Ли Виксен - #Меня зовут Лис

Я сидела на бочке, полной налитых красных яблок и, свесив ноги, наблюдала за ежеутренним бритьем Атоса. Он не отращивал бороду, в отличие от многих солдат в легионе, то ли слишком ленивых, то ли просто считавших, что растительность на лице делает их более мужественными. А может, дело было в ритуалах мужчин с его родины.

Так или иначе, каждое утро Атос перед синим шатром доставал свой большой тридцатисантиметровый охотничий нож и, используя вместо зеркала начищенный щит, подвешенный на палатку, начинал сбривать пепельную щетину.

Для меня в этом было что-то мистическое, присущее только миру мужчин. Гуляя с утра по легиону, я случайно стала свидетелем этого короткого, в общем-то, действа. Но меня с тех пор как магнитом тянуло к шатру Атоса. Сначала он старался не замечать моего навязчивого любопытства, потом озверел и с бранью меня прогнал: раз, второй, третий. Затем смирился. Я все равно приходила. Даже себе я не могла объяснить, зачем намеренно вызываю его гнев. И вот я стала постоянным гостем его бритья, и он, кажется, привык к тому, что утром я кручусь где-нибудь поблизости и меня можно отправить то за чистыми полотенцами к лазарету, то за водой к реке.

Сегодня он был в особенно хорошем расположении духа и даже что-то напевал себе под нос. Я заметила, что он искоса поглядывает на меня.

– Лис, а ты вообще когда-нибудь брился? Я гляжу на тебя и твой гладкий, торчащий из-под шлема подбородок, и пытаюсь понять, росло ли на нем хоть что-нибудь?

Я помотала головой и, в общем-то, не солгала. Для женщин бритье носило иные, гигиенические меры. Моя мать, подобно многим приверженцам культа Сефирь, сбривала волосы в подмышечных впадинах и интимных местах и учила тому же меня. Но лицо мне брить не приходилось. Поэтому легионер Лис покачал головой.

– М-м-м… – Атос смутился, но затем развернулся ко мне с половиной намыленного лица. Сейчас он выглядел как подросток, застигнутый неприятной обязанностью объяснять младшему товарищу, откуда берутся дети. – Может быть, хочешь, чтобы я тебя научил?

Это было очень мило. Правда. И я бы с радостью поучилась бриться. Но проблема была в том, что я никогда не снимала шлема. Во мне начали борьбу два чувства: желание ответить на дружеский жест Атоса и паническое стремление убежать и спрятаться. Увы, единственное, что я могла, – это опустить голову и молчать.

Мой учитель сам вывел меня из этого глупого положения:

– Я вспомнил. В легионе говорят, что у тебя чертовка, поэтому ты и не снимаешь шлем. Так?

Я кивнула. Да, в легионе именно это и говорят. Они говорят, а не я. Мне не хотелось без нужды врать Атосу, хотя все наши отношения были густо замешаны на неправде.

– Ты сегодня молчаливый… – Он отвернулся к щиту и продолжил резкими движениями сбривать со щек ровные полоски мыла.

– Мне все говорят, что я в мать, – с трудом выдавила я. – Волос нет не только на лице, а на всем теле. А чертовка… от нее, в общем, тоже волосы выпадают. – Чтобы подкрепить свои слова, я закатала штанину и показала гладкую коленку. Обернувшийся Атос даже присвистнул.

– Что ты вообще забыл в легионе, парень? – Он подошел ко мне, так и не смыв до конца мыло со щек и подбородка. Волосы тоже намокли и топорщились сильнее прежнего. Внезапно крайниец схватил мою руку и нажал большим пальцем в середину ладони, раскрыв мои пальцы. Так в детстве я, играя, надавливала на мягкие лапки кошек, чтобы они показали коготки.

– Твои руки – девчачьи руки. Они не созданы для меча. – Он поднял мое запястье, всматриваясь в него, словно ища там какое-то профессиональное клеймо мечника. – Жилы, мышцы, само сложение. Для тебя есть много прекрасных работ: портной, ткач, ювелир – много где пригодились бы твои тонкие пальчики.

Я резко выдернула руку и спрыгнула с бочки. Разговор зашел в опасную область.

– Я здесь, и вы выучите меня. И теперь это и ваша задача, чтобы эти нежные ручки научились убивать не хуже грубых ручищ.

Я боялась, что он разозлится, но он только рассмеялся.

– И голос у тебя писклявый, Лис. Ты хоть писаешь-то стоя?

– Стоя, – густо краснея под шлемом, солгала я. Это была первая полноценная ложь за весь этот разговор.

– Никто не видел, так что не доказано. – Он широким жестом сбрил последнюю полоску мыла, пропустив лишь кусочек пены за ухом.

– А вы тоже, когда идете по малой нужде, собираете вокруг команду, чтобы все посмотрели на… на… на это?

Я ожидала, что у Атоса все-таки лопнет терпение, но вместо этого он и сам покраснел, причем яркие краски стыда выступили у него только на скулах. По бегающим глазам я поняла, что он смущен темой нашего разговора не меньше меня. Генерал, но все же двадцатилетний мальчишка.

– Нет, – наигранно грубо произнес Атос. – Я предпочитаю ходить один.

– Именно, – гордо заявила я, считая точку в разговоре поставленной. Маленькая победа, правда, я так и не поняла, в какой именно войне.

Затем я встала на цыпочки и пальцем собрала пену из-за его уха. Девушке из замка с руками, созданными для ткачества и тонких работ, и в голову бы не пришла такая фривольность. Но Лис из легиона Алой Розы был тот еще сорвиголова. Он сдул пену и засмеялся. И Атос, грозный командир трех тысяч солдат и чума боевого поля, краснеющий как мальчишка, засмеялся вслед за ним.

Хотя наши беседы и стали интереснее, но на моих боевых навыках это никак не сказалось. Тренировки были бесполезны, и с каждым днем это становилось все очевиднее. Мне не хватало силы не то что на нападение, но даже на банальную защиту. Самой удачной попыткой отразить удар Атоса стала та, при которой я удержалась на ногах – и то лишь потому, что, вспахав сапогами добрый участок земли, я уперлась спиной в ограду тренировочной площадки.

Атос не сдерживался, когда нападал на меня на тренировках. Конечно, в его атаках было меньше ярости, чем в наш первый бой, но, Войя подери, он совсем меня не щадил. Этим бы он оскорбил себя, да и меня, пожалуй, тоже. Его огромный меч и та сила, которую он вкладывал в каждый свой удар, раз за разом отбрасывали меня, словно пушинку. Точно невидимая стена, передо мной каждый раз вставала мощь Атоса, и я никак не могла ее преодолеть.

Кипевшее во мне море ярости сменилось океаном безысходности. Мы не могли быть партнерами по поединку, не могли быть друзьями – и я все больше чувствовала себя огородным пугалом, на котором он оттачивает свои боевые навыки.

– Тебе не хватает чего-то. – На третьей неделе Атос высказал то, что было ясно нам обоим. Удивительно, что генерал не сказал этого раньше, учитывая его нетерпеливость во всем.

– Чего же?

– Не знаю. Каждый ведь дерется за что-то свое. – Он пятерней взлохматил свою и без того взъерошенную голову, отчего стал похож на какую-то хищную птицу с носом-клювом. – Для кого-то основной мотив борьбы – ярость. Кому-то достаточно желания жить…