Алексей Калугин - Контроль

А теперь и остальные увидели Тома!

Том надавил на педали и, быстро набирая скорость, погнал прямо на двух бритоголовых. Те не растерялись, а тут же встали в боевые стойки, занеся биты для ударов.

Можно было не сомневаться в том, что они запросто вынесут Тома из седла.

Том и не сомневался.

Он представил, что под ним не велосипед, а мотоцикл. Настоящий, блестящий и рычащий «Харли-Дэвидсон». Сам он одет в черные кожаные брюки и куртку. А вместо головы у него – пылающий череп.

– Я проглочу ваши души! – заорал Том, размахивая над головой рукой, в которой, как он представил, была зажата цепь.

Узрев мчащегося на них Призрачного Гонщика, бритоголовые шарахнулись в разные стороны.

Они даже не задумались: откуда он вдруг появился?

Что за вопрос?

Ясен перец – из ада!

Том спрыгнул на асфальт, подхватил под мышку велосипед и вместе с ним запрыгнул на багажник белого «Мерседеса».

В следующую секунду он был уже по другую сторону баррикады.

Запрыгнув в седло, он крутанул педали и, не глядя по сторонам, погнал изо всех сил в сторону Бридж-стрит.

Краем глаза он все же примечал вокруг все те же признаки распада, что и везде.

Разбитые машины, выбитые стекла витрин, распахнутые настежь окна и двери, непонятные, бессмысленные граффити на стенах…

Занавески, никнущие, как приготовленные к сдаче знамена.

Дважды он видел людей. Сгорбленного старика, сидевшего на крыльце дома и безучастно пялившегося в землю, и женщину, висевшую в петле, привязанной к ветке вяза.

Том ехал так быстро, что к тому времени, когда смысл увиденного доходил до сознания, все уже оставалось позади. И разум говорил, что нет смысла возвращаться. То же самое происходило сейчас по всему городу.

На каждой улице.

В любом доме.

Миновав перекресток с Хай-стрит и Юнион-стрит, Том резко нажал на тормоз.

Паб «Три сквайра», где назначил ему встречу Ахав, располагался в самом начале Бридж-стрит.

Снаружи паб выглядел вполне благопристойно.

Двери, витрины, вывеска, корзины с цветами над входом – все было на месте.

Но после недавней встречи с бандой бритоголовых Том испытывал острый приступ паранойи.

Окна были затемнены так, что через них не было видно, что происходит внутри.

А происходить там могло все, что угодно.

Резня, оргия, шабаш…

Даже концерт Ланы Дель Рей…

Хотя нет, это уже, наверное, перебор.

Даже безумие должно иметь свои пределы…

Мэрилин Мэнсон – еще куда ни шло…

Улыбнувшись таким мыслям, Том почувствовал себя лучше.

Изнутри не доносилось ни звука.

Странное дело, с одной стороны, тишина успокаивала, с другой – настораживала. То есть как хочешь, так и понимай.

Том чуть приоткрыл застекленную дверь, на которой были нарисованы три весело улыбающиеся физиономии в высоких зеленых шляпах, и очень осторожно заглянул внутрь.

Это был небольшой, всего на семь столиков, паб, в котором в добрые времена собирались любители конских бегов. Стены в зале были кирпичные, выкрашенные на две трети снизу светло-серой краской, а на одну треть сверху – синей. По стенам были развешаны фотографии лошадей-рекордсменов в простых деревянных рамках и винтажные афиши скачек. По сторонам от вполне традиционной стойки висели два больших телемонитора. Чуть в стороне стояли выкрашенные бочки, на которых были разложены бюллетени с расписаниями забегов.

Круглые ретросветильники под потолком с плоскими жестяными рефлекторами были включены.

В пабе все было аккуратно прибрано и расставлено по своим местам.

Вот только за стойкой никого не было – непорядок!

За дальним столиком в одиночестве сидел Ахав.

Вернее, это был человек в сером костюме, таком же, как у Ахава. Скрываться же под серой маской мог кто угодно.

Том открыл дверь чуть пошире, вкатил велосипед в зал и поставил его у стены.

«Серый» сидел неподвижно. Чуть откинувшись назад, на спинку стула. Правая рука лежит на столе. Левая – на колене. Лица как такового нет. Немного воображения – и можно представить, что это манекен, специально посаженный за столик, чтобы создать видимость того, что зал не пустует. А когда посетителям мест будет не хватать, его унесут в подсобку.

Чтобы почувствовать себя уверенно, Том начал создавать себе образ. Придуманный герой выступит на первый план, а Том Шепард окажется в выгодной и во всех отношениях удобной роли наблюдателя.

Так.

Паб для любителей скачек.

Значит, кем он может быть?

Том медленно шел к столу, за которым сидел «серый», и мысленно перебирал варианты.

Заядлый любитель лошадиных бегов, заглянувший в паб, чтобы скоротать вечер в компании друзей по интересам?..

Не увлекательно.

Футбольный фанат, случайно зашедший не туда?..

Из этого много не вытянуть.

Он журналист!

Журналист из спортивного журнала, получивший задание написать о скачках.

Но в дороге с ним что-то случилось.

Сломалась машина…

Нет!

Он отстал от поезда, в котором ехал.

Отстал, потому что во время остановки вышел на перрон, чтобы глотнуть свежего воздуха.

А потом решил купить бутылку минералки.

Нет!

Бутылку рома!

Он же крутой журналюга!

Прожженный со всех сторон!

Такому без рома нельзя!

Без рома у него голова пухнет и перестает соображать.

Так.

Он дошлепал от станции до ближайшего города и зашел в спортивный паб, чтобы здесь написать свой репортаж.

А почему нет?

Какая разница, наблюдать за зрителями на ипподроме или в пабе?

Результаты забегов от этого не изменятся.

Итак, он крутой журналист.

У него на ногах старые, разношенные сандалии, не натирающие ноги. Широкие серые бриджи почти до середины щиколоток. Просторная гавайская рубаха. И красная кепка вроде жокейской, с очень длинным козырьком. В зубах у него длинный мундштук из слоновой кости, в который вставлена дымящаяся сигарета. На плече – черная кожаная сумка, в которой две упаковки бумажных носовых платков, новые носки, смена белья, ноутбук и початая бутылка рома. К бутылке он по дороге, разумеется, несколько раз как следует приложился.

Следуя к выбранному столику, он по пути приветственно махнул рукой бармену, протирающему стаканы за стойкой.

Когда имеешь дело с барменами, нужно делать вид, что ты в его заведении уже не в первый раз. Тогда не придется подолгу ждать, когда он наконец обратит на тебя внимание и нальет новую порцию выпивки.

Бармену лет сорок пять, у него жидкие светло-русые волосы с глубокой залысиной на лбу. Лицо круглое, чуть обрюзгшее, гладко выбритое. Одет в темно-синюю рубашку и черные джинсы.

Том плюхнулся на стул напротив «серого». Положил мундштук на угол стола, так чтобы сигарета не прожгла скатерть. Кинул сумку на свободный стул.