Андрей Посняков - Кремль 2222. Коломна

Подумав так, узница выпила целый бокал вкусного сбитня да, вытянув ноги, прилегла на узкое низенькое ложе. Яркая лучина под потолком – называлась она «лампа» – вдруг потускнела, и свет от нее вдруг полился не белый, как днем, а желтый, с буровато-красным оттенком, как бывает иногда на закате солнца. Какая-то тень дернулась под потолком, и вдруг оттуда, прямо к ногам Ясны спустилась, махая крылами, крупная серая птица, чем-то похожая и на сороку и на ворону одновременно. Перья серые, вороньи, а бока, как у сороки, белые. Клюв же…

Рассмотреть клюв девушка не успела – воздух в подвале задрожал, словно бы откуда-то вдруг повеяло ветром, и странная птица прямо на глазах обратилась в неписанной красоты девицу, зеленоглазую, в зеленом же, под цвет глаз, старинном платье с кружевным воротником, разноцветными фестонами и ленточками, с распущенными по плечам темными, чуть волнистыми, волосами.

Странно, но Ясна ничуть не удивилась своей неизвестно откуда взявшейся соседке, словно все так и должно было быть: сначала птица, а потом – девушка. Мало того, узница даже знала, как прекрасную незнакомку зовут.

– Я – Марина…

Ну, конечно ж! Кто же еще? Хозяйка башни явилась!

– Отец мой магнат, по фамилии Мнишек, а я дочь его, – красавица улыбнулась, шевельнув пальцами, унизанными золотыми, с драгоценными камнями, перстнями. В ушах колыхнулись вытянутые, с изумрудами, серьги. Такой же изумруд, только побольше, граненый, у Марины на груди, на тонкой цепочке.

– Двух мужей я любила, двух… – тихо, словно сама себе, промолвила дева. – Первый был Димитрий и второй был Димитрий, и… И жили мы на Коломне, и была за мной Коломна, и чины были царские все: бояре, и дворяне, и дети боярские, и стольники, чашники и ключники, и всякие дворовые люди. А писалася я «царицею»! И был у меня дружок – Иван… Иван Заруцкий – не человек, огонь! И я с ним пошла, и с сыном моим малым, да поймали, замуровали… Здесь, в этой башне и замуровали. В двадцать шесть лет – смертная неволя, тоска… Ах, душно мне, душно, стены теснят! На волю хочу, на волю…

– На волю хочу, на волю… – шепотом, во сне, повторила Ясна, и подошедшие к ее ложу волхвы переглянулись.

– Что это с ней? – спросил жрец с вытянутым желтым лицом, чем-то напоминавшим крысиную морду. – Бредит? Больна? Случайно, в пути не умрет?

– Снадобье дали, как надо, – сложив на груди руки, поклонился молодой волхв. – Два дня и две ночи спать будет. Вам на весь путь хватит, почтеннейший Велимир.

– Берите ее! – обернувшись, Велимир кивнул дюжим парням. – Заверните в покрывало, несите к носилкам. Уходим засветло, быстро.

Они так и вышли – небольшим караваном, жрецы и несколько воинов. И вел его Велимир, волхв среднего извода, коему было обещано… много чего было обещано сему жрецу. Только иди, веди… делай.

Сердце билось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди и начнет жить какой-то своей, непостижимо стремительной жизнью, похожей на блеск молнии или теченье горной реки. Рат бежал со всех ног, не обращая внимания на бьющие в лицо ветки. Старый штопаный мешок бил его по плечам, а под рубахой приятно холодило кожу оружие – маленький древний пистолет, недавно подаренный Сгоном. И всего-то один патрон, одна блестящая легкая пуля, по сравнению с зарядами для пищалей выглядевшая настолько несерьезно, что юноша сомневался – а сможет ли она помочь в столь важном деле? Сгон уверял, что сможет. Да и как подобраться к божеству с пищалью наперевес?! Там же обслуга, жрецы, они тоже вооружены, и, конечно же, окажут сопротивление святотатцу… если даже сам Великий Био по каким-то причинам подпустит стрелка слишком близко. Так ведь не подпустит же! Не подпустил бы – даже с укороченной пищалью, которую ведь тоже не особо-то спрячешь. Иное дело – старинный «ПМ». Пистолет Макарова с девятимиллиметровой пулей. Маленький, легкий, удобный. Такой заметишь только в самый последний момент, именно на это Ратибор и надеялся, и еще – на свое подношение.

Ударили в глаза сверкающие желтые лучи показавшегося над дальним лесом солнца, вернее – еще только его края. Рат резко свернул влево, в священную рощу, чтоб раньше времени не заметили жрецы… или само божество – спятивший, в конец выживший из ума робот-убийца времен Последней Войны, без которого, конечно же, будет лучше всем.

Да! Всем! Ну, разве что кроме волхвов… Но и они быстро придумают всем нового бога! Или богиню – может, станут поклоняться духу Марины Мнишек? А что? Чем она хуже «Раптора»?

Осторожно пробираясь между липами, молодой человек выбрался к опушке и лег, затаился в кустарнике, соображая, как поступить дальше. Нелепая и вместе с тем устрашающая фигура Великого Био маячила всего-то в сотне шагов, на холме, у подножья которого мирно паслись овцы. Можно было достать и пищалью, правда, в бронестекло трудновато попасть, да и сам звук выстрела… Хотя и пистолет тоже грохочет, но само оружие жрецы вряд ли заметят, если не будут, вот как сейчас, ползать по телу божества, украшая его праздничными разноцветными лентами и смазывая суставы специальным дурно пахнущим маслом.

Сгон уверил, что волхвы ничего не поймут, тем более – все остальные, и Ратибор гнал из головы любые сомнения. Как будет, пусть так и будет, какая, в конце концов, разница – пистолет или пищаль? Уж как решили, как сговорились – так парень теперь и действовал и уже было поздно хоть что-то менять. Главное – спасти Ясну, и то, что Рат сейчас делал, к чему готовился – это единственный путь. А раз так, так прочь сомнения! Ясна или Био – вопрос сейчас стоял именно так, а уж как его решить – дело десятое. Ну, не поверят жрецы – и черт с ними, главное, не попасться, вовремя сбежать и, воспользовавшись поднявшейся суматохой, выручить – отбить по пути – Ясну. Сгон обещал в этом помочь, туманно намекая на каких-то «верных парней». Что ж, вполне могли быть и такие, с десятника станется – слишком уж амбициозен, себе на уме. Наверняка метит в бояре или – бери выше – в князья! И Рат ему в этом поможет… лишь бы Сгон сперва помог ему. Обещал ведь, и обещал истово… да и помог ведь уже – подарил пистолет.

Покусывая сорванную соломинку, высохшую и желтую, молодой человек внимательно наблюдал за «Раптором» и копошащимися вокруг него жрецами в количестве четырех человек. Еще парочка обреталась поодаль, украшала лентами сплетенную из деревьев арку.

Ратибор нетерпеливо покосился на солнце. Пора уже начинать что-то предпринимать, иначе вполне можно было опоздать, праздничная процессия наверняка уже вышла из Башен.

Ах, эти волхвы – они сейчас так мешали! Ну, уходите же! Хватит уже украшать этого железного черта, лучше помогите своим товарищам с аркой.

Жрецы словно бы поймали мысленный посыл Рата, или просто уже закончили свои дела с божеством: отошли, еще раз на него глянули и, по-видимому, оставшись вполне удовлетворенными, пошли хлопотать к арке.