Наталья Косухина - Корпорация Лемнискату. И начнется отсчет

– Но эти узоры так заметны!

– Мы дадим вам специальное средство, и вы сможете успешно их скрывать.

Теперь я понимаю, почему Разинский постоянно ходит в перчатках. А что будет, если эти отметины увидит мама?! Это же просто кошмар! А если заметят в обществе? Скандал!

Додумать эту мысль мне не дали: мою руку что-то кольнуло, и я погрузилась в сон.

В лазарете я провела неполную неделю, прежде чем доктор разрешил мне уйти. За это время не видела практически никого, только читала книги.

Мне хотелось, чтобы меня навестил Алексей, но нет.

На следующее утро после того, как мне перестали смазывать ожоги и выписали, я осмотрела себя всю, все еще пребывая в полном ужасе от странных, хотя и красивых узоров. А на столе стояла баночка с кремом под тон моей кожи.

Вздохнув, я принялась наносить его на витиеватый рисунок.

На следующий день в столице были празднования, и корпорация объявила выходной. Добралась я до центра в одной карете с Лидией, но уже ближе к вечеру. Подруга, сославшись на срочные дела, ускользнула с каким-то странным выражением лица.

Собираясь в город, я заранее обвешалась оружием, но все равно в небольшом отдалении от меня следовал охранник. Его присутствие несколько задевало, но я не стала отказываться от присмотра. Пока это было неразумно.

Одиночество никогда меня не тяготило, я к нему привыкла и поэтому с легким сердцем отправилась созерцать красоту праздничного города. Об отсутствии компании не грустила.

Погуляв часа четыре, я даже не заметила, как забрела в бедные районы, однако теперь они меня не пугали. И вот, когда на улице окончательно стемнело, а я уже решила возвращаться, произошло то, что стало одним из самых сильных страхов в моей жизни.

Я услышала шум и детский плач. Бывают в жизни человека моменты, которые решают его судьбу. Для меня таким стал именно этот.

Поспешно свернув в переулок, откуда доносились звуки, я увидела подростков, избивающих маленького мальчика. Трое на одного!

– Прекратите!

Во мне клокотал гнев.

Повернувшись на мой окрик, мальчишки застыли. В руке одного из них был зажат нож, он явно собирался добить жертву.

Окинув меня взглядом, они переглянулись. Платье, дорогой плащ…

– Что такая барышня делает в нашем районе? – усмехаясь, поинтересовался главарь.

Они явно оценивали, подхожу ли я на роль их следующей жертвы. В моих руках блеснули ножи.

– Не советую. Внешность очень обманчива.

Теперь подростки рассматривали мое оружие. Самый рослый шагнул было ко мне, но его остановил нож, который отсек ему прядь волос и вонзился в стену.

– Это – вежливое предупреждение, – мрачно пояснила я, и в моей руке появился новый клинок.

Эх, если бы мой бросок видел мастер! Правильно он говорит: бойца воспитывает опасность.

Подростки, видимо, оценили расстановку сил и, сплюнув, пошли прочь.

Выждав немного, я приблизилась, чтобы рассмотреть сжавшегося в комок ребенка. Он был побитый, в крови, но сильных увечий ему не нанесли. Нападающие к этому и не стремились. У них была цель – убить. А еще мальчик оказался цыганом.

– Я не причиню тебе вреда. Ты можешь встать?

Настороженно посмотрев на меня, паренек кивнул. На вид ему было лет пять.

– Пойдем, я провожу тебя до дома.

Еще некоторое время испытующе на меня поглядев, ребенок поднялся и, с опаской косясь, двинулся вперед. Я – за ним. Конечно, мальчик может сбежать, но и все равно тогда можно будет сказать, что я сделала все, что могла.

Маленький цыган не сбежал. Двигались мы быстро, и я не сразу сориентировалась, когда мы преодолели черту города.

То, что мы пришли, я поняла, когда рядом с мальчиком выросли два взрослых вооруженных цыгана. Смотрели они на меня не очень дружелюбно. Паренек схватил одного из них за руку и начал что-то быстро объяснять на незнакомом мне языке. Из рощи рядом начали выходить другие мужчины.

В моих руках опять появились ножи, я попятилась. Вот и делай после этого добрые дела…

– Не бойся!

Услышав окрик, я замерла. Ко мне направлялась ветхая старушка.

– Ты спасла моего внука.

Эта женщина не спрашивала, она утверждала и, подойдя ближе, всмотрелась в мое лицо.

– Creator, – пораженно прошептала старуха, и цыгане, услышав это слово, подались чуть назад.

Теперь они смотрели на меня другими глазами. И… цыганка знает латынь?

– Ты спасла моего внука. Я хочу отблагодарить. Дай мне руку, – она протянула мне свою ладонь.

– Не нужно меня благодарить…

– Нужно. Все в этой жизни должно быть оплачено.

Видя, как требовательно и гордо смотрит на меня эта женщина, я, убрав один нож, протянула ей руку. Все смотрели на нас. А гадалка повернула мою руку ладонью вверх и, посмотрев на нее, вздохнула.

– Что? – нервно спросила я.

– Я же говорила: за все в нашей жизни нужно платить…

– Что? – снова спросила я, желая вырваться, но она крепко сжала мою кисть, не давая освободиться.

– У тебя начинается сложное время. Ты любишь и пронесешь свою любовь через всю жизнь. От твоего решения зависят и твоя жизнь, и дальнейшая жизнь остальных – таких же, как ты.

– Это неправда! И про любовь…

– Правда, – крепче сжала мою руку цыганка. – Ты уже сейчас знаешь, что правда. Так не надо обманывать ни меня, ни себя. В твоей жизни есть мужчина, который скоро прольет твою кровь, предаст, убьет тебя твоей любовью, а потом ты убьешь его. Именно тогда ты встанешь перед выбором. От твоего решения зависит, проведешь ты жизнь одна или с любимым человеком.

– И это ваша благодарность за спасение внука? Невесело…

Да еще как! После ее слов меня начала бить дрожь, а в душе поселился страх.

– А благодарность моя будет состоять в том, что я дам тебе подсказку. Надо всегда давать людям шанс. И когда тебе покажется, что выхода нет, нужно будет рискнуть и решиться на невероятное. Запомни!

По моей щеке покатилась слеза, и, наконец-то вырвав руку, я побежала, не оглядываясь, прочь. Я неслась куда глаза глядят, и мне было страшно. Что, если гадалка права?

Добежав до первых домов, я свернула в ближайший переулок и сразу на кого-то налетела. Извинилась, не глядя, и хотела бежать дальше, но меня схватили за руку.

– Орлова, что вы делаете так поздно в злачном районе города?

Человеком, в которого я врезалась, оказался Алексей. Он был зол и сверкал зелеными глазами на бледном лице. Зелень радужки при этом расширилась и затопила глаза полностью.

– Это не ваше дело, Разинский! И отпустите мою руку. Немедленно!

Я не ожидала от себя таких слов и такого тона. Не ожидал этого и Алексей, опешив и из-за этого выпустив мою кисть. А я решительно направилась в сторону Лемнискату. С моей правой руки капала кровь.

Первые несколько дней после праздника дались тяжело: на меня давило предсказание той старухи. Лидия после моего позднего возвращения в тот день прочитала мораль по поводу безопасности, подкрепив ее тем аргументом, что я уже где-то поранилась и рука у меня в крови.