Джастин Хилл - Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Меч судьбы

* * *

Служанка уже приготовила ей утреннюю одежду, однако Снежный Бутон отложила платье в сторону и сама достала из сундука чёрные штаны, кожаные сапоги и короткую чёрную куртку, подбитую голубым шёлком.

К переднему двору она прошла в обход. Раньше мать привечала бойцов ушу, и, когда она была молода, здесь вечно толпился народ. В те времена восточный двор был полон молодых людей, оттачивавших своё мастерство, сражаясь друг с другом, или наращивавших мускулатуру, прыгая как можно выше, дальше и быстрее. Однако теперь оконная бумага побурела от пыли, там и сям в ней зияли дыры, и её обрывки шелестели на ветру. Порог совсем покрылся лишайниками. Снежный Бутон остановилась. Она хорошо помнила день, когда Плешивый Ву обучил её удару Кулак Летящего Журавля, и другой день, когда она продемонстрировала этот приём матери.

… Цзяолун бесстрастно смотрела на дочь: стройная девочка с волосами, заплетёнными в две косички, одетая в чёрные штаны и кофту, внезапно наносящая удар Журавля. Грациозная и лёгкая, она стала вдруг быстрой, сильной и напористой, чтобы затем вновь превратиться в нежную, изящную порхающую птичку.

– Кто из вас посмел обучать мою дочь? – спросила Цзяолун.

Плешивый Ву бухнулся на колени и уткнулся носом в пол.

– Простите меня, госпожа! Она пыталась учиться самостоятельно, просто глядя на тренирующихся мужчин и повторяя их движения. Я никогда ещё не видел подобного таланта в ребёнке, а талант бойца – это драгоценный цветок, который необходимо взращивать.

– Значит, у тебя сердце мальчика и талант воина, – торжественно и серьёзно сказала ей мать. – Ты понимаешь, что это значит?

– Да, матушка, – кивнула девочка…

Когда она вошла в материнский сад, там её уже ждал Лао Бай.

* * *

Снежный Бутон терпеливо ждала, пока слуги принесут ей завтрак – паровые булочки со свининой. Потом забрала еду и вышла в двор. Как всегда в начале лета, небо было чистым, нежно-голубым. Жара ещё не началась, в воздухе висела прохлада, а на листьях виднелись капельки росы, столь редкой для пустыни.

Девушка пересекла двор, подошла к колодцу и присела на каменный край. Кто-то из служанок стирал сегодня утром: земля вокруг колодца была влажной, но иссохшая почва быстро впитала воду, не оставив грязи – лишь тёмное пятно.

Снежный Бутон медленно жевала, не спуская глаз с ворот «полной луны», ведших в материнский сад. Над крышей ворот уже показалось солнце, а мать всё ещё не встала.

– Где моя мать? – спросила она служанку, вышедшую подметать двор.

– Я не знаю, молодая госпожа, – ответила девушка.

– Передай Лао Баю, что я его жду.

Та поклонилась и торопливо убежала.

Несколько минут спустя пришёл Лао Бай. Он был невысоким, загорелым морщинистым человеком с маленькими блестящими глазками и всегда напоминал девушке вежливую черепаху.

– Я тут жду свою мать, – сказала ему Снежный Бутон.

– Она уехала сегодня утром, – с поклоном ответил старший слуга.

– Куда?

– Перед рассветом к ней прибыл посланник.

– От судьи?

Местные власти всегда обращались к Цзяолун, если поступали сведения о появившихся на дорогах разбойниках.

– Нет. Я не знаю, от кого. Ваша матушка уехала совсем рано, прихватив с собой меч и двух коней.

– Она не сказала, куда направляется?

Лао Бай отрицательно покачал головой.

– А когда вернётся, не говорила?

Слуга снова покачал головой.

– Хорошо. Можешь идти.

Девушка сидела и разглядывала недоеденную булочку в миске.

* * *

Так она прождала весь день. Обошла все дворы, поупражнялась с мечом, перечитала вслух кое-какие стихи, заученные в детстве. Но то и дело прислушивалась, не раздаётся ли стук копыт.

Несколько раз она слышала лошадиный топот и замирала. Но всадники либо проезжали мимо, либо вообще ехали другим путём. Никто не остановился у их ворот.

«Как это похоже на мою мать! – думала девушка. – Объявить, что я – приёмная дочь, и вдруг пропасть». Сначала она злилась, но по мере того, как день клонился к закату, начала беспокоиться о Цзяолун. Вновь вызвала Лао Бая.

– Моя мать больна. Она взяла с собой лекарства?

Тот не знал. «Не слишком-то он осведомлён», – подумала Снежный Бутон.

* * *

Когда солнце окрасило мир золотом и тенями, Снежный Бутон вышла из ворот поместья и огляделась. Нигде не видно было никаких всадников, даже намёка на приближение женщины, которую она считала своей матерью.

Прошёл один день, за ним – другой. Девушка не знала, что и думать. На третий день вновь она позвала Лао Бая.

– Я беспокоюсь о матери. Мне нужны две лошади.

– Я присмотрю, чтобы вам всё приготовили, – поклонился старик.

Когда Снежный Бутон вернулась в город после семидневного отсутствия, охранники на воротах с надеждой посмотрели на неё.

– Молодая госпожа! – окликнул её один. – Это вы?

Её глаза потухли, а дух угас. Кони еле плелись, словно одурманенные. Она видела посланника и прочитала письмо. Её мать больше не вернётся. Сложная путаница чувств совершенно изнурила Снежный Бутон.

На пороге дома её уже высматривал Лао Бай.

Прежде чем утолить жажду самой, она напоила коня. Потом смыла пыль с лица и бессильно опустилась рядом с деревянным корытом.

– Она ушла. Не думаю, что вернётся когда-нибудь.

– Позвольте узнать, почему? – спросил главный слуга, не сводя с девушки глаз.

– Разве она тебе не говорила? – Снежный Бутон плеснула в лицо ещё воды. – Она больна. И у неё есть дело, которое она хочет исполнить прежде, чем умрёт. Ей нужно отыскать кое-кого очень важного для неё. Одного юношу. Не думаю, что мы когда-нибудь снова её увидим.

– Ни вы, ни я?

Снежный Бутон посмотрела в глаза старика: в них была печаль. Девушка ласково положила руку ему на плечо.

– Никто из нас, – произнесла она.

«Она покинула нас и отправилась навстречу своей участи. Я же не могу терять время здесь, в одиночестве, без учителя. Мне тоже надо уходить. Моя судьба заждалась».

– Что это такое?

Мать держала в руках книгу: «Сто восемь стилей монастыря Шаолинь».

Когда служанка трагическим шёпотом передала приказ матери немедленно явиться в семейный храм, Вэй-Фан понял, что у него проблемы.

– Госпожа даже не изволила завтракать этим утром, – лепетала девушка. – Приказала позвать молодого господина, как только он встанет. Мы пытались успокоить её, но госпожа требовала немедля вас разбудить, угрожая, что иначе она сделает это сама.

– Ладно, сейчас приду, – ответил Вэй-Фан, взъерошивая волосы, чтобы выглядеть так, будто только что проснулся.

И вот он стоял в зале предков. Мать была в официальном красном халате, брови – выщипаны, волосы уложены в строгую причёску. Она потрясала книгой у него перед носом, из-под её высокого лба гневно сверкали глаза.