Марк Ньютон - Город холодных руин

– Отличная мысль. Мне совсем не нужно, чтобы это дело погубило все мои планы. Черт, мне надо еще город спасти.

– Вам надо спасти город?

Важнее слов были паузы.

– Нам, – быстро поправился Бринд. – Ты считаешь, что я должен выступить против Малума. Значит, если со мной что-нибудь случится, ты остаешься вместо меня. Следующим главнокомандующим имперской армией будешь ты. Я подготовлю все необходимые для этого документы, но что ты сам думаешь о такой перемене роли?

Вот дерьмо! Зачем он все это говорит сейчас – чтобы снова завоевать доверие лейтенанта? Мозг Бринда буквально закипал от паранойи.

– Сэр… Разумеется, сэр, – выдохнул Нелум. Некоторое время он, который никогда не лез за словом в карман, не знал, что сказать. – Я так польщен, это такая честь… Но вы ведь здесь, с нами, и вы по-прежнему старший офицер за пределами Виллджамура.

Вот и не забывай об этом.

– Спасибо за ваше время, лейтенант.

– Да конечно, на хрен все это. Мы просто возьмем у него деньги, а его самого прирежем, и дело с концом. – Малум усмехнулся. – Простые планы всегда самые эффективные.

Первым заржал Джей-Си, за ним остальные бандиты, числом десять. Звякнули кружки, и разговор стал тише, точно проникнувшись духом ночи.

Развалившись на стуле в углу трактира, Малум точил свой нож о промасленный оселок, пока остальные обменивались шутками при тусклом свете свечей. Их было десять, и все десять пойдут с ним и убьют командующего, если он не принесет денег. И если принесет – тоже.

Мариса наносила кулаками удар за ударом, то качнувшись назад, то подавшись вперед, чтобы избежать широкого замаха его руки, изгибая спину и взмахивая ногами, и все это не нарушая правильности поз. Затем она отошла, и следующий ученик приблизился к учителю – лысому и мускулистому человеку с выражением ледяного спокойствия на лице.

В большом, освещенном факелами и почти пустом зале с сосновыми полами и двумя печами десять учеников в малиновом облачении отрабатывали технику нападения, характерную для берджа, таинственного боевого искусства, основанного на борьбе аборигенов. Рекламные листовки обещали улучшение общей физической формы, а также уверенную самооборону и не обманули: того и другого хватало с избытком. Первые два уровня она прошла за двадцать дней, еще десять были впереди.

Среди учеников присутствовало всего двое румелей, включая ее. Остальные были людьми разного возраста. Всех их привело сюда желание научиться самообороне, продиктованное страхом перед надвигающейся войной. Или перед уличными бандами. В общем, она даже не знала наверняка, какие у них были причины здесь учиться, ведь во время занятий не разговаривал никто, кроме учителя. Да и его комментарии всегда отличались немногословием.

На третьем уровне ей предстояло начать упражнения с ножом.

Учитель достал короткий нож и вручил ей как лучшей ученице. Мариса была в восторге от такого признания и получила дополнительную награду в виде небольшой передышки, пока учитель повторял с двумя самыми слабыми учениками простейшие приемы.

Она сидела на полу, скрестив ноги, и вполглаза наблюдала за происходящим.

Что ж, хоть какая-то перемена в жизни. До сих пор все ее отличия были связаны исключительно с научной работой. Дома, в Виллджамуре, она специализировалась в антикварных артефактах и древней архитектуре, в последнее время занялась консервацией старинных зданий. В Виллирене она не могла найти применение своим знаниям и навыкам, так как этот город, к огромному ее разочарованию, давно избавился от старинной архитектуры, заменив ее бездушными, наспех слепленными уродами. Только Старый квартал да отчасти порт Ностальжи сохранили еще какое-то очарование.

Кроме того, она не смогла найти здесь работу – даже удивительно и совсем неожиданно для города, столь бесстыдно демонстрирующего свое богатство. Такого количества нищих, как здесь, она не видела никогда в жизни, а в каких ужасных условиях они жили! К счастью, она успела захватить из дому кое-какие сбережения, большую часть которых вложила в эти уроки. И кажется, не ошиблась. Ее тело стало удивительно гибким, как никогда раньше, чего совершенно нельзя было сказать о Джериде, который продолжал отращивать брюшко. А еще она почувствовала себя… сексуально привлекательной, впервые за долгие годы, и хотя наставлять своему мужу рога она, конечно же, не собиралась, все же это имело значение. Хотя бы потому, что она нравилась самой себе.

Учитель жестом подозвал ее, а когда она подошла, напал на нее с ножом. Сначала Мариса не знала, как себя вести, опасаясь настоящего оружия, которое было у нее в руках, но он выкрикивал ей команды, управляя ее движениями, говоря, когда вытянуть руку, когда, наоборот, прижать ее к себе, когда сделать шаг вперед, а когда назад.

– Не так! – то и дело слышала она.

Минут через десять ее ладонь привыкла к ощущению лежащей в ней рукоятки, вес ножа и то, какое сопротивление воздуха он вызывал при движении, тоже стали знакомыми. Учитель между атаками на нее становился с ней рядом и поправлял ей стойку. Их клинки сталкивались все более эффективно. Его непрерывные наставления улучшали ее технику, и, посмотрев еще, как он работает с другими, а затем снова заняв место перед ним, Мариса дала ему достойный отпор.

После занятия он улыбнулся ей. Раньше он никогда не улыбался.

– Мариса, – шепнул он, а потом размеренным и четким голосом продолжил: – Пусть этот клинок останется у тебя.

– Правда? – только и смогла выговорить она, запыхавшись после жесткой тренировки.

Он поклонился и протянул ей нож во второй раз:

– Ты его заслужила. Жаль только, что ты не пришла ко мне много лет назад, в молодости. Теперь бы ты сама уже стала мастером.

– Спасибо, учитель. – Мариса поклонилась ему и приняла нож.

Затем наставник тихо скрылся в своей комнате, за перегородкой из деревянных планок, где горели бумажные фонарики.

Мариса внимательно осмотрела нож, отметив про себя его прекрасную лаконичность, не имевшую отношения ни к одной известной ей эре. Простая сталь, лакированная деревянная рукоятка.

Впервые в жизни у Марисы появилось собственное оружие.

В тот вечер Джериду захотелось съесть бифштекс, и к черту диету. В конце концов, он в такой дали от дома, занимается расследованием преступлений, не имеющих, по-видимому, разгадки, сколько над ними ни бейся, так неужели он не имеет права провести спокойный вечерок с женой, по которой он к тому же начал в последнее время сильно скучать. За месяцы, прошедшие с тех пор, как он рисковал своей жизнью в Виллджамуре, его склонность к философствованию усилилась. Интересно, о чем он будет больше сожалеть на смертном одре – о времени, которое мог бы посвятить работе, или о днях, не проведенных рядом с Марисой? Хотя какая разница, если жалеть все равно придется…