Джо Аберкромби - Полмира

– Хватит пререкаться! – резко заметила она. – Давайте, чем быстрее, тем лучше.

– Волосы надо стричь, Колл, – и Бранд положил парнишке руку на плечо. – Слушайся мать.

И он едва не добавил: «Повезло тебе, она у тебя есть», но вовремя сдержался. Про кое-какие вещи лучше молчать.

Сафрит погрозилась ножницами Бранду:

– Я бы тебе бороду подровняла, кстати!

– А от меня держи свои ножницы подальше! – сказал Фрор, щупая одну из своих кос – с той стороны, где у него шрам был.

– Воины! – насмешливо фыркнула Сафрит. – Да вы тщеславнее девиц! Вот эти рожи мир пусть и дальше не видит, но ты-то у нас красавец, негоже такому зарастать бородищей!

Бранд провел пальцами по отросшей бородке.

– Да уж, за несколько недель она погустела… И если честно, чешется она…

Все восторженно заорали: Доздувой высоко вскинул меч, а Колючка поднырнула у него промеж ног, развернулась и крепко наподдала по заднице. Гигант пошатнулся и чуть не упал.

Ральф почесал искусанную комарами шею:

– Да у всех чешется, у кого что, правда…

– Эт точно! В таком путешествии без лишних пассажиров не обходится! – и Одда отчаянно поскреб между ног. – Но они ж тоже просто на юг едут, прям как мы!

– Так они ж боятся войны с Верховным королем вшей, – заметила Сафрит, – и ищут союза с мошками!

И прихлопнула комара на шее.

Ее сын пересыпал в руках соломенные обрезки своих волос – они, кстати, по-прежнему выглядели растрепанными:

– А что, там действительно можно найти союзников?

– Князь Калейвский может созвать под свои знамена столько всадников, что пыль от копыт их коней закрывает солнце, – ответил Одда.

Фрор кивнул:

– А я слыхал, что у Императрицы Юга столько кораблей, что она может навести из них понтонный мост через море.

– Дело ведь не в конях и не в кораблях, – сказал Бранд, осторожно растирая мозоли на ладонях. – Дело в том, что вверх по Священной идут торговые корабли. Туда везут рабов и меха, обратно – серебро и шелк. А войны выигрывают серебром, не только сталью.

И тут он понял, что все взгляды устремлены на него, и умолк, смутившись.

– Так мне Гейден говорила… ну, в кузнице…

Сафрит улыбалась, играя гирьками, висевшими у нее на шее:

– Тихий-тихий, а как скажет чего…

– Да уж, в тихом омуте черти водятся, – заметил Ярви, и пристальный взгляд бледных глаз остановился на Бранде. – Богатство – вот сила. А корень ревности Верховного короля – в богатстве королевы Лайтлин. Он может закрыть море Осколков для наших кораблей. Запретить гетландским купцам торговать на его берегах. А с помощью князя Калейвского и Императрицы Юга – закрыть от нас и Священную. Он в силах удушить нас, не обнажая меча. А если князь и Императрица станут нашими союзниками, поток серебра не иссякнет.

– Богатство – вот сила, – пробормотал Колл про себя, словно бы прислушиваясь к словам – правда это или нет?

Затем поглядел на Фрора:

– А как ты заработал этот шрам?

– Я задавал слишком много вопросов, – улыбнулся в огонь ванстерец.

Сафрит наклонилась к Бранду, осторожно прихватила его бородку и защелкала ножницами. Странное это было чувство – ну, что кто-то сидит к тебе так близко, и очень внимательно на тебя смотрит, трогает лицо мягкими пальцами… Он всегда говорил Рин, что помнит мать, но это были всего лишь рассказы, которые он повторял раз за разом, и со временем всякая память из них истерлась, и остались только слова. Это Рин стригла ему волосы, и он дотронулся до кинжала, который она выковала для него, и его вдруг охватила тоска по дому. По хибаре, на которую они с таким трудом заработали, по отблескам огня на лице сестры, и он вдруг сильно забеспокоился – как она там?! И даже вздрогнул от этой мысли, как от укуса.

Сафрит отдернула руку:

– Я тебя порезала?

– Нет, – выдавил из себя Бранд. – Просто по дому соскучился.

– Небось ждут там тебя, а?

– Только семья.

– Да ладно тебе, я ж говорю – ты красивый парень!

В это время Доздувой положил конец Колючкиным прыжкам и уверткам и прихватил ее за торчащую во все стороны шевелюру. А потом и за пояс – другой рукой. А потом поднял, как сноп, и с размаха кинул в канаву.

– А кому-то не везет в любви, – вздохнул Ральф.

Скифр как раз объявила, что схватка окончена, и пошла к канаве, посмотреть, что там да как.

– Я слишком надолго отлучился с фермы, вернулся – а жена снова вышла замуж.

– Может, это тебе не везет в любви, – заметила Сафрит, отбросив пучок Брандовых волос в огонь, – а ей как раз повезло!

– Не везет в любви – это когда ты дал клятву никогда никого не любить, – и отец Ярви горько вздохнул. – И чем старше я становлюсь, тем меньше мне кажется, что нежная забота праматери Вексен стоила этой жертвы…

– У меня была жена, – сообщил Доздувой, опустившись рядом с ними у огня.

И тут же заерзал – отбитые ягодицы давали о себе знать.

– Но она умерла.

– А при чем тут невезение? Ты ж ее просто раздавил! – заметил Одда.

– Ничего смешного, – мрачно отозвался гигант, хотя, судя по хихиканьям и смешкам, команда так не считала.

– Не, женитьба – это не для меня, – заявил Одда. – Не верю я в это дело.

– Думаю, женщины тебе доверием тоже не отвечают, – покивала Сафрит. – Хотя мне и жаль твою руку: бедняжка уже сколько лет твоя единственная любовница!

Одда довольно оскалился, отблески пламени заиграли на заточенных зубах.

– А ты не жалей – рука у меня опытная, и к тому же всегда наготове!

– И, в отличие от остальных, ее не пугает твое зловонное дыхание!

И Сафрит обмела Брандову подровненную бородку от лишних волосков.

– Вот и готово.

– Могу я взять твои ножницы? – поинтересовалась Скифр.

Сафрит скептически оглядела седую щетинку на ее голове:

– А тебе есть чего стричь-то?

– Я не для себя беру.

И старуха кивнула на Колючку, которая как раз выползла из канавы и хромала в их сторону, кривясь и ощупывая ушибленную голову. Растрепанные волосы торчали во все стороны под немыслимыми углами.

– Полагаю, нам нужно постричь еще одну овечку. Доздувой показал, что эта копна – уязвимое место.

– Нет.

Колючка бросила наземь свое побитое деревянное оружие и заправила пару прядок за ухо: странное дело, обычно ей было все равно, как она выглядит.

Брови Скифр поползли вверх:

– У тебя множество недостатков, но среди них я не замечала тщеславия!

– Я дала обещание матери, – сказала Колючка, подхватив лепешку и запихивая в рот сразу половину.

Пальцы у нее были грязные, но кому какое дело. Кстати, Колючка могла не одолеть троих парней в схватке, а вот обожрать – легко. В этом Бранд не сомневался.

– Я и подумать не могла, что ты во всем слушаешься матушку, – заметила Скифр.

– А я и не слушаюсь. И вообще она заноза в заднице, матушка моя. Всегда меня донимала: делай то, а не это, потому что так положено, а так не положено. А мне почему-то всегда хотелось делать так, как не положено.