Ирмата Арьяр - Телохранительница Его Темнейшества (сборник)

А ночью, переписывая пропущенные из-за отсутствия амулета лекции, он снова услышал шум: кто-то лез в окно, ворча и поминая Хурга. Даори усмехнулся, бесшумно отомкнул дверь, оставив ключ в замке, погасил светильник, обернулся летучей мышью и привычно забрался в вентиляционный короб, откуда наблюдал сквозь решетку за гостьей.

Миранда вошла, создав алый огонек, огляделась, разочарованно вздохнула.

– Даори, ты здесь?

– Здесь, – глухо отозвался он, постаравшись создать магическое эхо, чтобы девушка не определила его нору.

– Можно я тут переночую?

– Горгульи?

– И грифон.

– Ночуй. Спасибо за ужин.

За нападение он принципиально не извинился: предупреждали нахалку, нечего было провоцировать.

– Да не за что, – она заперла дверь изнутри, прошла к ложу – новенькому, пахнувшему стружкой, застеленному чистым бельем. Села. – Даори, я договорилась с дедом, чтобы… ну… не знаю, как у вас в Белой империи, но у нас тут, бывает, войнушки случаются с соседями. Сейчас вот с орками. Каждый клан обязан выделить отряд. И у нас в клане пленники появились. А они такие… разные… некоторые совсем… плохие.

– Я понял, – невыносимо было слушать ее спотыкающуюся от смущения речь. – Твой дед предлагает мне роль палача?

– Да.

– Согласен, – равнодушно сказал он, даже не поблагодарив. За такую работу не говорят спасибо.

– Я передам.

Пауза. Не из страха. Вампир чувствовал, что Миранда совсем его не боится. Скорее, собирается с мыслями.

– Ты можешь мне показаться? – попросила она.

– Закрой глаза.

Она закрыла, и он бесшумно выполз, перелетел на спинку стула, повис вниз головой.

– Можешь открыть, – скомандовал он и с удовольствием понаблюдал за гримаской разочарования. – Не нравлюсь?

Миранда потрясла головой, рассыпая по плечам багрово-алые перья волос.

– Не-а. Я не с Мышонком хочу говорить.

– А придется, – упорствовал Даори – О чем?

Демоница неожиданно протянула руку и, хихикнув, пощекотала мышке брюшко.

– Прекрати! Терпеть не могу щекотку! – сорвался он со стула и перелетел на ближайший насест – спинку ложа.

Зря! Взметнулся костер крыльев, сложился шалашом, а загребущие ручонки демоницы сцапали маленькое мышиное тельце.

– Ой, не могу, ты такой невыносимо хорошенький! – всхлипнула, хохоча, эта темная, невоспитанная, обнаглевшая девица и чмокнула разъяренного мыша в ушко. Его, вампира! Он раззявил маленькую, усеянную острыми зубками пасть и зашипел. Ничуть не испугалась, толстокожая. – А как ты забавно злишься, моя мохнатенькая прелесть!

И разошедшаяся шалунья, нагло отобравшая у него единственное пристанище, выжившая с единственной кровати, лишившая жизненно необходимого амулета, эта проходимка и авантюристка исхитрилась поцеловать взъерошенного зверька в нос! Его, вампира!

Как ни крепился Даори, но тут не выдержал и щелкнул зубами на нахалку. И клык случайно поцарапал ее губу. Выступила капелька крови. Одуряюще сильный запах шибанул по ожившим ноздрям Неупокоенного. Оглушил. Изменил его тело в мгновение ока.

Не успевшая даже пискнуть девушка оказалась вжата в постель тяжелым мужским телом, а его губы накрыли и смяли ее рот. Одной ладонью он перехватил ее руки в запястьях, – а вампиру не нужна боевая ипостась, он и так сильная тварь, – а второй ухватил за затылок, вплетя пальцы в густую шевелюру, не давая жертве уклониться от обжигающего поцелуя и его шального языка.

