Вадим Калашов - Чума теней

Служанка вовремя вышла, потому что вампир начинал терять самообладание, а с ним и человеческое обличье – лицо стало понемногу вытягиваться, верхняя губа приподнялась, и под ней заблестели клыки. Из голоса пропала привычная ирония, он зашелестел жуткими кладбищенскими интонациями.

Герт и Блич одновременно встали, чтобы защитить съёжившуюся от страха Фейли, Найрус начал вспоминать вслух слова какой-то молитвы, невпопад мешая их с научными терминами. Лишь один виновник метаморфозы был совершенно спокоен и только положил на стол стилет из осины.

– Ладно, Кай. Пошутили, и хватит. Не советую больше меня пугать. Я вспомню об одном твоём поступке в деревне у Герта и одолжу тебе денег. Я не хочу, чтобы ты покидал нашу компанию. Второй клинок в моём путешествии, признаюсь, будет нелишним.

– Ценю твою помощь, друг, – после паузы ответил вампир.

– А зачем вы бились с чемпионом? – спросила Фейли, когда горе-игрок убежал выкупать проигранное. – И без поединка с ним куш выходил приличный, как понимаю. Не могли же вы предвидеть, что Кай проиграется?

– Да, зачем вам лишние деньги? – присоединился к непониманию Блич.

– Дети Теней, как же вы далеки от нашего мира, что для вас деньги бывают лишними, – вздохнул охотник и повернулся к профессору. – Найрус, мне надо будет немного с вами переговорить. Кое-что узнать о детях.

– А не логичней ли детей спросить? – намекнул Блич.

– Информация деликатного свойства. Если спросить тебя – ты отмолчишься.

– …Ещё она должна иметь подобный опыт… ну, сами понимаете. Всё-таки одно дело, когда мужчина делает половину дела, а другое – инициативу женщине брать в свои руки. У мальчика это будет, скорее всего, первый раз.

– Скорее всего?

– Доподлинно мне неизвестно, но есть такие сведения.

– И непременно самая красивая?

– Я не экономлю на любимом племяннике. И вообще не испытываю нужды ни в деньгах, ни в советах.

– Вы меня неправильно поняли. Я не посягаю на ваши чувства к племяннику, и пусть глаза вытекут у того, кто увидит в вас бедняка. Я к тому, что мне, например, в его возрасте и последняя страшила мнилась богиней, стоило ей пять секунд потереться об меня грудью.

– Что ж, открою страшную тайну, почему страшилы не для нас. Первая ночь для мальчика станет же и последней. Жить ему осталось недели две, не больше.

– Что за… Это заразно?

– Нет, что вы. Но неизлечимо. Поэтому я и пришёл к вам. Я не хочу, чтобы паренёк умер, так и не познав женщины. И это должна быть элита. Насколько вообще подобное слово применимо к данной профессии. Если мальчишке суждена всего одна ночь радостей плоти, пусть это будет не пьяная дура из трактирных, а одна из ваших девочек. Не потасканная. Красивая. Цена не имеет значения.

Не первый раз к Кукушонку приводили своих сыновей, внуков, племянников для получения начального чувственного опыта богатые господа. Но впервые человек не собирался экономить.

А ведь Кукушонок вполне мог упустить такой жирный куш. Охрана – шесть покрытых шрамами, но крепко стоящих на ногах ветеранов последней войны – не хотела даже пускать на порог сильно избитого молодого мужчину в компании трёх подростков, пожилого господина с манерами школьного учителя и человека с неестественно бледным лицом. Но Кукушонок, по счастью, шёл мимо, сразу почуял, что у молодого мужчины много золотых за душой, и потребовал принять путников как самых дорогих гостей.

– Ещё одно условие. Девушка должна быть… мм… желательно, чтобы тоже из отмеченных печатью смерти.

– Так он всё-таки заразен! Простите, господин, но в таком случае…

– Нет. Он сейчас не заразен. Но может стать внезапно заразен. Так или иначе, девушка очень рискует. Это долгая история.

– А если коротко?

– Если коротко, плачу по двойной ставке.

– Я удовлетворён вашей лаконичностью.

Кукушонок с трудом удерживался от того, чтобы не начать потирать руки.

– У меня как раз есть одна такая. Эрет её имя.

– Надеюсь, у девчонки не отваливается нос?

– Нет, что вы. Она здорова, насколько вообще в её профессии можно быть здоровой. Просто… мм… как бы поделикатней. У Эрет был постоянный клиент. Очень богатый. Очень влиятельный. Сейчас он заканчивает с распутной жизнью. Женится. О его визитах в наш дом никто не должен знать. На меня клиент может положиться. А девочки… ну, они же по природе своей болтушки.

– Когда её решено умертвить?

– Послезавтра. Сразу после Дня Святого Гло, но ни в коем случае в дни, предшествующие почитанию покровителя герцогства, – наш клиент очень набожный господин. И потом – это годовщина, когда они с Эрет познакомились.

– Да он не только набожен, но и сентиментален. Просто душа-человек.

Охотник не удержался всё-таки от сарказма. Фальшивая любезность хозяина борделя наводила на него тошноту. Часто пользовавшийся услугами продажных девочек, странник с их «начальством» всегда старался свести общение до минимума. Ему казалось каким-то издевательством над мирозданием, что здоровые мужчины кормятся за счёт женских грудей, словно какие-то младенцы. Но если младенец любит свою кормилицу, то владельцы борделей…

На словах девочки, кого ни спроси, для них просто как сёстры, но замазанные косметикой шрамы от плетей и клейма в подмышках, причём вне зависимости от престижа заведения и внешней респектабельности хозяина, свидетельствовали, что несчастные для любого – просто скот.

Охотнику было противно слушать сладкие интонации заискивания, но ему бы стало ещё омерзительнее, если бы он знал, что прозвище Кукушонок мужчина получил за то, что, по слухам, придушил приёмную мать, забравшую его из сиротского приюта, и, собственно, на доставшееся наследство и организовал прибыльное дело.

– И последнее условие. Комната должна запираться наглухо, все стены должны быть изрисованы мелом. Мел должен быть и у дверей. Для меня постелить в коридоре. Я должен проводить юношу до дверей комнаты свиданий и первым его встретить, когда он оттуда выйдет.

Кукушонок не смог удержаться от скабрезной улыбки. Постелите мне в коридоре… ага, рассказывай сказки про любимого племянника. То-то я смотрю: совсем не похож.

– У нас есть собственные удобства для таких дел, но если вы желаете именно в коридоре… Дырочки просверлить на уровне глаз? Или на уровне замочной скважины?

Охотник обжёг Кукушонка таким взглядом, что улыбка моментально слетела с его лица.

– Не надо никаких дырочек, – медленно произнёс Олэ. – Я не собираюсь ни подсматривать, ни подслушивать. Просто я должен первым их встретить у дверей. Если болезнь мальчика стала заразной и перешла на девочку… там всё и закончится. Увы, в День Святого Гло и, подумать страшно, годовщины её знакомства с душа-человеком, но ничего не попишешь.