Елена Малиновская - Один за всех, и стая за одного

Фелану было неприятно это слышать. Он еще ниже опустил голову, носом почти уткнувшись себе в рубашку. Ни дать ни взять ребенок, которого строгий родитель отчитывает за шалость. Его уши были настолько красными, что я словно чувствовала жар, исходящий от них. Краска волнения медленно, но верно расползалась и по его лицу и шее.

Я думала, он промолчит. Да и что он мог сказать Норбергу в свое оправдание? Но ошибалась. Через неполную минуту Фелан все-таки неохотно выдавил через плотно сжатые зубы:

— Но что, если я не вижу иного пути?

Я удивленно вскинула брови. О чем он? О каком ином пути говорит? Завоевать меня? Да почему это ему вообще в голову втемяшилось? Лучше пусть отпустит меня восвояси. И я постараюсь забыть этот кошмар, по крупинкам воссоздав прежнюю счастливую жизнь!

Фелан исподлобья посмотрел на меня. Затем перевел взгляд на Норберга, который задумчиво постукивал длинными холеными пальцами по подлокотникам кресла, расслабленно откинувшись на спинку.

— Вот видишь, — негромко обронил блондин. — Для нее встреча со мной — кошмар, который надлежит забыть.

Норберг вздохнул и принялся растирать переносицу, словно вдруг ощутил головную боль. Но ничего сказать не успел, потому как в прихожей послышались чьи-то тяжелые шаркающие шаги.

Нет, в позе Норберга ничего не изменилось. Он продолжал восседать в кресле с таким независимым и гордым видом, как будто по крайней мере являлся королем и принимал своих подданных в роскошном зале. Но мою кожу вновь пощекотала энергия, идущая от этого мужчины. Он сосредоточился и напрягся в ожидании посетителя.

Почти сразу на пороге возникла Весса, но не одна, а в сопровождении Вентора, которого она буквально внесла в гостиную на спине.

При виде своего так называемого жестоко избитого союзника я охнула. Он выглядел так, словно находился при смерти. Удивительно, что бедняга еще дышал!

Голова Вентора была залита кровью, которая уже начала подсыхать и стянула его лицо в подобие жуткой багрово-черной маски. Глаза заплыли так, что он наверняка ничего не видел. Нижняя губа оказалась порванной, причем настолько сильно, что почти висела на лоскуте кожи, обнажив нижние зубы. Правой рукой он держался за Вессу, а левая безжизненно болталась, странно вывернутая в нескольких местах.

Это с ним сделал Фелан? Да блондин же покалечил родного сына!

— Все не так страшно, как выглядит, — не удержавшись, попытался оправдаться Фелан, уловив мои мысли. — Неделя в постели — и Вентор будет как новенький. Он ведь оборотень, то бишь намного выносливее обычного человека. Но, признаюсь, я слегка погорячился…

— Как я заметила, это твое любимое оправдание, — с сарказмом перебила я, невольно вспомнив происшествие в карете.

Поскольку покраснеть больше Фелан не мог при всем горячем желании, то ради разнообразия он начал бледнеть, я бы даже сказала — синеть. Причем это произошло настолько стремительно, что я заволновалась: не станет ли бедняге дурно с сердцем. Впрочем, практически сразу успокоилась. Он ведь оборотень, то бишь, по его же собственным словам, должен легче переносить всяческие испытания. И потом, я вообще сомневалась, что у него это самое сердце имеется.

— Я попросил Вессу привести меня, потому что хочу сказать, — внезапно заговорил Вентор.

Если честно, теперешняя его манера разговора создавала весьма жутковатое впечатление. Он почти не двигал опухшими разбитыми губами, поэтому его голос звучал глухо, будто он научился искусству чревовещания. Лицо оставалось совершенно безжизненным. Вентор даже не мог разлепить глаз.

— Я хочу сказать и тебе и Норбергу, что не считаю себя виноватым, — продолжил тем временем Вентор, по всей видимости, обращаясь к Фелану. — Ты можешь опять избить меня. Можешь даже убить. Но я не изменю своего мнения. Я спасал Марику. Мне она нравится. Она хорошая девушка, которая не по своей вине угодила сюда. То, что ты делаешь с ней — это чудовищно. Ты хочешь изменить ее, желаешь полностью подчинить своей воле, поскольку тебя раздражает ее сопротивление. Но как только она влюбится в тебя, то ты сразу же потеряешь к ней интерес и выкинешь прочь, даже не утрудившись задуматься на тему того, что с ней будет дальше. Зачем тебе от нее ребенок? Во мне сейчас не говорит детская ревность, как ты искренне веруешь. Просто ты даже со мной не сумел построить отношения. Я не говорю об отношениях отца и сына. Было бы глупо ожидать такого, учитывая обстоятельства нашего знакомства и моего детства. Но ты не стал мне даже приятелем, так и остался врагом. Считаешь, что с новым ребенком исправишь свои упущения и станешь самым лучшим отцом? При этом как-то упускаешь из вида, что несчастное дитя будет рождено по принуждению и в ненависти. Моя мать хотя бы любила тебя. Неужели ты не понимаешь, что тем самым уничтожишь Марику как личность? Я хотел помочь ей…

Выпалив это на одном дыхании, Вентор замолчал и бессильно повис на Вессе, видимо, потеряв сознание.

Несчастная старая знахарка ойкнула и чуть не упала под тяжестью чужого тела, но все-таки нашла в себе силы осторожно положить обмякшего оборотня на пол. После чего выпрямилась и с плохо скрытой тревогой посмотрела на Норберга.

— Простите, мне не стоило приводить его сюда, — виновато проговорила она. — Но он настаивал. Собирался сам ползти…

— Все в порядке, — оборвал ее извинения Норберг. Задумчиво посмотрел на бесчувственного Вентора и добавил: — Надо же, а я его недооценивал. Он ведь прекрасно понимал, не мог не понимать, что даже если бы побег удался, то именно ему пришлось бы отвечать перед тобой, Фелан. Если ты так отделал его сейчас, то страшно предположить, как бы ему досталось в случае благополучного исхода его затеи.

— То есть ты согласен с его словами? — гневно вскинулся Фелан, настолько бледный, что напоминал сейчас самого настоящего призрака. — И веришь, что он поступил благородно, а не пытался в очередной раз насолить мне?

— Я не могу оценить его искренность, поскольку он Клинг и умеет защищать свои мысли. — Норберг пожал плечами. — Но я не чувствую в его словах фальши. Вреда Марике он в самом деле не желал. Ты и сам прекрасно понимаешь, что она имеет полное право вернуться домой…

— У нашего отца наверняка имеются приспешники, которые не присягнут тебе на верность, — торопливо оборвал его Фелан.

— И ты считаешь, что им будет какое-то дело до Марики? — Норберг выразительно фыркнул. — Не говори чушь! Те помощники отца, которые не захотят видеть меня вожаком, скорее всего, бросятся в бега. Кто-то, возможно, останется и затаится. Но совершенно точно никому из них не будет никакого дела до девицы, которая пробыла в нашем замке пару ночей.

— И тем не менее есть вероятность… — упрямо начал Фелан, не желая так просто отступать от своего мнения.