Варвара Шихарева - Чертополох. Излом

– Что с ним? – Подоспевшая Мирна помогла мне подняться на ноги, но на распростертого на каменных плитах «карающего» смотрела с настороженностью и опаской.

– Будем надеяться, что жив. – Подойдя к Мориду, я опустилась рядом с ним на колени, попыталась перевернуть, и он застонал сквозь стиснутые зубы. Льющаяся из носа кровь уже измазала весь подбородок «карающего», куртка на месте укуса тоже набухла от крови, а я, увидев нанесенную демоном рану, на миг оцепенела от неожиданности.

Свежий укус выглядел так, словно ему уже несколько дней, если только не недель – от него несло гнилью, плоть по краям раны вспухла и почернела, постепенно переходя в воспаленную, покрытую желтоватыми пузырями кожу… Что же это такое – заражение? Яд?.. В растерянности я перевела взгляд на неловко вывернутую руку Морида и увидела, что там, где ее коснулся демон, кожа точно так же воспалилась, покрывшись уродливыми пузырями… Седобородый и Малика – как и чем это лечить???

Подавив вот-вот готовую начаться панику, я, велев Мирне оторвать от нижней рубахи ткань для повязки, полезла в свою неизменную сумку. В нос тут же ударил резкий травяной запах настойки – при падении разбилась одна из бережно хранимых мною дельконских настоек, но зелье, долженствующее очистить кровь почти от любого яда, к счастью, уцелело. Смочив поданную послушницей ткань, я принялась омывать рану Морида, шепча молитву Малике, тут «карающий», вновь глухо застонав, открыл глаза.

– Где эта… Тварь? – Было видно, что слова даются ему с трудом.

– В Аркосе, где и должна быть, – ответила я, не отрываясь от работы, но расспросы Морида лишь начались.

– А жрицы?

– Не думала о них, пей. – Я поднесла оставшееся зелье к губам «карающего», и он, хлебнув лекарство, закашлялся, но тут же прохрипел:

– Надо уходить, и как можно быстрее…

– Сейчас перевяжу – и уйдем. Сможешь встать? – Закончив работу, я подставила Мориду плечо, но он, пытаясь встать, вновь едва не повалился на пол, если б не пришедшая на подмогу Мирна. С нашей помощью «карающий» кое-как поднялся на ноги, но было ясно, что сам он не сможет сделать и шага, а уж про то, чтобы Морид поднялся по веревке, и говорить было нечего.

– Ну что ж, мы вошли в Нижний храм через черный ход, а выйдем через парадный, – нарочито весело произнесла я, и наш маленький отряд двинулся в сторону украшенных резьбою створок – благо что не в традициях святилищ было запирать вход в святая святых на засов. Опирающийся на наши с Мирной плечи «карающий» с трудом передвигал ногами, и я молилась, чтобы дальнейший путь обошелся без приключений, но не тут-то было.

Мы были уже перед самым входом, когда створки дверей широко распахнулись и в святилище ворвалась Матерь Ольжана. Всклокоченная, с безумными глазами и пеной в углах сведенного судорогой рта.

– Ты!.. Вы!!! – Дрожащий палец ошалевшей от злости ведьмы, в которую преобразилась Хозяйка Мэлдина, вытянулся вперед. – Вы заплатите за это святотатство!.. Я вас…

Никогда еще ментальное чародейство не давалось мне так легко – не став дожидаться, когда Ольжана, покончив с проклятиями, применит столь привычное колдовство, я, сосредоточив взгляд на переносице Матери, представила ее щит хрупкой сухой корой и ударила по ней, вложив в это весь пережитый нами в святилище ужас.

Щит Матери рассыпался – я почти наяву видела, как защита Хозяйки Мэлдина превращается в труху, а сама Ольжана, так и не закончив проклятия, захрипела и, схватившись за горло, стала оседать на пол. Из коридора к ней бросилась Лариния, но, сделав всего несколько шагов, остановилась, точно наткнувшись на невидимую стену. Словно бы не веря, взглянула на свои стремительно покрывающиеся беловатым налетом руки, потом, все еще недоумевая, дернула себя за прядь распущенных волос, и та осталась у нее в руках!..

Взвыв, точно зверь, Лариния вцепилась в свои роскошные косы, и пряди посыпались с ее головы, точно осенняя листва с дерева.

– Твою ж мать! – прохрипел Морид, глядя на стремительную лысеющую, покрывающуюся уродливыми лишаями жрицу, а я, выйдя из ступора, скомандовала:

– Быстрее… Сейчас тут такое начнется! – И мы заковыляли к выходу мимо бьющихся в припадке служительниц.

Дальнейший путь напоминал дурной сон – нет, на нас не рушились стены святилища, а пол под ногами не расходился трещинами, но в окутавшей храм ночной тишине все чаще раздавались дикие вопли проснувшихся жриц. Эти крики разносились по коридорам Мэлдина и, подхваченные эхом, превращались в потусторонние завывания, которые звучали со всех сторон, и от одних этих звуков становилось жутко, а если прибавить к протяжным стонам еще и холодные, кажущиеся нескончаемыми переходы, то становилось и вовсе худо.

Радовало лишь то, что Мирна хоть и дрожала от страха, но дорогу показывала вполне уверенно, и вскоре мы оказались в саду, а там уже и за воротами. Рудана ожидала нас неподалеку от стен – как и было условлено. Хотя Морид крепился изо всех сил, было ясно, что чудом станет уже то, что он сможет ехать верхом. К счастью, конь «карающего» оказался умным и спокойным животным – он стоически вытерпел нашу с Мирной возню вокруг шипящего от боли, пытающегося взобраться в седло Морида. Когда же эти усилия увенчались успехом, «карающий» просто лег на конскую шею, вцепившись непослушными пальцами в густую гриву.

– Удержишься?

В ответ Морид прохрипел нечто утвердительное, и я, вздохнув, взяла его коня под уздцы и повела по тропе. Мирна пошла за мной – в поводу она вела кобылку, на которой средь горы поклажи эдаким взъерошенным воробьем восседала ее младшая сестренка. Никто из нас не оглянулся назад – на темнеющую громаду Мэлдина.

Утро мы встретили на краю поля – забытый стог сена показался нашей измотанной бессонной ночью компании подходящим местом для привала, да и «карающему» снова стало хуже – час назад его вытошнило прямо на дорогу, а уж если вспомнить про прихваченные запасливой Мирной тюки, которые следовало перебрать…

Оставив заботы о поклаже и завтраке на послушницу с сестрой, я вновь занялась Моридом. Напоила лекарством, смазала и перевязала начавшие подсыхать на руках волдыри… А вот рана на шее, несмотря на все мои старания и настойку из Дельконы, продолжала разрастаться – от нее все так же мерзостно пахло гнилью, а полоса омертвевшей черной кожи вокруг укуса заметно увеличилась.

«Карающий», заметив мою прикушенную в отчаянию губу, тихо спросил:

– Что, совсем паскудно?

– Паскудней не бывает. – Врать, глядя в глаза Мориду, я просто не могла, а он, услышав мой ответ, тихо вздохнул:

– Послушай, жрица, может, лучше оставите меня здесь?.. Все одно я теперь обуза, к тому же кто знает, к чему может привести укус демона? Вдруг я в упыря превращусь или иную погань?