Андрей Посняков - Кремль 2222. Коломна

– Вот! – выбравшись, Рат похвастался находками и тут же согнал с лица улыбку. – Боюсь, нам не загнать Сгона в борщевик – этот парень здесь все знает. Будем ловить на живца. Ты, Наг – живец, а я – рыбак или охотник.

Одноглазый поиграл желваками и прищурился:

– А давай наоборот – ты живец, а я – охотник.

– Ты ж слабосильный! – задумчиво поглядывая на рощицу, засмеялся воин. – Вон, как тростник, на ветру шатаешься.

– Мне б только подобраться поближе!

– Ага, ага – подберись. Ладно, – шмыгнув носом, Ратибор погладил ножны. – Есть одна задумка. Короче, слушай сюда, глазастый…

Усадив Нага себе на шею, юноша зашагал к бивуаку, к старым шалашам и кострищам. Шел нарочито медленно, чтоб прячущийся в рощице Сгон мог хорошенько все разглядеть. Уж, конечно, предатель никуда не денется, пойдет сзади, будет следить, чтобы подкрасться ближе и нанести удар при первом же удобном случае. Так этот случай нужно ему создать, и как можно быстрее, беглецам вовсе не улыбалось терпеть за спиной опасность.

Шам, конечно, ослабел донельзя, и от бражки отказался, на что Ратибор лишь пожал плечами: не хочешь – не пей, но вид – делай! Да так, чтоб в голове у предателя и капли сомнения не закралось. Чтоб он видел – победители расслабились и празднуют победу! Зная неравнодушие Рата к доброй ягодной бражке, Сгон, несомненно, так и подумал бы. Даже нет – именно что «подумает», без всяких «бы»! Вот и вели себя беглецы соответствующе: уселись на видном месте, передавали друг другу баклажку, прихлебывали, орали, а потом ненадолго затянули старинную песню про Щорса, знаменитого рыцаря при дворе древнего графа Роланда. Затянули, да на первом же куплете и утомились, допели:

– Шел под красным знамнем командир полка…

…да повалились на лапник, раскинув в стороны руки. А чего б после боя да бражки и не отдохнуть-то? Враги перебиты, напасть некому.

– Ты ему мозги-то затуманил? – приоткрыв левый глаз, тихо спросил Ратибор.

– Затуманиваю, – Наг спокойно кивнул и облизал губы… точнее – края безгубого рта. – Уж, как могу, извини.

Впрочем, Рат сейчас надеялся не только на своего одноглазого спутника-колдуна. Сгон ведь не только самолюбив, но и самоуверен. Другой бы, может, и пристрелил бы спящих шагов с двадцати, но только не этот! Он ведь и попавшего в плен Рата не убил тотчас же, оставил, чтоб упиваться своей властью, чтобы поиздеваться, чтоб заставить завидовать, бояться, дрожать! Вот и сейчас… Ну, неужели, предатель упустит случай поиздеваться над беспомощными беглецами? Да ни в жисть! Что ему толку просто убить валяющихся в пьяном беспамятстве врагов – словно выстрелить в бревна. Не-ет, обязательно надо взглянуть беглецам в глаза, насладиться мелькнувшим в них страхом, ожиданием смерти! Хотя… шама, конечно, Сгон может пристрелить и сразу, а вот Ратибора – нет. Что ж, риск есть… остается только молиться за одноглазого друга.

Есть!!! Предатель подкрался бесшумно, но сквозь неплотно прикрытые веки молодой человек увидел закрывшую солнце тень… Кто-то пнул Рата носком сапога, и парень не стал больше притворяться. И так лежал, как натянутая тетива… а теперь…

Резко выпрямился!

Выбросил вперед и вверх правую ногу, ударив склонившемуся над ним Сгону по руке с зажатым в ней пистолетом.

