Влад Поляков - Лестница во мрак

Такие умения мгновенно не образуются, требуется время. Не день, не неделя, а месяцы, переходящие в годы. Но затягивать с ответом было нельзя.

– Веди себя так, словно веришь им во всем. Так, будто ты продолжаешь считать их добрыми родственниками. Говори, смейся, но вспоминай того шоферюгу свежеубиенного. Он ведь тоже сначала показался тебе обычным человеком, а оказался насильником и просто мразью. Извини за напоминание, но без этого никак, – поспешил я чуть сгладить жесткость слов. – Просто реальность вокруг поначалу кажется доброжелательной, но стоит тебе к этому привыкнуть, и маска добродушия спадает, открывая глумливый и жестокий оскал.

– Но не может быть, чтобы никому нельзя было верить…

– Можно и даже нужно, но доверие – это очень редкое и драгоценное явление, его нельзя расточать направо и налево. Любого человека узнаешь постепенно. Однако иногда это происходит гораздо быстрее, но тут уже нужны экстремальные ситуации. Ты понимаешь, о чем я? – Да… Кажется, да. Как сейчас.

– Верно, Диана. Из этого и исходи. А особое внимание к их словам о доставшемся тебе в наследство кристалле. Теперь все. Запомни, я появлюсь скоро, очень скоро. Обещаю тебе это. До скорой встречи, красавица!

Я слегка приобнял девушку, а спустя пару секунд уже шел в направлении автобусной остановки. Оборачиваться не в моих привычках, тем более в сторону той, с кем мы все равно увидимся. Увидимся…

Когда я дошел до автобусной остановки, был уже поздний вечер, редкие фонари отбрасывали резкие, ломаные тени, наполняя пейзаж мрачно-готическими элементами. Красиво, гораздо более запоминающиеся картины, чем при ярком солнечном свете. Пораз ительно, как может измениться обычный пейзаж, стоит только дню начать уступать свои позиции ночи – тому самому времени суток, которого столь опасаются многие люди. Ночь… Время, которое я ценю и уважаю вот уже много лет и не променяю ее красоту ни на какие обжигающие лучи дневного светила. Тем более приятно то, что немногие разделяют мою любовь к красоте ночи и я могу наслаждаться ночным городом практически без шумных толп.

Да, практически полное безлюдие, лишь иногда мелькнет чья-то тень. Или это припозднившийся прохожий, или же те, кто выходит поохотиться на них. Если же ночные крысы решат поживиться за мой счет… Что ж, это будет весело для меня и грустно для них. Ночь скроет блеск ножа, погасит крик, с безразличием отнесется к тому, что рассчитывающий на легкую добычу сам стал жертвой. Я люблю темное время, оно никому не сочувствует, предпочитая дожидаться сильного, и сила эта должна быть не показной, а исходящей из глубины души. Пусть шакалы считают ночь своим временем, но это все равно продлится лишь до тех пор, пока не придут другие. А тогда… им останется лишь убежать, поджав хвост и жалобно повизгивая.

Ночь и мысли, мысли и ночь. Они неразделимы, по крайней мере, для меня. Однако реальность все равно требует более пристального к себе внимания… Что ж, посмотрим, оценим. Народу на станции было немного, да и стоящих автобусов штук шесть, не более того. Хорошо хоть в билетной кассе горел свет, а значит, там должен был найтись кто-то, способный дать нужную информацию. Подойдя к окошечку, я слегка постучал по нему костяшками пальцев, привлекая таким стандартным образом внимание заспанной кассирши.

– Что надо? – не слишком дружелюбно заявила личность непонятного возраста.

– Билет на автобус номер сто сорок два и больше ничего.

– Совсем с ума посходили, – проворчала та. – То неделями никого нет, то вдруг появляются… пассажиры. Ненормальные вы все там, психи. Сидите в своих берлогах… Вот твой билет, а автобус через пять минут отходит. Ты единственный сегодня пассажир.

Судя по всему, ворчание кассирши было не слишком тихим, поскольку поближе к кассе стали стягиваться люди, и все они смотрели на меня не слишком доброжелательно. Интересно, чем это я им столь сильно не понравился? Однако никаких явных признаков агрессии не проявляли, что также наводило на некоторые интересные размышления. Скорее уж их взгляды были оценивающе-изучающими, словно я выглядел экзотическим экспонатом неведомого музея. Ну-ну! Взглядами меня смутить сложновато, а заставить занервничать и вовсе нереально. Единственное, на что способен подобный метод психологического воздействия – до предела обострить мою параноидальную подозрительность, но с ней сейчас и без того все обстояло наилучшим образом. Для меня наилучшим, а вот попавшим под ее (подозрительности) пристальное наблюдение при малейшем отклонении ситуации в неблагоприятную сторону я бы не советовал находиться рядом. Мало ли что…

Я преспокойно повернулся спиной к кучке любопытных и двинулся по направлению к нужному мне автобусу. За моей спиной звучали едва слышные перешептывания однозначно минорного оттенка:

– Еще один…

– …не из них, лицо другое. Неужто случайный человек?

– Ну тогда точно не вернется. Они никогда не возвращаются.

– Или возвращаются другими, такими же, как те, местные. Может предупредить? – этот голос был не столь сильно наполнен страхом.

– Молчать, главное молчать… Я еще помню, что случилось с теми, кто попробовал… пропали, умерли…

Молчать…

Страх, страх и панический ужас – их липкая и обволакивающая паутина повисла над этим местом, не оставляя ни малейших сомнений в том, что все эти люди что-то знают, но крупицы ценной информации слишком мизерны и наверняка перемешаны с тоннами домыслов и зловещих мифов. А тут еще и кристалл, столь уютно устроившийся у основания черепа и нимало не напоминавший о своем существовании, вдруг стал посылать импульсы, более всего схожие с электроразрядами небольшой мощности. Не то что неприятно, скорее непривычно. Интересно, с чего бы это?

На всякий случай я опустил руку в карман, готовый при необходимости выделить кому-то пару свинцовых подарков, что вылетят из револьвера, стоит лишь аккуратно нажать на спуск. Не особо и спеша, я развернулся в сторону тех, с чьей стороны слышались голоса, и тут до меня дошло… Голосов как таковых не было, люди стояли молча. Молча!

Они не издавали ни звука! Только шелест листьев, шорохи, обычные для ночной поры, да еле слышное завывание легкого ветерка. Я слышал мысли людей, как бы ни парадоксально это звучало. Не все, но обращенные в мою сторону, связанные со мной прямо или косвенно. Кристалл выдал еще один разряд, словно бы соглашаясь с моим мнением, а потом вновь затих, как будто его и не было. Тишина… Молчание, ни слов, ни тем более мыслей. Ну и кристалл, чтоб ему сквозь землю провалиться! Стоп. Этого точно не надо. Наоборот, пусть остается на своем месте и почаще радует подобными сюрпризами.