Такого взрыва Даори не испытывал даже при жизни. Его сердце, запущенное бычьей кровью, гулко колотилось в грудь, а разбуженная кровь, казалось, вскипала. И ожившие легкие впитывали в себя воздух, наполненный горячим девичьим ароматом.

Если бы он не перекусил накануне, то князь получил бы в клан новенькую вампиршу, и ему уже нечем было б шантажировать Лику. Впрочем, чем больше проходило времени, тем меньше Даори верил в причину повеления соблазнить красноволосую Ликину подружку. Нет, тут не столько тайна заклинания, сколько месть Зан-о-Мьира за убитую Вечерним князем вампиршу Эллину. Взять у него взамен любимую внучку – это в духе Предвечного.

Отпустив наконец задыхающуюся, совсем не сопротивляющуюся, а вовсе даже наоборот, крепко обнимавшую его девушку, он слизнул капельку крови с ее губы, прошелся языком по ее шее, слегка прикусил вожделенную, лихорадочно пульсируюшую жилку, показывая, что жертва полностью в его власти.

– Вкусная, – шепнул он в покрасневшее ушко. – Очень вкусная девочка. Придется съесть.

И вернулся к ее распухшим губам, целуя на этот раз нежно, почти невесомо, посасывая то верхнюю, то нижнюю, обиженную им губку, залечивая.

– Ты пил мою кровь! – упрекнула Миранда, жадно запуская пальцы в его шелковые, золотистые локоны и вглядываясь в сияющие голубые глаза. – А у тебя глаза светятся.

– Не пил, а только принюхался, – возразил Даори, скользя губами по ее виску и ушку, которое слегка прикусил. – М-м… Ты невероятна. А ты знаешь, что единственное отражение, которое может видеть вампир, – это отражение в глазах жертвы?

– Теперь знаю. Ты меня обратил?

– Нет. Обращение происходит не так. А потом, зачем нам тут два трупа? Хватит одного моего.

Он отстранился, глядя ее в мерцавшие вишни глаз. С блаженной улыбкой втянул в себя ее запах.

– Безумно вкусная, – заявил совершенно серьезно и… превратившись в летучую мышь, упорхнул подальше от соблазна, под самый потолок. Это, конечно, не спасение вампира от крылатой демоницы, но в узкую трубу вентиляции она точно не пролезет.

– Даори! – подскочила она, не успев поймать беглеца. – Вернись!

– Нет, Миранда. Я не железный, лучше полюбуюсь тобой издалека. Или твой жених останется без невесты.

– Ты меня обратишь?

– Размечталась! Нет. Просто соблазню и брошу, предварительно осушив.

Испугается она, как же. Тут кто кого соблазняет, хмыкнул Даори, гордым мышиным взором оглядывая будущую жертву, принявшую самую, с ее точки зрения, соблазнительную позу. Красотка, ничего не скажешь.

– Опять пустые угрозы, – вздохнула жаждущая соблазниться. – Когда уже до дела дойдет?

– Ты хочешь стать вампиршей? – обвинительным тоном инквизитора спросил Неупокоенный. – Хочешь условно вечной жизни? И такой же вечной жажды, иссушающей разум? Обратись к кому-нибудь другому. Я не буду тебя обращать. Зачем мне рабыня, которая вечно будет за мной ползать на коленях и умолять ее поиметь?

Миранда вспыхнула. Вскочила, одернула помятое платье. Белой молнией мышь метнулась к ней, пролетев над самой головой. Девушка от неожиданности плюхнулась на постель, а мышь, уцепившись за потолочную балку, продолжила как ни в чем не бывало:

– Я не договорил, Миранда.

– Подожди! – вскинула она раскрытую ладонь. Вишневые глаза смотрели необыкновенно серьезно. – Я не хочу становиться вампиршей. Мне уже предлагали.