Предатель дернулся было, да поздно. Вылетев из рук, «ПМ» шмякнулся о старый пень да там где-то и затерялся, а вот поднять оружие Ратибор уже не дал – вскочил на ноги, выхватив из ножен тесак, ударил…

Надо отдать должное, враг пришел в себя тут же, все ж таки он был воин, а не мастеровой и не пахарь. И воин – не из последних.

Тяжелое железо тесака-скрамасакса наткнулось на звенящую сталь. Хорошо, что не хрустнуло – толщина клинка оказалась изрядной. Правда, и махать такой штуковиной было не очень сподручно, но тут уж ничего не попишешь, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Стиснув зубы, Сгон ринулся в контратаку, скуластое лицо его пылало ненавистью и злобой, а изящный пятницкий клинок порхал в руке быстрокрылой птицей.

Удар! Удар! Удар! – они сыпались градом. Рат едва успевал отбивать, выбирая момент для новой атаки. Предатель делал сейчас то же самое – водя острым жалом меча, кружил, словно коршун… Вот недобро прищурился… Выпад!

Ратибор отскочил влево, присев, пропустил вражеский клинок и нанес удар с разворота, целя предателю в колено – ибо грудь и бедра его прикрывала легкая походная кольчуга, которую вряд ли пробил бы плохо заточенный дикарский тесак. Вряд ли… но…

А попробовать! Удар!!! Нет, увы… Так только клинок затупишь.

Только что пропустивший удар в грудь, Сгон пошатнулся, но, упрямо склонив голову, снова атаковал, зацепив концом клинка правую руку соперника. Хорошо, Рат вовремя отдернул тесак, иначе б остался без пальцев.

Ах ты, гнида! Маленькая такая… смешная… вовсе не страшная. Ратибор подумал о враге именно так – нарочно, чтоб поубавить лишний свой гнев, ибо гнев в бою скорее обуза, нежели подмога. В гневе можно взять лишь нахрапом, сейчас же об этом речи не шло: и опыт бойцов был примерно равным – их учили одни и те же учителя одним и тем же приемам, да и силенок у обоих имелось – поровну.

Сгон снова напал, целя в незащищенную грудь Ратибора… тот увернулся и сразу же ударил наотмашь из всех сил – прямо по окольчуженному плечу предателя. Латы, бронь, кольчуга всегда придают уверенность… А зря! Тесак кольчугу не пробил, однако мышцу под ней приложил изрядно, так, что соперник, вскрикнув от боли, выронил меч…

И, отскочив назад, выхватил откуда-то из-за пояса, сзади… короткоствол, одновременно похожий и не похожий на знакомый Рату «ПМ». Тот, что, ухмыляясь, сжимал сейчас в правой руке бывший десятник, выглядел как-то не так… толстовато, что ли. Ну да, Ратибор хорошо разглядел какую-то цилиндрическую штуковину посередине.

– Это, да будет тебе известно, – наган, – поведя стволом, мстительно хохотнул Сгон. – Бросай тесак, чучело. Ну!

Громыхнул выстрел, и пуля впилась в землю рядом с левой ногой Рата. Ствол поднялся выше. Ухмыляясь, предатель целил в колено… или в бедро… не собирался сразу убивать, гад!

Не собирался… водил стволом… А Ратибор уже прикинул, как половчее метнуть тесак, но…

Но что-то произошло со Сгоном прямо сейчас, на глазах у Рата. Внезапно опустив руку, предатель выронил наган наземь и, со стоном схватившись за голову, тяжело повалился в грязь.

– Твои штучки? – догадываясь, Рат повернулся к шаму.

Тот радостно оскалил зубы:

– Мои. Извини, друг, не смог помочь раньше – его мозг был занят схваткой! Никак было не пробиться… вот только сейчас…

Одноглазый вдруг захрипел, задыхаясь, по всему чувствовалось, что силы его на исходе. Ратибор бросился к нему, забыв про поверженного врага и его оружие: