Владимир Малыгин - Мангуст. Прыжок Мангуста

В течение нескольких дней брали под контроль управление в государстве. Впрочем, это я погорячился. Как брали? Где договаривались, где просто принуждали людей продолжать службу. Кнутом и пряником. Будет возможность, заменим своими людьми со временем. Что интересно, никто от своих мест не отказался, все согласились продолжать работу. Или не захотели отрываться от привычной кормушки, или просто побоялись. Ещё бы, мы же не одни уговаривали, с бойцами. И несогласных просто отправляли вон, если за ними никаких грехов не знали. А мы знали, и знали многое, потому что успели хорошо подготовиться.

Неповоротливый маховик государственной машины начал потихоньку и со скрипом раскручиваться и вскоре заработал в полную силу. Столица понемногу успокаивалась, жизнь возвращалась в обычное русло. А я впервые вздохнул свободно. После вечернего совещания уже привычно подвёл итоги, распрощался и отпустил соратников, посидел в опустевшем зале, ещё раз обдумывая дела на завтра. Голова болит, устал, начал повторяться в мыслях. Нет, надо заканчивать с думами. Захотелось прогуляться, размять косточки, подышать свежим ночным воздухом.

Чинно, как подобает властителю, сошёл по широкой дворцовой лестнице, шорох подошв глушился о ковры на белых мраморных ступенях. Караульные провожали взглядами, ни малейшим движением не нарушая ночное безмолвие огромного дворца.

Бесшумно распахнулись впереди широкие створки входных дверей, на дёрнувшихся выйти следом за мной стражей только качнул отрицательно головой. Караульные поняли и остановились. Оглянулись на подоспевшего офицера стражи. Ну да, понимаю, что одному нельзя, но я же тут, рядом буду, никуда далеко отходить не собираюсь. И караул вокруг дворца ходит. Что со мной случится? Поставлю сигналку, и никто не подберётся незамеченным. Вот со ступеней спущусь и поставлю. Пусть голова только хоть немного пройдёт. Махнул рукой офицеру, вышедшему за мной на крыльцо. Переживает, волнуется. Ещё бы, с моим приходом и служивым хорошо, столько возможностей открылось для карьерного роста. Должности-то освободились.

Хорошо-то как вокруг. Тихо и спокойно, цикады только поют, и месяц изредка просвечивает через облака. Боль, тесным железным обручем сжимавшая виски, потихоньку уходила. Захотелось пройтись по дорожке, подставить лицо прохладному воздуху, подышать полной грудью, радуясь молодости, силе и свободе. Налетевшее на месяц облако окутало тенью землю, хоть глаз коли. Зашелестел листьями лёгкий ветерок. Что за чужой запах? Надо всё-таки сигналку поставить!

Земля рванулась к лицу, ударила в подбородок, закружилась перед глазами яркими кругами и… померкла…

Как голова болит. Затылок раскалывается, во рту словно крысы нагадили, нос забит смрадной вонью. Разлепил глаза, пошевелился. Точнее, попытался пошевелиться, потому что ничего у меня не получилось. Скованные за спиной руки свело страшной болью. Затекли. А что за мерзкий запах? Это я лежу в своей блевотине, как ещё не захлебнулся. Голова плывёт, сильно тошнит. Осторожно постарался выпрямить ноги и не смог, упёрся подошвами в стену. Зрение начало привыкать к сумраку помещения, осмотрелся, как смог. Перевернулся на спину, коснулся затылком пола и чуть не взвыл от резкой боли. Ё-ё! Пришлось кое-как передвинуться к стенке, опереться на неё плечом, так лежать легче. И голову можно поудобнее пристроить.

То ли большой сундук, то ли тесная каморка. Я даже выпрямиться в полный рост не могу, такая тесная. И такая же низкая, даже пытаться встать не буду. Бесполезно. Через щели над головой пробивается свет и не похоже, что дневной. Почему не получается себя полечить? Опять блокираторы? От этой небольшой попытки заломило виски, сразу заболела голова.

Почему так плохо? И тошнота всё время. Качает сильно. Качка? Я на корабле? Зачем? Проще было сразу прибить, чтобы не мучился. Или у моих похитителей как раз другое желание? Чтобы я наоборот, помучился? Так уже хватит, сил моих больше нет. Закрыл глаза, постарался отодвинуться подальше от липкой зловонной лужи. Поплыл по мягким волнам забытья.

Удар в лицо холодной солёной воды заставил захлебнуться, закашляться, морщась от проснувшейся головной боли и от воды, попавшей в рот и нос. Защипало затылок и ободранные руки. Облизнулся жадно, сделал глоток. Солёная и горькая! Но во рту всё равно стало немного легче, пропала сушь. И дышать стало легче.

Издевательский хохот вверху и отрывистые слова на незнакомом языке привели в чувство быстрее вылитого ведра воды. Зажмурился, повернул голову набок, проморгался, дождался, пока глазам перестанет мешать солёная вода. Попытка сначала встряхнуться привела к новому приступу головокружения и резкой вспышке сильной головной боли. Поэтому пришлось осторожно повернуть голову набок, дать стечь воде с лица, опасаясь даже этого медленного движения.

Скалящиеся в широком проёме китайцы… Эти-то откуда взялись? Стоп! Как я тут оказался? Так оно вернее будет. Где столица и где китайцы? Это на дирижабле сколько дней к ним лететь нужно, а лодкой так и вообще не доберёшься. А я точно на лодке, солёная вода об этом ясно говорит. Как я мог сюда попасть?

Ещё один водопад холодной солёной воды в лицо принял с долей какой-то, неожиданной для себя, радости. Очередное ведро окончательно смыло с пола остатки моей слабости и привело в чувство меня. Вода с громким журчанием быстро стекла через многочисленные щели между досками.

Наверху неразборчиво залопотали, захихикали, начали тыкать в меня грязными пальцами с ободранными ногтями. Ничего не понимаю. Грозный рык, и смеявшихся словно ветром сдуло. Понятно, начальство появилось. Может, хоть что-то узнаю?

Широкое толстое лицо заслонило проём, лишив его скудного света. Только и успел заметить, что оно лоснится от довольства. Всё, больше ничего не видно.

– Очнулся, руськи? – хоть язык и ломаный, но тем не менее понятный. – Ты кто?

Тут я впал в ступор. Простой вопрос, а сколько догадок вызвал. В мозгах аж искры от перенапряжения полетели. Ладно, всё потом, а сейчас от меня ответа ждут. Что отвечать? Правду? Да ни в коем случае! А почему нет? Можно немного её подкорректировать, сослаться на провал в памяти от удара по голове. Судя по тому, как щиплет затылок, по нему мне не слабо прилетело, если даже моя регенерация сразу не справилась.

– Не помню. Помню, как жил на острове, экспедицию помню, потом пустота, провал. А где я? Как здесь оказался?

Само собой разумеется, отвечать мне никто не стал. Голова огорчённо закачалась из стороны в сторону и исчезла, напоследок приказав кому-то:

– Воды ему дайте. И можно пока не кормить.

За воду спасибо, а от еды я и сам отказался бы, потому что только от одного упоминания о ней меня затошнило с новой силой. В желудке пусто, есть хочется, аж не могу, а стоит только представить себе кусок хлеба хотя бы, как сразу к горлу подступает тошнота.