Вера Чиркова - Право любви

– Ты что-то путаешь… – Тина настойчиво потеребила клона за плечо и заглянула ему в глаза с таким выражением, с каким всегда смотрел Чудик. – Кость! Ну, скажи уже! Ты же видишь, да? Кто это?!

– Раз уж и Васт опознал в пациенте принца, то никаких сомнений больше нет. – Стан почему-то чувствовал себя виноватым за слова, которые он должен сейчас произнести. – Но парень там только один. Тот, который сидит в кресле.

– Что? – не поверила Тина. – Ты не путаешь?

Но, уже произнося эти слова, Костик чётко осознавал, нет, клон не путает. И значит, нет больше девушки с золотистыми локонами и искрящимися смехом глазами, есть вот этот стоящий в нерешительности подросток, с короткой, по плечи, мужской стрижкой, с волосами немного более тёмного и тусклого оттенка, чем на портрете.

– Геб, – наконец осмелился позвать вошедший, – тебе не холодно? Может, приказать отнести тебя в гостиную? И подать горячего чая со свежими булками?

– Не хочу, – не поднимая глаз, процедил тот, кого анлезиец опознал как принца.

– Не хочешь чаю, принесут сладости и фрукты… мы привезли самые лучшие, какие были в кондитерской…

– Отстань от меня, Ади, пока я не сказал что-нибудь грубое, – глуховатый голос говорившего стал громче, и в нем прорвались истерично-злые нотки.

Но вот той звонкости, которую слышали наблюдающие днём, Стан не заметил и потому слегка засомневался: а этот ли парень стрелял сегодня по Чудику?

И тут же, словно специально, чтобы рассеять его колебания, в комнате появилось пятнистое чудовище. По-хозяйски прошло у ног гостя, вспрыгнуло на колени Геба и начало вылизывать голую лапу.

– Но ведь так нельзя… – в голосе гостя, или, вернее, гостьи, прорвалось отчаяние, и она, сделав несколько быстрых шагов, оказалась прямо перед креслом брата, – так нельзя с ней обращаться! Почему ты не хочешь её видеть? Чем она перед тобой провинилась?

– А чего она сделала для меня хорошего? – зло усмехнулся Геб. – Расскажи! Может, и я узнаю что-то новенькое! Хотя она наверняка снова соврёт. Она же все время врёт… как ты не понимаешь! Врёт уже двадцать лет… врала всегда. Ты думаешь… мы когда-нибудь встретились бы, если… если я остался бы прежним? Ты полагаешь, тебя пустили бы во дворец, стали возить по кондитерским? Впрочем… ты же у нас добрая дурочка. А сюда пришла, так как считаешь себя виноватой. Когда же ты, наконец, поумнеешь и поймёшь – во всем виновата она?!

– Ты не прав… – гостья села прямо на пол и заглянула под занавешивающие лицо брата волосы, – она не такая… и ей очень плохо… а сегодня приехал адмирал… и что-то такое сказал… она совсем расстроилась.

– Она дала для меня инструкции? – внезапно догадался Геб и желчно ухмыльнулся: – Давай сюда… как я сразу не сообразил.

Он поднял голову и привычным жестом откинул назад волосы, открывая Чудику и наблюдающим свое лицо. Вот теперь, когда двое принцев сидели рядом, клонам стало предельно понятно, что удивительное внешнее сходство этих двоих вовсе не прирождённое. Оно возведено в почти идентичность кропотливым трудом опытного визажиста. Или как тут они называются, такие искусники?

При ближайшем рассмотрении этой странной парочки зрители приходили во всё большее смятение. С одной стороны, теперь ни у кого из отряда больше не осталось никаких сомнений в том, что парень, стреляющий от скуки по летучим мышам, и есть принц Дагеберт, с другой – можно было с такой же твёрдой уверенностью считать сидящую на полу гостью его сестрой-двойняшкой.

И эта невозможная рокировка отталкивала своей изначальной неправильностью, дурно пахла чудовищной интригой, чьими-то коварными подлыми планами и неимоверно наглой ложью. Кому и для чего понадобилось скрывать принца в приюте, посадив на его место загримированную и постриженную под мальчика сестру? Почему с этим мирится королева и какие планы связывает с её детьми адмирал? Отчего консорт держит строгий нейтралитет? И ещё не менее десятка подобных вопросов волновали разноплеменный отряд беглецов.

– Как всегда, – небрежно откинув доставленную с такими предосторожностями записку, презрительно фыркнул Геб, – если к ужину приедет дядюшка, нужно помалкивать и ничего ему не рассказывать. А она подумала своей птичьей головой, знаю ли я хоть один секрет, которого не знал бы он сам? Ты думаешь, зря за вами всюду мотается эта грымза Бетрисса и ни на шаг не отпускает тебя без своих помощниц? Ади, ну когда ты научишься думать? Неужели ты считаешь, будто из этой ловушки, куда она нас добровольно сунула ещё до нашего рождения, есть какой-то выход? Не разочаровывай меня так, Ади… а то я решу… что ты и в самом деле просто красивая куколка…

В его более резко очерченном, чем у сестры, лице проступила некрасивая жестокость, какую можно заметить только на лицах чрезмерно избалованных и капризных детей.

– А ведь ты наверняка знаешь, Ади, о чем я подумал, когда увидел тебя в первый раз? – нехорошо усмехнувшись, наклонился он к девушке. – Ну? Ты же, небось, не раз встречала страсть в устремлённых на тебя взглядах мужчин?

– Прекрати… ты не такой. – Ади пыталась отвернуть в сторону смущённо покрасневшее личико, но крепкие, мозолистые пальцы цепко держали её за подбородок.

– Конечно, теперь я не такой… и ты можешь безбоязненно прижиматься к моим ногам. – Злоба в голосе Геба закипала, росла и матерела. – Но тогда я этого не знал… я многого, оказывается, не знал. Зато теперь научился угадывать некоторые вещи. Например, догадываюсь, что мужчины на тебя больше не смотрят… с восторгом и вожделением. Не могу только понять, как ты это терпишь? А как ты ведёшь себя, когда к тебе приходят мои друзья?! Серент, помню, обожал рассказывать про свои шалости с пойманными в тёмном коридоре фрейлинами… тебе он тоже рассказывает?

– Серент женился уже больше года назад и теперь живёт в своём имении, – старательно пряча от мучителя взгляд, кротко сообщила Ади. – И твоих друзей в замке нет… они заняты делами.

– Точнее, виновата она, а женили Серента? И разогнали по углам всех остальных? Как ловко… и жестоко.

– Ты несправедлив к ней… это дядюшка подготовил указы…

– Ты всё-таки непроходимо глупа, – жёстко рассмеялся Геб, – или это последствия провинциального воспитания? Чему только учили тебя в этом южном приюте? Простых вещей не знаешь. Если бы она не захотела – эти указы остались бы кучей бумаги. Впрочем, вы правильно сделали, отправив их подальше от дворца… Серент умел угадывать девчонок под любой одеждой… а ты такая дурочка, что постесняешься звать прислугу… если с тебя начнут снимать мои штаны.

Ади в это время, совершенно не обращая внимания на грубые слова, приподняла нижний край пледа и ловко подтянула на ногах принца сбившиеся носки, подвязав их шелковыми бантами.