободный от тяжелого груза Буян шагает, по обыкновению, мягко и легко; его сородичи, больные, отощавшие, измученные жаждой, и к тому же несущие кладь, ступают тяжело, их пошатывает, кажется, они вот-вот рухнут. Порой они останавливаются, вытягивают худые шеи, словно хотят проглянуть даль своими птичьими глазами. Но впереди только пески, пески, пески, бесконечная цепь барханов.