Юрий Иванович - Призрачная погоня

Всё-таки роль умудрённого опытом и прожитыми годами старца мне не дано сыграть. Услыхав последнее уточнение, я не выдержал и фыркнул смехом. Уж слишком созвучные слова получились с песней «Остров невезения». Родители с дедом частенько смотрели этот фильм их молодости, ну и мне он запал в душу после десятикратного просмотра.

Кажется, мой смешок был воспринят неверно:

– Утверждать, что ты не зроак, тоже не следует!

– Понимаю, что подобное неуместно. – Я постарался улыбнуться так, как делал это дед Назар, глядя на наши детские забавы. – Песня просто у меня на родине есть похожая. В ней тоже утверждалось, что жители одного острова отличались гигантской добротой, а вот внешне…

– Ты уходишь от вопроса!

– Правда? Ладно… Скрывать мне нечего: я из очень, очень далёкой страны…

– Из Заозёрья? – уже чуть на меня не наступая, давила Айша-Ваташа.

– Так нечестно! – отступил я с возмущением на два шага. – Кто это про меня такое рассказал? Я совсем перестаю верить людям!

Хотя список этих людей у меня немедленно высветился перед глазами: Емлян, Мансана, Басма, Эмма и Феофан. Подозревать своих родственников или Ивана с Федей я не стал. И кто из списка конкретно наябедничал, скоро выясню при помощи Второго. Не скажу, что месть моя будет страшна, но некие выводы сделаю. Особенно если в утечке информации наш управляющий замешан.

– Хм! Неужели ты так скрываешь, откуда ты? – прищурилась моя собеседница.

– Нет, не скрываю. Но предпочитаю, когда об этом спрашивают у меня лично. Тем более когда беседую с соседкой.

Она знала, что я знаю, что она знает, кто она такая. Поэтому снисходительно улыбнулась и продолжила меня прессовать:

– Но если ты из Заозёрья, то должен знать, какие у нас с этой страной напряжённые, если не сказать очень плохие отношения.

«Ха! Откуда мне такое знать!» – воскликнул я мысленно, вслух стараясь съехать с темы:

– Много лет я не был на родине и почти не интересовался политикой. Занимался наукой, жил в глуши, слыл неплохим наставником и учителем. Горжусь, что некоторые ученики превзошли меня в отдельных дисциплинах…

– Например: в фехтовании?

– И такое случалось! – ответил я, поглаживая себя, словно сноб, по животу.

– А люди, которых ты был наставником, не появлялись здесь, в Рушатроне?

– О-о! Многие сюда устремлялись, многие…

– Многие? – поразилась Ваташа. – Хм! Это сколько? Надеюсь не больше пятерых? – Правильно расценив моё недоумение, она пояснила: – Будь их больше, я бы серьёзно опасалась за целостность Рушатрона и всей империи Моррейди.

– Однако! – воскликнул я, стараясь скрыть, что страшно заинтригован. – Что плохого могли учинить мои воспитанники? И кто именно?

Титулованная императорским величием собеседница отвечать не спешила. С минуту буравила меня взглядом, от которого я старался не ёжиться. И видимо, пыталась решить, как дальше вести диалог и насколько приоткрывать передо мной имеющуюся у неё информацию.

Потом всё-таки решилась на откровение, хотя я и так давно уверовал в её всезнание:

– Тебе знакомы представители рода Ивлаевых?

– Конечно! – Я сразу припомнил информацию о подругах, полученную у клерка в крепости Панталла. Там ещё косвенно утверждалось, что девчонки самозвано присвоили себе некие титулы, чуть ли не княжеские. Так что никак не повредит, если я им немножко подыграю: – Как раз последние годы я и проживал в роду князей Ивлаевых.

– И знаешь молодое поколение, которое отправилось несколько месяцев назад в Рушатрон?

– Ещё бы их не знать! Вначале отправился, а точнее говоря, сбежал из-под родительской опеки и после несчастной любви Борей Ивлаев…

– А что ты можешь сказать о нём как о человеке? – Дама опять шагнула ко мне.

– М-м?.. Если дать ему беспристрастную характеристику… – Я задумался, стараясь представить себя со стороны. Сильно хвастаться не хотелось, но и умалять свои заслуги как-то не с руки. Вот я и выбрал золотую середину: – То парень слишком романтическая, увлекающаяся натура. Ради приключений и торжества справедливости готов на любые крайности. Очень не любит кичиться своим титулом… Называется частенько просто бароном. Иногда – мастером или магистром механики или иных точных наук, в которых достиг немалого совершенства. Порой излишне самонадеян и поэтому в экстренных ситуациях действует как прущий напролом берсерк. В то же самое время умеет вовремя отступить и сманеврировать, применить хитрость и полезную рассудительность…

– Ты себе противоречишь, – оборвала меня императрица. – И понятно почему: ты пытаешься расхвалить своего воспитанника и тем самым поднять свою личную значимость!

– Ты спросила – я ответил, – не стал я скрывать обиду. – Могу просто молчать и ничего о своих воспитанниках не рассказывать. Чингачгук принимает обет молчания!

– Ладно тебе, это я от зависти ворчу, – с притворной, плохо разыгранной искренностью пошла первая дама империи на попятную. – В самом деле, всё, что я слышала об этом Борее, – лишь одно хорошее.

– Говори конкретнее! – оживился я, моментально забыв о только что прозвучавшем обете. – Мне тоже лестно будет послушать.

– Потом. Захочешь, я тебе целую папку дам почитать с собранной о нём информацией…

«Уже хочу! – кричал я мысленно. – Дайте две! – жутко было интересно глянуть, что обо мне собрали имперские службы безопасности. – А может, она эти папки с собой на кораблике привезла?»

– …но меня больше сейчас интересуют другие твои… воспитанницы. Что ты о них можешь сказать?

Память опять выдала полученную в Панталле информацию. Подруги-то у меня тоже героини. И если по глупости своей после подвигов умудрились влипнуть в неприятности, то следовало их оттуда в приоритетном порядке вытягивать. А значит, давать самые блестящие, беспримерные характеристики. Потому что в моём подсознании девчонки просто обязаны были влезть во что-то негативное, противозаконное и крайне неприемлемое морально в данной цивилизации. Например, уже только одна попытка стать самозваными княгинями грозит им смертной казнью. Уж это я и без нашего штатного адвоката знал.

Поэтому речь моя дальше полилась плавно, пафосно и с придыханием:

– Мария, Катя и Вера – это вообще уникальные девушки, ставшие примером всему своему поколению…

Дальше я говорил долго, хотя мог бы уложиться всего в несколько слов: святые, умные, добрые, справедливые, и проб на них ставить негде. В хорошем смысле слова «пробы».

И хоть моя слушательница смотрела на меня со скепсисом, в конце моего монолога кивнула и призналась:

– Как ни странно, но наша информация полностью совпадает с твоей…

– И на девушек тоже есть папки?

– О-о! Ещё и насколько толстые!