Джо Аберкромби - Полмира

Закаленное тренировками тело Колючки сопротивлялось изо всех сил, но Горм был гораздо, гораздо сильнее. И он отжимал ее, отжимал все дальше и дальше. Его пальцы сдавливали правую руку, сомкнутую на рукояти Брандова кинжала, да так, что кости трещали. Она зацапала по траве левой, где же кинжал, где он… кинжал не находился. Она треснула его кулаком по ноге, но силы убывали, попыталась дотянуться до лица, и лишь беспомощно дернула за бороду.

– Убей ее! – визжала мать Исриун.

Горм прижимал ее к земле, с оскаленных зубов капала кровь, горячие капли шлепались о щеку. Грудь ходила ходуном, в горле прощально хлюпало.

Нечем дышать. Лицо горело. Вокруг орали, но она ничего не слышала – в ушах шумело. Она вцепилась Горму в руку, впилась в нее ногтями, но это рука из стали, из дерева, безжалостная, как корни деревьев, что прорастают с годами в скалы и разбивают камень.

– Убей ее!

Она видела лицо матери Исриун, дикую радость на нем, слышала ее вопли:

– Верховный король приказывает! Единый Бог повелевает!

Горм покосился на свою служительницу, и щека его дернулась. Хватка чуть ослабла – а может, ослабла связь Колючкиной души с телом… улетаю… улетаю…

Нечем дышать. В глазах темнело. Она видела Последнюю дверь, время финтов и уловок ушло. Смерть отодвинула засов, широко распахнула дверь. Колючка заколебалась на пороге.

Но Горм не толкнул ее в спину.

Словно бы сквозь завесу она увидела, как собрался хмурыми складками его лоб.

– Убей ее! – заверещала мать Исриун, и верещала она все громче и громче, пронзительней и пронзительней.

– Праматерь Вексен приказывает! Праматерь Вексен приказывает, слышишь ты или нет!

И тут окровавленное лицо Горма перекосилась, и от глаза к губам по нему прокатилась дрожь. И он вдруг перестал скалиться и сжал губы. И хватка правой его руки ослабла, и Колючка со всхлипом вздохнула, и мир в ее глазах перевернулся, потому что она завалилась на бок.

Бранд неверяще смотрел, как Горм отпустил Колючку и та упала. А ванстерец медленно повернулся к своей служительнице. Голодный рев воинов постепенно стих, и толпа по обе стороны долины погрузилась в молчание, словно бы весь шум куда-то слился, оставив после себя настороженную тишину.

– Я – Крушитель Мечей.

Горм осторожно положил правую руку на грудь.

– Какое безумие обуяло тебя, что ты говоришь со мной столь дерзко?

Исриун ткнула пальцем в Колючку, которая перекатилась на живот и жалостно блевала в траву.

– Убей ее!

– Нет.

– Праматерь Вексен приказывает…

– Хватит с меня приказов праматери Вексен! – вдруг взревел Горм, выпучив глаза на окровавленном лице. – Я устал от высокомерия Верховного короля! Но более всего, мать Исриун… – тут он оскалился от боли и выдернул Брандов кинжал из своей ладони, – … я устал от твоего голоса. Меня бесит твое блеянье, женщина.

Лицо матери Исриун залила смертельная бледность. Она попыталась отступить назад, но татуированная рука матери Скейр прихватила ее за плечи и не дала двинуться с места.

– Ты нарушишь данные им клятвы? – пробормотала Исриун, изумленно раскрывая глаза.

– Нарушу ли я данные клятвы?

И Горм стряхнул с раненой руки щит, и тот покатился по траве.

– Нет чести в том, чтобы держать их! Я нарушаю их! Разбиваю! Плюю на них! И сру на них тоже. Прям на каждую, понятно?! – Он навис над сжавшейся Исриун с окровавленным кинжалом в руке.

– Верховный король повелевает, да? Праматерь Вексен приказывает, да? Старый козел со своей свинюкой – я отрекаюсь от них! Я бросаю им вызов!

Тоненькая шея Исриун задрожала – она сглотнула.

– Если ты меня убьешь, войны не миновать.

– О, войны точно не миновать. Матерь Воронов расправила свои крылья, женщина.

И Горм медленно поднял откованный Рин кинжал, и Исриун не отпускала глазами блестящее острие.

– Перья ее – мечи. Слышишь, как они звенят?

И он улыбнулся.

– Но мне нет нужды убивать тебя.

И он бросил кинжал, и тот подкатился к Колючке, которая как раз стояла на четвереньках и блевала в траву.

– Зачем убивать, если можно продать? Не правда ли, мать Скейр?

И прежняя, точнее, уже новая служительница Горма улыбнулась ледяной, как северное море, улыбкой.

– Возьмите эту змею и наденьте на нее ошейник.

– Вы поплатитесь за это! – дико заверещала Исриун. – Поплатитесь!

Но Гормовы воины уже волокли ее вверх по восточному склону.

И Крушитель Мечей обернулся, отмахнув раненой рукой. С пальцев капала кровь.

– Ты не передумала заключить со мной союз, Лайтлин?

– Ванстерланд и Гетланд ждут великие дела! Никто не сможет противостоять нам! – отозвалась Золотая королева.

– Тогда я принимаю твое предложение.

И над долиной пронесся потрясенный вздох, словно бы все стояли, затаив дыхание, а теперь выдохнули.

А Бранд вывернулся из рук Ральфа и побежал.

– Колючка?..

Голос доносился откуда-то издалека, эхом отдавался в темном туннеле. Голос Бранда. Боги, как здорово-то – Бранд зовет…

– Все хорошо? – сильные руки легли ей на плечи, потянули вверх.

– Я возгордилась, – просипела она.

Горло саднило, во рту болело. Она попыталась встать на колени – не вышло, голова закружилось, она чуть не упала, но он подхватил ее.

– Но ты жива.

– Ага, – прошептала она – надо же, из блестящего тумана выплыло лицо Бранда.

Боги, как же хорошо – вон он, Бранд…

– Все закончилось, – и он обнял ее за плечи и поднял на ноги, она застонала.

Переставлять ноги было совсем невмоготу, он вел ее. Какой же он сильный. Не давал упасть.

– Понести тебя?

– Хорошая мысль.

И она поморщилась, увидев собравшихся над долиной воинов Гетланда.

– Нет уж, я лучше пойду. Почему он не убил меня?

– Послушал мать Исриун и передумал.

Пока они медленно поднимались вверх по склону к лагерю, Колючка обернулась. Гром-гиль-Горм стоял посреди площадки, окровавленный, но не побежденный. Мать Скейр уже зашивала ему руку. А правой он держал руку королевы Лайтлин, скрепляя таким образом союз Ванстерланда и Гетланда. Два злейших врага стали теперь друзьями. По крайней мере, на данный момент.

А за ними, сложив на груди руки, стоял Ярви и улыбался.

Несмотря на все молитвы, вознесенные Матери Войне, в выигрыше сегодня остался Отче Мир.

Бранд еще пару раз звонко ударил по заготовке, затем сунул ее обратно в угли. Полетели и закружились искры.

Рин недовольно поцокала языком.

– Легкая рука – это не про тебя, да?

– Легкая рука – у тебя, – улыбнулся ей Бранд. – Разве не приятно чувствовать себя мастером?

Но она уже смотрела не на него, а на дверь.

– К тебе пришли.

– Отец Ярви, какая честь для нас.