Сергей Лукьяненко - Мелкий Дозор (сборник)

Хоровод чинно покружился, прошел неторопливой змейкой через центр сцены, тронул линялый занавес и разомкнул кольцо. Бабушки в сарафанах блеснули жемчугами и золотыми нитями вышивки, встали в ряд и грянули:

Баян надрывался. Хор пел. В соседнем ряду две немолодые женщины утирали слезы умиления. Лена дождалась конца песни, под немногочисленные, но горячие аплодисменты местной публики наклонилась к тетушке и тихонько зашептала ей на ухо:

– Стоило появиться «Бурановским бабушкам», и вот на тебе! В каждом обветшалом доме культуры теперь поют и о продюсере мечтают. Слушай, теть Галя, ну как так можно?

Тетушка укоризненно заулыбалась и покачала головой.

– Нашему Краснокомаринскому хору пенсионеров лет больше, чем тебе, – тихонько сказала она. – Ты, Ленуся, не меряй всех под одну гребенку. В советские времена тут целый оркестр играл. Клуб был. В девяностые все разграбили, конечно. Хоровой кружок кое-как отстояли. Активистки наши несколько лет письма писали во все инстанции.

Аплодисменты стихли, и баян затянул что-то такое заунывное, что шотландские волынщики удавились бы от зависти. Тетушка еще понизила голос:

– Вон слева Клава Малкина стоит, видишь?

– Самая крайняя?

– Да. У которой сарафан бисером вышит. Ты, смотри, к ней в гости не ходи и ничего у нее из рук не бери.

– Почему это? – трагическим шепотом спросила Лена.

– Глаз у нее дурной.

– Тетя Галя!

– Тс-с! Тише. Я за что купила, за то продаю, – сердито шикнула тетка. – Люди зря говорить не будут.

Лена хотела рассмеяться. Оглянулась по сторонам. Горстка людей в плохо отапливаемом здании бывшего ДК «Красный мебельщик». Пенсионерки в расшитых сарафанах на обшарпанной сцене. И песни… Такие песни, что летишь вместе с ними над всей этой землей, над поселком, над Краснокомаринской мебельной фабрикой, в очередной раз сменившей хозяина, над теми километрами, что проехала сегодня в этот райцентр в тряском автобусе мимо оживающих после зимы полей, и сердце проваливается куда-то к чертовой матери вместе с этими затуманенными сонными полями и лесами, тонущими в вечернем сумраке.

Девушка перевела взгляд на сцену. Клавдия Малкина – статная, темноглазая, почти молодая по сравнению с остальными участницами – взмахнула зажатым в руке платочком, скользнув по заезжей гостье взглядом.

«Что тут еще делать, если песен не петь? – вдруг подумала Лена, зябко передернув плечами. – Только пить! Надо сюда переехать. Днем выпила, вечером спела. Как раз для меня! А региональной журналистикой я уже сыта по горло. Да шли бы они лесом, эти удои, надои, свиноматки, пропавшие кошечки, разрывы труб, областные совещания и прочие прелести региональной жизни. Пить и петь! Вот наш девиз. Ну ее, эту редакцию, вместе с главредом и его грымзой! Мистер и миссис Дрянная Газетенка, тоже мне. Дорогие коллеги, до свидания. Это мой последний репортаж. Если б я так не хотела встретиться с тетей Галей, вам бы и его не видать»!

Концерт закончился, Лена вздохнула, натянула дежурную улыбку и прошла к сцене.

– Здравствуйте! Я корреспондент газеты «Пульс региона» Елена Белова, я вам звонила.

Интервью затянулось. Возбужденные после концерта, тронутые вниманием со стороны областных СМИ бабульки с удовольствием отвечали на вопросы, угощали, подливали чай и наперебой рассказывали о репертуаре, достижениях и проблемах, вгоняя руководительницу коллектива в предынфарктное состояние. Бедная тетка едва успевала сглаживать острые углы.

– Мы бы, девонька, областной конкурс выиграли, кабы нас горчаковские не засудили. И куда эта замминистра смотрела!

– Заместителю министра культуры Мерзляковой Изольде Матвеевне мы все очень благодарны за диплом и поздравительный адрес, – цинковым голосом подхватывала руководительница хорового кружка и хваталась за сердце.

– Знаешь, Леночка, а мы ведь украинскую народную песню выучили в поддержку украинцам! Вон у них что творится, телевизор включать страшно!

– В поддержку жителей Юго-Востока Украины, – с нажимом поправляла политически подкованная руководительница и украдкой прикладывала ладонь ко лбу.

– Нам бы вот только сцену подлатать, а то провалимся скоро к Василию в подсобку!

– Нам вместо двух бесплатных часов в неделю три выделили, чего возмущаетесь, – осаживала руководительница и нервно поглядывала на часы, – губернатор лично вопрос на контроль взял, мы все ему очень благодарны.

Лена улыбалась, диктофон работал, за окнами давно стемнело. Из клуба она выходила с песней «Ох дорога, ты дороженька в ночи» и пакетом ватрушек. У здания администрации корреспондент Белова распрощалась с певуньями и, похрустывая тонким ледком на лужах, зашагала к тетушкиному дому, с удовольствием вдыхая весенний воздух полной грудью.

– Елена, подожди!

Девушка вздрогнула и обернулась. Клава Малкина догнала ее на темной пустой улице.

– По пути нам. Я недалеко от Галиного дома живу, вместе пойдем. Тут у нас народ всякий ходит.

– Хорошо, Клавдия… э-э… Клавдия…

– Степановна я. Да это ладно… ты вот что… Боишься меня?

– Нет, – сказала Лена, шагая рядом. – А надо?

Она и правда не боялась. После журфака, КВНов, первых репортажей, рок-концертов, друзей до гроба и споров до хрипоты она вернулась домой, устроилась на работу и словно с размаха влетела в гигантский липкий холодец, увязнув в нем по самые уши. Лучше порча, колдуны и бабки с «нехорошим глазом», чем тупое прозябание в редакции «Пульса региона».

– Не надо! Не бойся, послушай меня, – скороговоркой заговорила Клавдия, схватила девушку под руку и поволокла вперед по улице. – Слушай хорошенько! Тебе про меня наговорили всякого, а я дурного никому не пожелаю, сама настрадалась. А ты… Ты такая же, как она. Не человек ты! Понятно? – В глазах Клавдии блеснули слезы, она жарко задышала и зашептала вдруг в самое ухо: – Я всегда вижу, когда Верка колобродит. Некогда рассказывать-то! Ох, нет времени, быстрые они. Держи вот! – Она что-то сунула в руку девушке. – Сохрани, своим отдай, а Верке и чужим не давай. Запомнила?

– Ка-каким своим?

– Тем, что за Веркой придут. Кто за ней придет – тот твой, а кто с ней будет, от того беги. Разные вы, понятно?

– Погодите, Клавдия Степанна, я ничего не поняла…

– Пора мне! – Женщина с силой оттолкнула девушку, опрометью бросилась в узкую боковую улочку и растаяла в тени домов.

И долгожданный страх пришел. Сердце выдало дробь. Лена судорожно вздохнула, сжала в руке маленький сверток и, не чуя под собой ног, помчалась к дому.