Евгений Щепетнов - Охотник

Передохнув, Сергар покатился на задний двор, к сараю, сложенному из таких же толстых бревен, как и дом. Когда-то в этом сарае стояли телеги, висела сбруя, была сложена всякая всячина, нужная домовитому хозяину. Дядя Петя, который все про всех знал, сообщил, что в доме этом самом когда-то жил купец, и этот купец закопал самовар с золотом. Где закопал – никто не знает, а еще – этот клад заговоренный, и кто его выкопает – умрет в муках, загнивая заживо. На этом кладе были убиты три работника купца и похоронены над ним – чтобы охраняли. И когда кладоискатель подымет самовар – привидения увяжутся за ним и будут есть его изнутри.

На вопрос: «Откуда известно, что убиты трое работников и закопаны над кладом, если никто не знает, где тот находится? Кто видел, как его закапывали?» – дядя Петя важно ответил, что это дело всем известно в округе и на глупые вопросы он не отвечает.

Сергар потянулся к рукавам, достал из ножен, притянутых к предплечьям, два ножа, заточенных до бритвенной остроты, и метнул их в стены сарая, в мишень, нарисованную кусочком мела, оставшимся среди вещей Марии Федоровны. Фигура человека очень напоминала Вампира – скуластое жесткое лицо, тяжелый лоб, широкая грудь. Сергар неплохо рисовал – наследственное, от матери.

Один нож вонзился туда, где у нарисованного Вампира находилось сердце, второй – прямо в правый глаз. Чтобы наверняка. Чтобы наповал.

Получалось уже хорошо – девять бросков из десяти попадали туда, куда нужно, не отклоняясь ни на сантиметр, и это при том, что ножи не были предназначены для метания – простые кухонные ножики, несбалансированные, с тяжелыми деревянными ручками. Сергар, конечно, их подработал, подточил, как следует, но все равно клинки были далеки от совершенства.

Дядя Петя, который всегда с интересом наблюдал за тем, как тренируется «Олег», рассказал, что в соседней деревне есть кузнец, он же токарь, Василий Михалыч, и этот самый кузнец легко сделает Олегу любой нож, какой захочется. Только вот самогоном не берет, а требует деньги, и ножи будут стоить дороже, чем в районном универмаге.

Сергар хотел заказать себе настоящие боевые клинки, но потом передумал – зачем? Тренироваться он может и этими, а денег у них в семье не так и много – нужно будет еще на зиму сделать кое-какие запасы, так что сто тысяч стоит поберечь – да и светиться ни к чему! Спросят – зачем инвалиду из захолустной деревни боевые метательные ножи? С какой целью? Пойдут слухи, может дойти и до Вампира, а как тот поступит, узнав о приготовлениях одной из его несчастных жертв?

Честно сказать, Сергар вообще не понимал, зачем Вампир оставил их в живых. По всей логике он должен был закопать обоих где-нибудь в лесу и забыть о них, как о раздавленных тараканах. Однако и деньги оставил, и дом все-таки дал. Какая-никакая, но крыша над головой!

Объяснений могло быть несколько, но основная версия – а зачем Вампиру их убивать? Беспомощных, бесполезных? Что они могут сделать? Учительница? Инвалид? Человек со сломанной спиной не представляет опасности для организации, существующей уже десять лет и видавшей все на свете – от бунта «клиентов» до мести ближайших родственников, пытавшихся наказать бессовестных дельцов. Зачем Вампиру вешать на себя лишние трупы? Вот когда Сергар начнет представлять собой хоть какую-нибудь опасность, тогда – да, а так… выкинули из квартиры и забыли.

Сделав сотни две бросков, накатавшись к сараю и обратно, Сергар отправился в дом, откуда доносился вкусный запах мясного супа. После тренировок, после прогулок на свежем воздухе организм требовал все больше и больше пищи, и Сергар уже боялся растолстеть. Тем более что Мария Федоровна готовила очень умело, обладая настоящим кулинарным талантом. Она могла из ничего соорудить что-нибудь вкусное, и дядя Петя, частенько захаживавший к ним в гости, закатывал глаза, хлебая борщ из щербатой эмалированной миски.

«В натуре, как в ресторане! Ну ты, Машенька, даешь! Таких хозяек поискать! Днем с огнем не найдешь!» – нахваливал он.

Мария Федоровна уже слегка успокоилась после того, что с ними произошло, но Сергар с болью и негодованием заметил, что в ее темных, ранее не тронутых сединой волосах появились белые пряди. Она постарела, как-то съежилась и часто сидела безмолвно, глядя куда-то в пространство, за окно, туда, где темнел сосновый бор. О чем думала – неизвестно.

Сергар как-то спросил ее, но она лишь улыбнулась и сказала, что это все неважно. Ни о чем. О жизни, о судьбе, о людях. И о том, что хороших людей все-таки больше, чем плохих. И он, Олег, должен это запомнить.

«Олег» помнил. А еще он помнил одну истину: хочешь, чтобы твой огород не зарос сорняками – прополи его, и как можно быстрее. Но Маме он об этом не сказал. Зачем беспокоить? Разволнуется, распереживается, а то еще плакать начнет – упаси боги! Сергар не переносил женских слез – лучше уж толпа разъяренных мертвяков, чем одна рыдающая женщина! По какому поводу бы она ни рыдала…

У ворот Сергар заметил машину. Он не особо разбирался в автомобилях, вернее, совсем не разбирался, но было видно, что этот не особо дорогой – не такой, как у Вампира. Тот был блестящим, пахнущим кожей и чем-то неуловимым, присущим дорогим вещам. Этот – кое-где помятый, кое-где ржавый, с одним «глазом» – другого «ока» автомобиль лишился по милости своего владельца, устроившего из него передвижной сортир на колесах. Даже за два шага от машины несло пролитым спиртным и застарелым табачным дымом, въевшимся в самоходную повозку до самых ее печенок – если таковые в ней имелись.

Прислушавшись, Сергар услышал в доме резкие, раздраженные незнакомые голоса. Иногда прорывался голос дяди Пети, что-то бубнящего, будто оправдывающегося, и голос Марии Федоровны – звонкий, напряженный, как тогда, когда она разговаривала с риелторами-мошенниками.

Снова кольнуло сердце – недолго же продержалась тишина! Что, Вампир кого-то прислал? Зачем? Отобрать оставленные деньги? Вот только полчаса назад думал о том, что бандит мог это сделать, но почему-то так и не сделал, и вот тебе! Получи! Правильно говорят – нужно поменьше думать о плохом, и тогда, возможно, оно и не сбудется.

В доме что-то загремело, будто кто-то сбросил со стола всю посуду, снова послышался взволнованный голос Марии Федоровны, оборвавшийся так, будто кто-то закрыл ей рот.

Сергар покатился к лестнице, сполз на нижнюю ступеньку, сложил коляску, привязал ее к канату, укрепленному наверху, и быстро пополз на второй этаж, стараясь не очень стучать своими бесполезными ногами-корягами. До веранды он взлетел буквально за секунды, подгоняемый мощным потоком адреналина, омывшего его мышцы, коляску втащил наверх, как перышко, еще минута, и он снова сидел в кресле, управляясь с ним так, будто родился в нем.