Трейси Чи - Чтец

Но их большие мешки были надежно спрятаны в джунглях, меж корней смоковницы, в миле от дороги.

– Поторопись, девочка моя!

Повинуясь, Сефия ускорила шаг, на ходу повернувшись и показав спинам солдат неприличный жест. Старшая хотела шлепнуть ее, но Сефия, смеясь, ускользнула, пританцовывая, на безопасное расстояние.

Они вошли в город с северной стороны, возле воды. Как и большинство городов в Оксини, этот стоял на берегу моря. Причалы едва держались на шатающихся сваях, там и тут пришвартовались несколько рыбачьих лодок, а в центре бухты на якоре стоял красный корабль королевского флота.

По привычке Сефия внимательно рассматривала местность, изучая лачуги и тропинки между ними, чтобы понять, где тут можно спрятаться – хотя прятаться ни от кого пока было не нужно.

Когда же они дошли до городской площади, Сефия уже едва сдерживала волнение: вырвавшись на несколько шагов вперед, она всплескивала руками словно птица, готовая взлететь.

Женщина в шапке с коротким козырьком (такие носят разносчики новостей и глашатаи) и коричневыми лентами на рукавах стояла на перевернутом ящике у входа на площадь. Невысокого роста, она отличалась большим ртом, из которого, подобно трубному звуку рога, разносились произносимые ею слова:

– Три месяца минуло, но по-прежнему нет известий от Одинокого Короля! Джентиан возвращается в Корабéль!

Жестянка возле ног женщины позвякивала мелкой медной монетой. На дальнем конце площади стояли, разделенные узкой улочкой, два здания – гостиница и таверна, а по всему ее периметру располагались магазины и лавки. Чтобы покупатели могли узнать, где и что продается, над каждой лавкой висели опознавательные знаки: большой нож и поросенок над мясницкой, наковальня над кузней, перекрещенные ухваты над пекарней. Но толпу, вливавшуюся в город, привлекали главным образом торговые ряды в центре города. В рыночные дни сюда стекались приехавшие издалека фермеры и странствующие купцы, которые продавали все – от материи до самодельного мыла и бечевы.

Сефия нетерпеливо переступала с ноги на ногу. Большинство пришедших на площадь было в рубахах с потрепанными краями и старых штанах, длинных хлопковых платьях и запыленных башмаках, но время от времени среди этой серой запыленной массы нет-нет да и сверкал изумруд или гранат, шелестели шелк, бархат и парча, блеснув напоследок сиянием бриллиантов.

Сефии достаточно было одного взгляда, чтобы определить, кто на этой площади самый богатый. Наметанным глазом она отметила и слабые застежки браслетов, и толстые кошельки под полами кафтанов, но от кражи пока воздерживалась. Когда она выбирала жертву, выбор ее никогда не был случайным. Жертва словно… словно распространяла вокруг себя некое сияние, некий свет, который она видела почти воотчию – маяк для ее воровского инстинкта.

Проходя торговыми рядами, Сефия и Нин миновали столы, заваленные манго, сладким картофелем и прочими овощами, свежей рыбой и огромными кольцами острого сыра. Остановившись полюбоваться горкой маракуйи, Сефия вдруг увидела сбоку бочку орехов кешью. Спрятавшись между мешками с кофе и корзинами фиг, орехи кешью источали лучи мягкого света. Вот это она могла взять без опаски.

Отстав от своей тетки, она замедлила шаг, дожидаясь подходящего момента. Вскоре фермер достал разноцветные шнурки с замысловатыми узелками, с помощью которых он вел свою бухгалтерию, и отвлекся на другого покупателя. Тут-то ее рука и сделала молниеносное движение к бочке с кешью. И вот уже орехи приятно тяжелят руку, а внутри поднимается радость, но не успевает Сефия переправить орехи в сумку, как Нин хватает ее за запястье.

– Что я сказала? – с трудом сдерживаясь, произносит старшая.

Чувствуя, что оплошала, Сефия разжимает ладонь, и орехи сыплются назад. Фермер поворачивается на звук и смотрит из-под густых бровей на Сефию, а потом на Нин. Потом, погладив усы щеточкой, спрашивает:

– Я вас уже где-то видел, не так ли?

Густой низкий голос течет из него как бархатная ткань.

Не сказав ни слова, Нин бросилась прочь. Сефия, поглаживая запястье, устремилась вслед. А ведь у нее могло все получиться – времени было предостаточно!

Сефия очень прилично владела искусством воровства. В суровые зимы, когда нельзя было ни таскаться по дворам, ни охотиться, Нин учила ее лазать по карманам, отмычкой открывать замки и даже воровать большие куски мяса так, чтобы никто ничего не заметил.

Сефия глянула через плечо. Усатый фермер с подозрением смотрел им вслед, поигрывая в руках своими счетными шнурками.

– Глупая девчонка, – пробормотала Нин.

– Прости, – отозвалась та. – Я не знала.

– Нужно было слушать, что тебе говорят. Я собираюсь продать эти шкуры, но запасаться здесь мы не будем.

Нин, нервничая, посмотрела на фермера и предложила:

– Хочешь, купи себе орехов, но побыстрее!

Она отправилась со своими шкурами к меховщику, а Сефия в одиночку пошла к ряду торговцев зеленью и специями.

Когда она подошла, запах пряностей выстрелил в ее сторону густым облаком, от которого у нее защипало в носу и потекли слюнки, а от ее угрюмого настроения и следа не осталось. Столы зеленщиков были завалены четырехугольными пакетами, на которых были изображены находящиеся внутри сушеные растения: душица, розмарин, тмин, кориандр, сладкий укроп, лавр, куркума, чабрец. Сефия похлопала по своей сумке и сквозь холстину пальцами ощутила уверенную твердость ванильных бобов. У зеленщиков на столах почти не было ванили – она могла получить за свой товар хорошие деньги.

Прямо перед ней озабоченного вида женщина выбирала пряности, одной рукой указывая на пакеты, а другой держа за руку своего маленького сына. Мальчик плакал, а женщина сжимала его руку так сильно, что его розовая кожа морщилась.

– Никуда от меня не отходи! А то заберут тебя импрессоры.

Она тряхнула мальчика за руку, и все его тело сотряслось.

Торговка специями, по виду крестьянка с длинными руками, перегнулась через прилавок, положив ладони между корзинами цветной соли.

– Я слышала, на этой неделе исчез еще один мальчик, – сказала она, пугливо озираясь – не подслушивает ли кто.

Сефия притворилась, что ее занимают связки киннамона и пакеты с кардамоном.

– На побережье, – продолжала торговка уже громче. – Это страна импрессоров.

Импрессоры . Даже слово звучало зловеще. Они с Нин слышали кое-что о них пару лет назад, до того, как перебрались в Оксини.

Поговаривали, что мальчики и юноши исчезали по всей Келанне. Пропавших было слишком много, чтобы их можно было считать убежавшими из дому. Некоторые думали, что мальчишек убили, другие – что похитили. Ходили слухи, что их превращали в убийц и заставляли драться до смерти. Люди говорили, что этих мальчишек можно было узнать по выжженному кольцу на шее. Это было первым из того, что делали с ними импрессоры – клеймили пленников, выжигая кольцо раскаленной проволочной петлей, отчего на шее оставался шрам.