Павел Мамонтов - Командир

– Это вино, полусухое, – пояснил он.

– А как же часовой у входа?

– Скажем так, он меня пропустил.

– Раз вино, да ещё полусухое, присаживайтесь.

Анна подвинулась, освобождая место у стены.

Сэнсэй присел, легонько ударил по донышку бутылки – и закупоренная пробка вылетела, вызвав приступ восхищения у Истомовой. Разведчик сделал глоток и протянул бутылку девушке. Когда Анна взяла вино, то непроизвольно коснулась пальцев Сэнсэя.

«Какие руки», – невольно подумала она.

Кисти правильной формы, с тонкими, изящными, но очень крепкими пальцами могли принадлежать музыканту, художнику, но никак не матёрому убийце. Так, по крайней мере, думалось Ане.

– Как вас зовут, сударь, хоть скажите, а то Сэнсэем вас называть, право, неловко, – спросила Истомова и сделала глоток.

– Меня зовут Ярослав, заклинательница.

– Перестаньте меня так называть. Зовите Аня уж. А вас Слава, значит… Ну и за каким лешим вы ко мне припёрлись, Слава?

– Помочь тебе, Аня. Я так понимаю, тебе очень тяжело, вот и решил поддержать.

Анна, слегка возмущённая неожиданным переходом на «ты», хотела сначала резко ответить, но посмотрела в глаза Ярославу. Взгляд зелёных глаз обжигал силой, спрятанной в них, но в то же время манил и притягивал. Анна поняла, что Ярослав восхищён ею не меньше, чем она им, но тоже скрывает чувства. Истомова отвернулась.

– Поддержать, говоришь. Закрыть глаза на убийство невинных… пускай существ. Ты это предлагаешь?

– Аня – это не убийство, это борьба за существование. Ты сама это лучше меня понимаешь.

– Ах да, не мы такие – жизнь такая. Ты понимаешь, что сейчас происходят страшные вещи?!

– То, что происходит, – неизбежно.

– Раз неизбежно, ты предлагаешь ничего не делать, так? Расслабиться и получать удовольствие? Это не я, это мне приказ дали. И никто ни в чём не виноват: ни в трупах, ни в мучениях. Такая логика у вас, солдат. А я и не могу, и не хочу так! – Выкрикнув, Аня начала ходить по комнате. – Вам бы, солдатам, только убивать, больше вы ничего не мыслите. Сражение, битвы, убийства…

Ярослав поймал Аню в объятия:

– Прекрати. То, что случилось, только начало. Впереди ещё больше крови, и мы не в силах остановить её – только сделать так, чтобы её пролилось чуть меньше.

– И как же?

– Выполняя свой долг! Я свой, а ты свой.

– Что?!

– Подумай сама, Аня. Если ты всё бросишь и сбежишь, война не остановится. Колонисты будут убивать снежных людей. Без твоих собак их погибнет гораздо больше, но они всё равно победят. Они не могут не победить. Да и некуда тебе убежать, милая, кругом другой Мир, чужой. Может быть, потом тебе это и удастся. Нам удастся. А если тебя не будет, кто станет удерживать Хрома от излишней… жестокости? Ты ведь знаешь его историю, ему тоже тяжело.

– Да, понимаю. И что… дальше опять война, кровь, убийства? Слава, я так больше не хочу, – Аня уже не говорила – плакала, – я не хочу больше смертей. Это страшно и больно.

Аня плакала тихо и жалобно, ей правда было страшно и больно. Ярослав прижимал её к себе крепко, но бережно. С ним было тепло и хорошо. А потом… горячие губы выпили её слёзы, прошлись мимолётными касаниями по лицу и соединились с губами заклинательницы в горячем поцелуе.

Руки, которыми так восхищалась Истомова, неожиданно легко и незаметно избавили её от ненужной одежды. И вот Аня уже лежит, а Слава над ней, смотрит на неё своими чарующими зелёными глазами. И он в ней. Двигается, с каждым движением принося волну блаженства, растекающуюся по всему телу. Ещё и ещё. А потом вспышка… нескончаемое удовольствие, из-за которого нет возможности дышать. Оно выбрасывает из страшного и жестокого Мира, заставляет забыть обо всём.

– Знаешь, – Аня, умиротворённая и счастливая, крутила чуть вьющиеся волосы Сэнсэя. – Я тебе не всё рассказала.

Обоим было лень забираться на кушетку, и они лежали на одеяле, расстеленном на полу.

– О чём?

– О том, почему перечила коменданту. Это не только потому, что я вся из себя такая правильная и честная. Тогда… в битве, – улыбка сползла с лица девушки, – во время битвы мои собаки убивали. И я убивала вместе с ними. И это было такое чувство… такое удовольствие. Мне трудно даже объяснить. Я испугалась и решила: во что бы то ни стало нужно доказать, что я не такая. Даже не доказать, а просто продемонстрировать всем, какая я правильная. Понимаешь? А сейчас мне страшно: что если я и на самом деле…

– Успокойся, глупенькая заклинательница, – ласково прошептал Сэнсэй. – Пока ты боишься этого, с тобой всё в порядке.

Аня и Ярослав вышли из подвала в двенадцать часов дня. Никто их не удерживал, но часовой у подвала провожал их мерзкой улыбочкой.

«Он всё слышал, наверное, – подумала Аня, – а и хрен с ним. Пусть смотрит и завидует».

Всё так же вдвоём они прошли к Ахромееву – не в кабинет Администрации, а в штаб оперативного отряда Западных ворот.

Хром встретил их на совещании весьма усталый.

– Всем перерыв пять минут, – объявил он, когда вестовой запустил Истомову и Сэнсэя в помещение. – Ну, я вас слушаю?

– Извините, что вам перечила, товарищ комендант, – сухо выговорила Анна. – Я не имела на это права. Готова получить заслуженное наказание.

– Наказание вы уже получили. Сутки ареста – это на первый раз. В другой раз так легко не отделаетесь. Свободны.

– Слушаюсь, только, эм… Александр?

– Слушаю, – как-то удивлённо ответил Ахромеев.

– Вы что, их… и правда… убили?

– Вот ещё… руки о них марать. Оставили в лесу. Пусть местное зверьё или другие нелюди с ними разбираются. Кто быстрее успеет.

Зима пришла неожиданно мягкая и снежная. В меру снежная.

«Хорошо для озимых», – думал Хром.

Он попивал кофе из любимой кружки и смотрел из окна кабинета на падавшие снежинки. Сугробы насыпало большие и пушистые, на радость детворе и дворникам, да и парням в транспортном отделе тоже меньше мороки будет при расчистке трактов к форпостам.

Хром ждал сообщения от большого каравана, отправленного на юг. Приспособить для движения достаточно мощные радиостанции, чтобы работали хотя бы километров на сто, не получилось. Проблем с ними много, да и лошадям тяжело лишний груз тащить. Выручили маги. Они придумали делать блоки питания для передатчиков из полудрагоценных камней, напитанных какой-то магической энергией. Получилось примитивно, сигналы можно было передавать только морзянкой, а это было муторно и долго, зато расстояние, на котором работала связь, увеличилось кратно – сигналам от таких передатчиков не мешали помехи Мира. И размер вышел сносный – один человек переносил легко.

Сеансы связи с караваном договорились держать раз в сутки, в случае нештатной ситуации – экстренный выход. В остальном работы не было: осень кончилась, урожай собрали большой, всего было в достатке. Зимой нечисть неактивна, и даже нелюди с того последнего разгрома себя не проявляли. Даже как-то непривычно было. Организм Хрома, привыкший к постоянному переутомлению, требовал нагрузок.