Александр Прозоров - Клятва Темного Лорда

Легонько-то легонько, но уже через пару минут тело совершенно онемело и перестало его слушаться. Поэтому юный маг только глазами видел, как пожилые колдуны выкладывают на стол серебряные иголки, крепят на них распушенные бамбуковые кисточки, а затем втыкают их потомку Темного Лорда в кожу. Боли при этом не ощущалось. Опусти Битали веки – даже не догадался бы, что с ним сейчас происходит.

На долину тем временем уже опускалась ночь. Высоко над горами царил непроглядный мрак, однако здесь, на скалистом острове, было светло из-за сияния голубой воды, бесчисленных искорок на стеблях травы, из-за багрового свечения пагоды и золотого сияния драконов.

Битали еще успел подумать, что находки здешних колдунов в борьбе с темнотой куда изящнее и эффективнее банальных «альба», преподаваемых в европейских школах, и уж тем более – тусклых паласов и гобеленов с нарисованными на них кострами и лунами, которыми подсвечивались коридоры замка.

Но тут монахи вновь взялись за руки, воздели лица к небесам и затянули свое однообразное «ом‑м-м‑м…».

Молодой чародей ощутил запах дыма – похоже, бесчисленные бамбуковые кисточки на его спине вспыхнули все разом, а потом…

Потом произошло что-то странное – ибо Кро себя потерял. Его мысли существовали, и беспокойство за успех незнакомого колдовства – тоже, он находился в теле, ощущая все запахи, чувствуя липко-соленый привкус на губах, видя подстилку под своим лицом. Но в то же самое время он видел все это со стороны, совсем со стороны, настолько издалека, что различал не только три кольца молящихся вокруг своего ложа послушников, свою полыхающую спину и вывернутые руки, но и озеро, разрезанное на равные секторы четырьмя перекинутыми на остров мостами, и долину, и россыпь изумрудно-зеленых плоскогорий между ледяными пиками.

Липко-соленый привкус вызвал у Битали странное воспоминание. Такими, насколько он помнил, такими были… Улитки! Барсук ел их много и охотно. Ел раньше, ел, получается, и сейчас. Барсук, уносящий его душу через осенний кустарник, густо засыпанный жухлой листвой.

Его душа находилась там, сам он здесь…

Он что, потерял свою душу?

Тело и разум содрогнулись от ужаса, заметались в поисках потерянной составляющей человеческой сущности – и внезапно Кро увидел перед собой довольное лицо профессора Бронте, услышал свой голос:

– За что?!

А потом прямо в лицо ему ударил тяжелый подток, заставляя провалиться еще дальше, в глубину. И там, в глубине, оказалась боль, нестерпимая, невыносимая боль во всем теле. И опять душу рвал единственный вопрос, с которым он погружался в кипящее масло: «За что, почему?!» – и улыбка профессора Бронте, напоминающего об удушающем изменниц ожерелье. Битали тонул, погружался все глубже. Волна мрака сменилась сияющим светом, полусотней стоящих на лугу воинов, среди которых он с удивлением узнал сэра Ричарда Уоллеса, профессора Традиша и Элению Клеотоу.

Артур Бронте тоже был здесь. Он толкнул вперед связанную девушку с мешком на голове, сдернул ткань. Битали увидел измученную, покрытую синяками Лилиан со спутанными волосами, и сердце его остановилось от ужаса и сострадания.

Директор приставил нож к горлу пленницы и холодно произнес:

– Брось оружие, или она умрет…

Душа содрогнулась, рухнула, Битали провалился дальше – и оказался привязанным к кресту, перед которым ходил полуобнаженный профессор Бронте.

– Ты помнишь их? – спрашивал директор. – Помнишь тех, кого удушили твои ожерелья? Лица, имена? Ты помнишь их могилы?

И каждый вопрос сопровождался взмахами посоха, который дробил кости юноши.

