Джастин Хилл - Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Меч судьбы

– Ну, идите же! Мне будет не хватать вас. И не смейте возвращаться до тех пор, пока дух мастера Чжана не сможет вами гордиться!

Вэй-Фану стало грустно, когда он подумал, что идёт домой в последний раз.

Было уже за полночь. В окно светила луна. Мешок с пожитками почти ничего не весил. Что нужно молодому человеку, отправляющемуся в неизвестность? Немного еды, тёплая куртка, запасная пара обуви, кое-какие книги да кувшинчик рисового винца.

Вэй-Фан на цыпочках пересёк свой дворик, опасливо миновал родительский двор, затем – кухню, конюшню, свернул направо, в отцовский сад хризантем: горшков с цветами, убранных на зиму, там ещё не было.

Бум! Низко ударил барабан на башне. Звук раскатился над городом. Ток! – донеслось в ответ. Ток-ток! — стучал по деревянной палке ночной сторож. Вэй-Фан его знал: неплохой парень, если не позволять ему лишнее.

– Всё спокойно! – закричал тот, проходя мимо дома.

Вэй-Фан подождал ещё немного, пока сторож не удалился на приличное расстояние. Ему вдруг сделалось стыдно и вместе с тем страшно. Он очень ясно представил, что здесь поднимется утром, когда служанки обнаружат его комнату пустой.

Для начала они порыщут туда-сюда, разыскивая его по всем закоулкам, одна непременно отправится на Аллею Пипы, проверить, не заночевал ли он там. Никто не захочет сообщить об его отсутствии матери. Они будут ссориться, тянуть жребий, и только когда долее скрывать станет невозможно, одна из девушек, дрожа от страха, отправится в спальню госпожи, падёт перед ней ниц и заплетающимся языком доложит об исчезновении её единственного сына.

Вэй-Фан вспомнил служанок. Они обращались с ним словно добрые тётушки: вечно баловали его, шутили с ним, втихомоку подсовывали сласти. Хорошо же он им отплатил, нечего сказать. Вэй-Фан собрался с духом. Не медля больше ни секунды, подпрыгнул и влез на стену. Задержался немного, лёжа на черепице, чтобы бросить последний взгляд на своё жилище.

«Прощальный взгляд на дом – как он прекрасен», – сказал однажды поэт. Вэй-фан понял, насколько тот был прав. Луна окончательно выползла из-за серых крыш, ярко осветив их изогнутые карнизы.

* * *

Вэй-Фан спрыгнул вниз, на улицу, и тут же почувствовал чью-то руку на своём запястье. И принадлежала она отнюдь не ленивому сторожу, вернувшемуся к их дому. Указательный палец чужака уверенно пережал канал ци , проходящий, как известно, по внутренней стороне руки, а большой – больно уткнулся в одну из точек лу . Незнакомец был очень силён и точен, и Вэй-Фану никак не удавалось вырвать руку из захвата, сколько он ни пытался. Юношу охватила паника, перешедшая в ужас. Вэй-Фан хаотично дёргался, стараясь свободной рукой или коленом ударить таинственного противника, но всё было бесполезно.

– Кто вы? – прохрипел он, предприняв очередную попытку оттолкнуть чёрную фигуру. Напавший был ниже Вэй-Фана, что давало определённую надежду. Его движения и очертания фигуры кого-то напоминали юноше… Вот оно что! Никакой это не мужчина!

– Вы – женщина? – удивлённо воскликнул Вэй-Фан.

– Ты так думаешь? – Низкий смех тоже показался ему смутно знакомым.

Он едва успел заблокировать удар, нацеленный точно в горло. И тут сообразил, кто на него напал.

– Вы всё равно не сможете меня остановить, – сказал он, успокаиваясь, несмотря на усилившуюся боль в руке. По лицу Вэй-Фана стекал пот.

– Уверен? – спросил голос. – Как же я буду искать невесту юному воину, если тот удерёт из дома?

Фигура вышла на свет. На лице тётушки Ма змеилась довольная улыбка. Вэй-Фан в отчаянии задёргался. Откуда у этой старухи столько силы? Она захихикала.

– Тебе ещё многому предстоит научиться. У силы нет власти. Мягкое побеждает твёрдое. Слабое побеждает сильное. Умелый воин избегает борьбы. Могущество – это слабость .

Говоря всё это, она продолжала блокировать его ци . Вэй-Фан попытался ударить её в грудь, но старуха отклонила этот удар так же легко, как и все прочие. Тогда он швырнул в неё свой заплечный мешок, но ведьма словно растворилась в воздухе. В следующую секунду Вэй-Фан упирался спиной в стену, а в его горло воткнулись стальные наконечники старухиных когтей. Он чувствовал, как они царапают тонкую кожу.

– Я же сказала, что тебе многому надо учиться, – прошипела та. – Прежде всего – терпению, какой-то дар у тебя и так есть. Впрочем, как и у твоей матери.

– У моей матери?

– Не у той, которая спит сейчас в этом доме, – фыркнула тётушка Ма. – Однако ты уже слишком вырос, стал чересчур своевольным и глупым! Тебе надо было уходить тогда, когда советовал мастер Чжан.

– Вы знали мастера Чжана?

– Разумеется.

– А вы, случайно, не знаете, где находится Двенадцатиугольная пагода? Он говорил, что тамошние мастера обучат меня.

– Собрался туда отправиться? Старые мастера давно померли. За мастера там сейчас этот Адский Дай. Только он тебя всё равно не возьмёт: ты уже стар для ушу. Возвращайся к мамочке.

С этими словами она отпустила его запястье. Боль тут же охватила всю руку до кончиков пальцев. Старуха приложила ладонь к груди юноши. Движение было лёгким, но сила его была такова, что Вэй-Фана просто вдавило в стену. Юноша замычал и начал оседать на землю, тряся головой, пытаясь восстановить помутившееся зрение.

Ток-ток! Ток-ток! Это возвращался ночной сторож, продолжая обход. Одним невероятным прыжком ведьма взлетела на крышу соседнего дома, только халат мелькнул на фоне звёздного неба.

Колеблющийся свет фонаря был уже совсем близко. Вэй-Фан схватил свой мешок и, превозмогая боль в руке, начал карабкаться на стену вслед за старухой. Та уже исчезла из виду. Приглядевшись, он всё же заметил тень, перемещавшуюся с крыши на крышу, проворную и гибкую, словно хорёк. Дрожа как лист, он отправился вдогонку. Грохоча подошвами по черепице, Вэй-Фан мчался за ней, его мешок мотался из стороны в сторону.

Перепрыгнув на крышу храма Изначальной Истины, Вэй-Фан едва не налетел на поджидавшую его старуху. Та распласталась, словно упавшая летучая мышь. Она медленно повернула к нему голову. Движение было странным, абсолютно нечеловеческим, и юноша понял, что перед ним демон в человечьем обличье, повадившийся мучить слабых и беззащитных.

Ведьма ощерилась и зарычала. Её зубы больше не были чёрными, они стали острыми как иголки, белея в свете луны. Изо рта высунулся раздвоенный красный язык, а затем тварь прыгнула. Вэй-Фан в ужасе отшатнулся, поскользнулся и с глухим стуком упал на самую середину храмового дворика.

Неожиданное шипение заставило его вскочить на ноги. Вэй-Фан поднял посох и увидел пятнистую кошку, выгнувшую спину дугой, словно мост «полной луны».