Михаил Михеев - Не будите спящего барона

И все же, как изящно все провернули-то! Захватывается власть в городе, достаточно крупном, чтобы приносить серьезный доход и обеспечить своих хозяев необходимыми ресурсами и, в то же время, расположенный на периферии, не привлекающий внимания столицы. Причем как захватывается никто и не заметил – город с прилегающими территориями не собирается отделяться, налоги платятся исправно, просто скромные служители бога, демонстрируя некие чудеса, постепенно вытесняют жрецов иных конфессий. Светским властям наплевать, они в дела духовные особо не лезут, умные люди в разведке и контрразведке наверняка делают в своих блокнотах пометки, но не более того. Что у них, других дел нет, кроме как в жреческие дрязги влезать? А через какое-то, не слишком продолжительное время оказывается, что жрецы не только вытеснили конкурентов, но и полностью завладели умами и помыслами большинства местных жителей. Еще немного – и начнется массовая экспансия культа в соседние земли, и это не самодеятельность Всадников Праведного Пути, а серьезная, подготовленная грамотными людьми, рассчитанная на много лет, а возможно, и поколений операция. И перспективы у тех, кто оказывается заинтересован в ее успехе, открываются колоссальные, такие, что аж дух захватывает, это Селеста понимала.

А еще девушка понимала, что ей не уйти отсюда. Почему? Да потому, что ее казнят. В последнее время здесь частенько поступали так с чужаками, особенно с магами, да и жрецы других культов не могли чувствовать себя в безопасности. Казнят на площади, при полном одобрении народа – чернь любит так развлекаться, и жрецы умело играют на самых низменных побуждениях человеческой души. Надзиратели даже не скрывали, что ее ждет, и от этого становилось жутко.

Самое паршивое, надеяться Селесте было не на что, и это она тоже понимала. Магии нет, каким-то образом жрецы ее подавляют… Впрочем, даже учитывая тот факт, что боги давно не лезут в дела людей, в арсеналах жрецов можно порой найти многое, не всегда причем согласующееся с классическими представлениями о магии. Итак, сама она ничего не сможет сделать. На друзей тоже надежды мало. Селеста успела изучить троицу мужчин, с которыми ехала, и понимала, что ни один из них не уступит дорогу, случись ему столкнуться с богом в темном переулке, но сейчас не та ситуация. Ни Ричард, ни барон просто не знают, где она. Элтон… Он-то знает, наверняка засек вектор, просчитал расстояние и захватил ориентиры. Вот только захочет ли бывший сердечный друг вмешаться? Не по злонамеренности какой, а просто из-за того, что у него Миссия. И потом, она же не сообщила Элтону, в какой поганой ситуации оказалась. Проклятие! Если они не пришли сразу, значит, скорее всего, не придут вовсе.

Вот в таких расстроенных чувствах ее и вывели из камеры. Если одну и ту же мысль долго и нудно мусолить, она закрепляется наглухо. А потом в голове не остается места ни для чего другого. Это мерзкое ощущение безнадежности досуха высасывает силы и эмоции, поэтому ничего удивительного, что в тот момент Селеста совсем пала духом. Пожалуй, даже если бы ей не связали руки, она все равно не стала бы сопротивляться. Огненно-красный, цвета свежей крови, закат вызвал лишь грустную усмешку и мысль, что он последний в ее жизни, и девушка, шаркая ногами, покорно двинулась в том направлении, куда ее подталкивал конвоир.

Площадь перед ратушей была плотно забита народом. Краем сознания Селеста отметила, что горожане одеты очень ярко, празднично, и весьма добротно. Нищих не было, кругом порядок, цепочка солдат между площадью и толпой выглядела дисциплинированно, подтянуто и вдобавок могла похвастаться добротными и недешевыми доспехами и вооружением. Не городское ополчение, чаще всего одетое и вооруженное кто как, а вполне себе профессиональные солдаты, выглядевшие немногим хуже дружинников барона Кассии. То есть лучше, чем солдаты большинства дворян, особенно небогатых. На этих вояках город, а точнее, жрецы явно не экономили. Однако больше всего Селесту удивило даже не наличие у города столь впечатляющей военной силы, а тот факт, что она даже в такой ситуации не утратила, оказывается, способность анализировать. Это вызвало неожиданное, истеричное веселье и, с трудом сдержав усмешку, магичка с вновь ожившим интересом огляделась.

Площадь… Большая для этого города, мощенная камнем. Эшафот в центре, группа людей возле него. Значит, она сегодня умрет не в одиночестве, с какой-то отстраненностью подумала Селеста. Человек двадцать, а то и больше, в основном женщин, но и мужчины попадались. Там же мелькнуло белое, как первый снег, лицо того паренька, из-за которого она здесь и очутилась. И над всеми словно огромная туча из тоски и ужаса, накладывающая на лица незримую, но уродующую печать.

Однако долго «любоваться» ей не дали. Толкнули к остальным, резко, но без лишней грубости, и в нос девушке ударил аромат давно не мытых тел. Она еще успела подумать о том, что и от нее, должно быть, пахнет сейчас не лучшим образом, все же мыться в тюрьме было негде, и в этот момент толпа взревела.

Они выходили на балкон ратуши степенно, не торопясь. Жрецы, все как один жрецы, хотя… Нет, один все же в обычной одежде, на шее – золотая цепь с непривычного вида, но вполне понятным медальоном. Градоправитель, мэр, или как их тут называют, Селеста никогда этим не интересовалась. Держится пришибленно, видно, что боится. Настоящая власть не у него, командуют здесь эти, с фанатичным блеском в глазах у одних, с хитроватым прищуром у других, но все как один в парадных рясах. И именно жрецов приветствует толпа, а мэр – так, декорация, которую не смахнули с доски лишь потому, что обычно градоначальников в крупных городах назначают короли. Проще запугать и использовать, чем рисковать и ставить под удар дело.

Девушка так увлеклась размышлениями, что пропустила чтение приговора. Уловила лишь, что ее, равно как и остальных собравшихся, объявляют «врагами Господа нашего» и приговаривают к смерти. А затем пришел палач в классическом, можно сказать, пошлом красном балахоне, ухватил за шиворот первую попавшую бабу из группы приговоренных и поволок ее на эшафот.

Надо же, а здесь, оказывается, не чужды прогрессу. Казнить намеревались усекновением головы, но не банальным топором и даже не мечом, как принято было на востоке – у местных на такой случай имелась самая настоящая гильотина. Аккуратненькая, небольшая, похожая скорее на игрушечную, но отточенный нож холодно поблескивал в лучах заходящего солнца неповторимым холодным блеском отличной стали, а пятна крови на ее основании так и не смогли затереть. А может, не особенно и старались.

Женщина шла спокойно, как сомнамбула, то ли ее чем-то опоили, то ли она была просто сломлена. Настолько, что плевать на все, лишь бы скорее кончился страх. Безропотно дала подвести себя к гильотине, легла… Ш-ших-х! Тяжелое косое лезвие рухнуло вниз, и голова, даже не закрывшая глаза, с глухим, как у капустного кочана, стуком упала в корзину. На лицо Селесты брызнуло чем-то теплым, и лишь несколько секунд спустя она поняла, что это – кровь. Но сейчас она волновала магичку в последнюю очередь, поскольку, в отличие от остальных, она поняла, что на самом деле происходит. И – ужаснулась.