– Но я не лорд…

Бесполезная мольба откинула его еще дальше, в глубину, и он снова оказался на пыточном столе. И опять пытка, потом отчаянный ужас несчастного, которого заживо замуровывают в стену, и вдруг – поле, несколько воинов, среди которых стоят Ричард Уоллес, профессор Рабиа, длинноволосая мадам Деборе и пленница со связанными за спиной руками.

Артур Бронте толкнул ее вперед, сорвал с головы мешок и, приставив нож к ее горлу, ледяным тоном потребовал:

– Сдавайтесь, или она умрет!

Эту девушку Битали не знал, никогда не видел никого похожего. Но в душе, что была прежней, зародился безумный ужас, страх за несчастную и… И он провалился дальше, еще и еще, то умирая в муках и недоумении, то исчезая в безднах, то погибая в поединках, то… То поддаваясь шантажу, глядя в полные слез девичьи глаза, надеясь спасти пленницу от неминуемой смерти. И опять, раз за разом, погружаясь в новые пытки…

Потомок Темного Лорда очнулся на рассвете. Поднялся с выстеленного красными коврами ложа, протиснулся через сидящих вокруг монахов, вышел на балкон, оперся руками на перила и глубоко, полной грудью вдохнул морозный воздух. У него было такое чувство, словно он делает это последний раз в своей жизни.

– Повелитель… Ты узнал, что хотел, повелитель? – полушепотом спросили выбравшиеся следом красно-желтые колдуны.

– Да, дети драконов, – кивнул Битали. – Я все узнал. Теперь у меня появилась к вам еще одна, но уже последняя просьба.

– Мы к твоим услугам, повелитель! – радостно заверили монахи.

– Я хочу оставить вашему попечению меч Эдриджуна, его щит, шлем и броню. Я обречен и не могу сражаться. Сберегите от Хранителей Хартии хотя бы оружие великого Темного Лорда.

– Как?! Этого не может быть! Ты не должен так поступать! – перепугались колдуны. – Ты Темный Лорд! Твой долг сражаться во имя чести и справедливости! Ты обязан уничтожить хранителей! Снести магическую стену! Выпустить наш народ из заточения! Это твоя судьба!

– Судьба Темного Лорда – умирать предателем… – повторил Битали не раз услышанные в колледже слова. – Снова и снова предавать свою армию, своих сторонников, своих друзей, своих воинов. Собирать вместе всех, кто готов отдать за меня жизнь, и отдавать их на волю хранителей. Я предатель, дети драконов. Мне нельзя верить.

Возрожденный Эдриджун прикрыл глаза, и перед его внутренним взором в самых ярких красках возникла картина его будущего: неровный строй воинов ордена Пяти Пророчеств, наемников и учителей магической школы, девушка со связанными за спиной руками и мешком на голове и профессор Бронте, который срывает грубую материю и приставляет нож к горлу пленницы. Битали Алистер Кро отлично понимал, что в его случае этой девушкой будет Франсуаза. И что он скорее умрет сам, чем позволит острому стальному лезвию скользнуть по ее горлу.

– Ты должен защитить нас! Мы ждали тебя шестьсот лет, юный Эдриджун! Мы надеялись на тебя, мы молились тебе и взывали о возвращении! Ты обязан освободить нас из заточения!

– Великого Эдриджуна погубила его любовь, – напомнил потомкам дракона Битали. – И все его потомки сгинули из-за той же напасти. Я тоже погибну из-за нее. Если мне придется выбирать между Франсуазой и друзьями… Если так случится… Я не смогу ею пожертвовать. Я выберу любовь и предам всех тех, кто в меня поверит. Они погибнут глупо и бессмысленно. Из-за меня… – Юный маг мотнул головой: – Нет, этого не случится! Артуру Бронте нужен я. Если я буду один и без доспехов Эдриджуна, ему не понадобится похищать мою девушку, не придется меня шантажировать, вынуждать к предательству. Ко мне одному он явится без всяких хитростей, просто так. Я его знаю. «Честный поединок» – в доспехах против безоружного вполне устроит Хранителя Хартии.