Алексей Балабанов - Брат, Брат-2 и другие фильмы

ОН сидел на полу, изредка отгоняя мух.

— Детства больше нет, — сказал ОН.

— А я знаю, — сказал старик.

Они молча сидели и смотрели в разные стороны. Теперь ОН тоже не отгонял мух.

ОН поднялся во двор, подошел к лодкам и потрогал давно не смоленные, но крепкие борта. Сверху лодка была покрыта хорошо подогнанной крышкой из разнокалиберных досок. Поверх крышки лежал кусок толя. ОН сдвинул крышку и заглянул внутрь. Дно было сухое. ОН забрался в лодку и лег на дно. Полежал немножко, закрыл глаза, затем снова открыл, поднял руки и задвинул крышку.

Из темноты доносится ЕГО голос: «Вот. Ты лежишь один в темноте. И ничего больше нет. Еще есть слоник. Вот он в коробочке. Когда его не будет, не станет и тебя. А может быть, тебя нет? И прежде не было? Нет, если бы не было тебя, не было бы слоника. (Звучит музыка из шкатулки.) Вчера. Еще светло. Тётя Катя прижимает тебя к мягкому телу. Хохочут румяные щеки. Близко-близко. „Вот тебе слоник“. — „Тетя Катя, я плохо кончу?“ — „Ты кончишь таким, как ты есть“, — тетя Катя смеется. Ты не веришь. Хочешь спросить папу. Но папы больше нет. Ты плачешь и думаешь, что когда-нибудь ты скажешь. Под конец. Под конец ты скажешь: „Да, я помню. Это был я. Это я тогда был“». (Музыка обрывается.)

Глан привстал на повозке, по-собачьи втянул носом знойный воздух и нетерпеливо подался вперед. Толстый туземец сонно правил к вдруг возникшему за бамбуковой рощей поселку. Глан спрыгнул с повозки и, придерживая ружье, пошел рядом.

Поселок был большой, но бедный. Крытые бамбуком и тростником одноэтажные хижины неровно вытянулись вдоль сплошного леса. Многие из них покосились и опирались на воткнутые в землю тонкие палки. Самая большая хижина, видимо, принадлежавшая вождю, находилась почти в центре поселка, но стояла немного особняком. Перед ней раскинулось свободное пространство, очевидно, служившее площадью, с местом для большого костра в центре.

Поселок просыпался. На дальнем конце туземец гнал вдоль опушки несколько белых коров.

Несмотря на раннее утро, женщины уже развели огонь перед своими хижинами. Глан отделился от повозки и скорым шагом пошел к ближайшей из них.

— Ну и жарища у вас, — с широкой улыбкой сообщил он тучной туземке и, не церемонясь, выудил из котла какую-то птицу, оторвал ногу, а остальное бросил обратно. — Вот, держи… — Он вытряхнул из ягдташа несколько лесных голубей.

Хозяйка что-то радостно тараторила по-своему, приседая и разводя руками.

— Вот этот все мои запасы съел, — кивнул Глан на подъезжающую повозку и принялся за недоваренную ногу.

Возница был в полтора раза шире хозяйки.

— Вы тут все такие? — Глан с усмешкой взглянул на женщину.

Суетливая туземка заколыхалась от смеха. Осмелев, вылезли две ее дочери, как и мать, одетые в одни короткие юбочки.

— Где остановился белый человек по имени Александр?

Эти слова Глан произнес медленно и разборчиво, чтобы поняли.

— У него рыжие волосы. Вот такие. — Он показал на огонь.

Туземка все поняла с полуслова, снова затараторила и ткнула пальцем в глубь поселка, а дочери побежали вперед, маня его рукой. Он, однако, не спешил, дожевал, отхлебнул рисовой водки из фляжки и протянул хозяйке. Одна из девочек даже притопнула ножкой от нетерпения.

Глан засмеялся, забрал фляжку и поспешил за ними, обгоняя сонных волов, тянувших повозку с его сундуками.

Гостиница стояла ближе к центру селения и представляла из себя полухижину-полусарай в полтора этажа с соломенной крышей. Девочки указали Глану на окно в первом этаже, исполнили короткий энергичный танец, подняв клубы пыли, и встали, ожидая награды.

Глан не понял этого и направился к окну. Девочки проводили его взглядом и весело побежали назад.

В глубине небольшой полутемной комнаты на циновке, прикрытой куском материи, заменяющим простыню, ритмично двигались два обнаженных тела, издавая утробные звуки. Грубый стук в окно напугал их. Мужчина вскочил на ноги, бросился было к окну, но вернулся, суетливо схватил рубашку и снова ринулся к окну, на ходу прикрывая наготу.

Глан стоял у окна спиной к стене, когда, откинув сетку, высунулась всклокоченная голова рыжеватого молодого мужчины с простым симпатичным лицом.

— Вы, я вижу, не теряете времени, Александр, — весело оказал Глан, глядя перед собой.

— Глан! Здравствуйте, — смутился и в то же время искренне обрадовался Александр. — Извините… Я сейчас…

Глан улыбнулся, обогнул гостиницу и сел у входа в тени, поставив ружье рядом.

Через несколько секунд на улицу выскочил растрепанный Александр, на ходу застегивая рубашку.

— Глан! Наконец-то! Я вас уже заждался!

Улыбаясь, Глан встал ему навстречу. Но не успел он и слова оказать, как дверь снова открылась и вышла девушка лет шестнадцати все в той же короткой юбке. Она что-то жевала, и грудки ее подрагивали. Она скользнула живыми глазами по Глану, разглядела все, что ей требовалось, и важно пошла прочь.

— Магги! — досадливо позвал Александр.

Магги с достоинством обернулась, вопросительно глядя на Александра.

— Магги, это лейтенант Глан. Прошу любить и жаловать… А это Магги, — обратился он к Глану, но Магги уже повернулась и пошла.

— Я не вовремя, извините, — с улыбкой наклонил голову Глан.

— Ну, что вы… Пустяки, — смутился Александр. — Я рад вашему приезду. Комната для вас оставлена во втором этаже… Удобств, конечно, мало, но не вам это объяснять… Хозяйку зовут Диана, она полукровка… Ну, что ж мы стоим, пойдемте, я вам покажу.

К гостинице подъехала повозка. К ней потянулись туземцы.

— В разгар дня жара здесь несносная, — сообщил Александр. Они стояли у окна в комнате Александра, ожидая, когда будет готова комната Глана. — Ночью москиты, но жить можно. Конечно, не то что у нас на севере…

— И женщины здесь чересчур жирны, — как-то не в тон собеседнику заметил Глан.

— Тут свои понятия, — заспешил Александр. — У вождя два десятка жен, некоторым, не поверите, на глаз лет по десять. Но на наш взгляд народ довольно безобразный.

Глан посмотрел в окно. Разгрузка повозки закончилась. Магги сказала что-то стоявшей рядом с ней девочке, развернулась и пошла вдоль по тропинке. Девочка побежала за ней.

Александр прокашлялся с тем, чтобы завершить неловко начатую тему:

— Ну, а мне повезло. Магги премиленькая, вы не находите? Напрасно вы задержались в здешних горах, упустили шанс. Теперь она моя.

— Она все время жует? — насмешливо спросил Глан.

— А-а, вредная привычка. Сует в рот всякую всячину — бумагу, перья, даже деньги. Но это даже мило, по-моему. Знаете, Глан, она говорит «мой господин». Наши женщины так не говорят. И я действительно для нее господин!

Глан хлебнул из фляжки.