Алексей Балабанов - Брат, Брат-2 и другие фильмы

— О черт, да замолчите же вы, наконец, — шепнул Глан.

Боль и недоумение отразились на ее лице, и она так жалко улыбнулась, что Глан невольно взял ее узкую руку в свою.

— Вам водить, Эдварда! — крикнул молодой человек, который беседовал с ней.

— Бегите! Бегите так, чтобы я не смогла вас догнать, — прошептала Эдварда.

К компании в прекрасном расположении духа вернулся господин Мак:

— Дамы и господа, наступил тот решительный момент, когда я должен сообщить вам, что я вынужден буду покинуть вас. Завтра я на месяц уезжаю в Россию…

Глан уже бежал.

Глан выбежал к сторожке и остановился, переводя дух.

Она стояла у входа, лицо у нее горело, глаза сияли.

— Вы ждали? — сказала она. — Я боялась, как бы вам не пришлось ждать.

Глан растерялся.

— Вы хорошо спали? — спросил он.

— Хорошо, — прошептала она, глядя на него.

— Кто-то ночью был возле моей сторожки. Я вставал и видел следы на траве.

Она подошла к нему и молча взяла за руку.

— Да, это я, — тихо сказала она и прижалась к нему. — Я ведь не разбудила вас, я ступала тихо-тихо. Я еще разок побывала с вами рядом. Я вас люблю.

Нещадно палило солнце. Глан и Александр с ружьями наперевес брели среди огромных тропических деревьев, обходя могучие папоротники и буйные лианы, преграждающие путь. Глан, как обычно, шел слегка впереди, время от времени отхлебывая из фляжки. Голова его была опущена, рубашка взмокла от пота, а мысли, похоже, были далеки от охоты. Меж стволов пробежала дикая курица.

— Глан, это ваша, стреляйте! — крикнул Александр.

— А? — спохватился Глан, вскинул ружье, но курок щелкнул вхолостую.

Александр выстрелил, но было уже поздно.

— Ну что же вы… — расстроился Александр.

— Не зарядил.

Глан виновато улыбнулся, вынул из ствола стреляную гильзу и как-то равнодушно, без прежнего азарта, вставил патрон. Александр обогнал его и пошел впереди.

Вдруг из бамбуковых зарослей, совсем рядом, раздался рык. Александр инстинктивно отшатнулся в сторону. Глан весь подался вперед, сделал два шага, быстро вскинул ружье и выстрелил с ходу.

Не успел Александр и ухом повести, как длинный хриплый рык перешел в сдавленный стон и затих.

Александр первым подбежал к убитому леопарду. За ним подошел Глан, на ходу перезаряжая ружье.

— Прекрасный выстрел, Глан! Наповал! — восхищенно воскликнул Александр.

— Плохой выстрел. Я целил в голову, — сказал Глан и разрядил ружье в голову леопарда.

Александр оторопело посмотрел на него.

Восхищенные туземцы окружили убитого леопарда. Они беспрерывно тараторили на своем языке. Магги присела и провела рукой по шкуре.

— Мы убили его еще утром, — рассказывал Глан. Он перевернул тушу и показал на дырку в боку. — Вот тут прошла моя пуля.

— Значит, мой господин попал в голову? — спросила Магги, имея в виду Александра, и кокетливо улыбнулась.

— Да, получается так, — улыбнулся Глан. — Твой господин молодец!

— Это правда, мой господин? — Магги радостно вскочила и повернулась к Александру.

Александр растерялся и издал неопределенный звук.

— Она опять жует, — улыбаясь, шепнул Глан.

Александр оттащил Магги в сторону:

— Магги, когда ты смотришь на других мужчин, я… я недоволен. Ты ни на кого не должна смотреть, кроме меня. Я — твой господин, — строго закончил он с ударением на «я».

— Да, мой господин — молодец, — по-детски улыбнулась она. — Магги сегодня придет к нему.

Изрядно набравшийся Глан сидел в окружении туземцев.

— …А потом подует ветер, зашумит листва, где-то громыхнет вдалеке, и сначала по капле, по капле, — Глан взмахнул рукой, — и вдруг сплошной стеной… А ты сидишь в тепле и слушаешь…

Глан замолчал. Где-то недалеко выли шакалы. Туземка принесла ему чашку с водкой.

— Налей еще всем! — крикнул Глан.

— У нас скоро сезон дождей, — сказал все время улыбающийся туземец.

— Э-э, да разве это дождь… А снега у вас нет! Знаете, что такое снег?

Туземцы покачали головами.

— С неба сыплется белый мягкий порошок и ложится на землю. — Глан встал. — Бывает, вот столько насыплет. Ветер подует, и его понесет, закружит… У-у-у — гудит вьюга. Выйдешь на улицу, а она хватает тебя за лицо, за руки, вот так.

Он присел и начал щипать Магги. Она весело смеялась.

— Нравится? — спросил Глан.

Александр побледнел и сжал зубы. Туземцы одобрительно кивали и улыбались. Дети принялись щипать друг друга.

— А ходят зимой на длинных палках, чтобы не провалиться, — продолжал Глан. — Они скользят по снегу, а с горы сами едут. Ты просто стоишь на них, а едешь быстрее, чем бежишь.

Туземцы качали головами. А один все улыбался.

Пошатываясь, Глан шел к гостинице. Александр поджидал его у входа. Было видно, что он волнуется.

— Глан, — окликнул он, — я хотел сказать вам, что если у вас это серьезно, то я отступлюсь, — сразу выпалил Александр и потупился.

— Вы это о чем? — не понял Глан.

— О Магги.

— О Магги? — с трудом соображал Глан. — Ах, это была Магги… Вот досада. Я не разобрал в темноте. Приношу свои извинения. Эти туземцы так похожи.

Он пьяно улыбнулся и пошел к двери. Александр поспешил за ним:

— Это, конечно, пустяки, но согласитесь, Глан, что на моем месте…

Глан остановился:

— Я бы всадил вам пулю на охоте. Случайно. Ха-ха-ха. Извините, Александр, я пьян.

Глан вошел в гостиницу.

Эзоп подбежал к сторожке, толкнул передними лапами дверь и прыгнул внутрь. На топчане, покрытом звериными шкурами, в сполохах красного света разгоревшегося очага сплелись тела Эдварды и Глана. Эзоп подбежал, встал передними лапами на край топчана и ткнулся носом в разгоряченное ласками тело Эдварды. Она вскрикнула.

— Ах, Эзоп. — Эдварда глубоко вздохнула и прижала к себе пса, как возлюбленного. Она разметалась на шкурах в сладостной истоме. Глаза ее светились счастьем.

Обнаженный Глан шевелил кочергой угли и подкармливал дровами ожившее пламя.

— Скажи, тебе нравится, как я себя веду? — спросила она. — Может, я чересчур много болтаю? Нет? Скажи мне, если что не так. Ты знаешь, иногда мне кажется, что это не может кончиться добром.

— Что? — спросил он, не оглядываясь.

Она перевернулась на живот, не отпуская Эзопа:

— Ну, у нас с тобой. Что это добром не кончится. Хочешь — верь, хочешь — не верь, а мне сейчас холодно. У меня спина холодеет, когда я прижимаюсь к тебе. Это от счастья?

— Да. — Он встал на колени рядом с Эзопом и грел дыханием ее спину.

— Ах, смилостивись, — изогнулась она, — у тебя дыхание, как у дракона.

Он посмотрел на ее затылок глазами, полными нежности. Потрескивали уголья, и отсветы играли на потолке.

— Что ты? — спросила она и повернула голову.

— Как хорошо ты это сказала: смилостивись… — прошептал он.