Стелла Геммел - Город

У него было десять человек, Леопардов же осталось лишь четверо. Но на узком мостике он не мог воспользоваться численным преимуществом – сражаться приходилось двое на двое, не больше. Опять же, «тысячники» были в полном доспехе и со щитами, а людей Рийса защищали лишь кожаные нагрудники.

Берлингер убил своего противника, но и сам тотчас пал от меча следующего телохранителя. Рийс, занятый новой схваткой, услышал плеск: тело Берла рухнуло в воду. Мрамор под ногами быстро делался скользким от крови…

Разделавшись с двоими телохранителями, Ночные Ястребы ни на пядь не продвинулись вперед. Воины Тысячи дрались как одержимые. Рийс едва успевал отбиваться от тяжеловооруженного бойца, рядом рубился Чевия. Противник Рийса зарычал и сделал выпад, метя в сердце. Рийс крутанулся – лезвие прошло по камзолу, вспарывая прочную кожу. Рийс прыгнул влево и нанес ответный удар. Меч не проник сквозь доспехи, отскочив от плеча, но телохранитель потерял равновесие и упал на колено. Рийс шарахнул его по голове щитом, сбрасывая в воду.

На него немедленно прыгнул последний оставшийся Леопард, и уже Ястребу пришлось податься назад и припасть на колено. Он пырнул врага снизу вверх, но меч угодил в край щита и сломался. Рийс потянулся назад, и в ладонь тотчас сунули новую рукоять. Но и тысячник зря времени не терял, его меч искал лицо Рийса. Размахиваться и наносить удар уже не было времени… Однако Леопард вдруг обмяк и повалился через перила. В глазнице у него торчал нож. Подняв тучу брызг, тело кануло в черную воду.

Рийс вскочил на ноги и помог Чевии разделаться с последним оставшимся врагом. Потом они бросились к дверям оперного театра.

Те были закрыты и заложены изнутри на засов.

Петалина стояла на коленях, подсовывая под голову горничной свернутую шаль. У той продолжала кровоточить рана, а это, как понимала Петалина, означало, что девушка еще жива. Куртизанка в отчаянии следила за сражением посредине зала. Марцелл и Раф, прижатые к стене, принимали неравный бой. Они сумели завладеть чьими-то мечами, но оба уже были ранены – в грудь, в руку, в плечо… Однако братья продолжали сражаться, давая отпор латникам. Их мечи сверкали со скоростью, казавшейся сверхъестественной. Уже четверо телохранителей распростерлись мертвыми на полу.

На глазах у Петалины Марцелл прыгнул вперед и поразил кого-то из солдат в узкую щель над нащечником шлема. Тот попятился, шатаясь, и рухнул всего в двух шагах от горничной и Петалины. Меч, выпавший из руки, скользнул по полу прямо к ней. Сперва она неуверенно посмотрела на него, потом решилась. Взялась за рукоять – и вскочила.

Меч был определенно тяжелей тех, с которыми она упражнялась в детстве. Тем не менее Петалина живо применилась к его весу и бросилась на ближайшего телохранителя, благо тот стоял к ней спиной. Она хотела поразить его в подмышку, но вес клинка лишил удар меткости – меч только громыхнул по броне. Мужчина зарычал и обернулся.

Марцелл, изо всех сил боровшийся за собственную жизнь, тем не менее заметил ее выходку и закричал:

– Нет!

Петалина попятилась от солдата, поскользнулась в крови на полу и упала, больно ушибив бедро. Собственная неуклюжесть разъярила ее. Усилием воли она заставила себя встать, и весьма вовремя: меч солдата просвистел мимо. Поняв, что тяжелый клинок требовал силы обеих рук, Петалина перехватила рукоять и вогнала меч противнику в пах. Острие на удивление легко вошло в тело, Петалина сразу выдернула его. Мужчина остановился, словно в стену уткнувшись, и упал на колени. Но потом, к ее ужасу… стал подниматься. По его набедренникам текла кровь, но он двигался вперед, на нее. Петалина отступала, размахивая мечом. В какой-то момент ей удалось зацепить его по шлему, да так, что дернулась голова. Солдат снова свалился, и она от души огрела его сзади по шее. Он больше не шевелился.

Задыхаясь, Петалина осмотрелась. Ее усилия не привели к перелому в сражении, Марцелл все так же отбивался один от целого десятка врагов.

– Хватит! – вдруг взревел он голосом неимоверной силы.

У Петалины зазвенело в голове. Но, кажется, он проник сквозь ушные затычки солдат. Те замерли кто где, правда не торопясь опускать окровавленные мечи.

– Твоя храбрость превыше всяких похвал, моя госпожа. – Марцелл смотрел через зал на свою куртизанку.

И хотя эти слова прозвучали совсем негромко, в сердце Петалины будто зазвонили торжественные колокола.

Потом он повернулся к телохранителям.

– Отпустите женщин! – сказал он им, указывая мечом на Петалину и раненую служанку, потом на дверь.

Яснее ясного, даже глухим.

Однако предводитель бунтовщиков лишь посмеялся:

– С чего бы это мне щадить твою шлюху, Марцелл?

– А с чего тебе убивать меня? Мы ведь плечом к плечу стояли в десятках сражений. Почему ты предаешь свой Город?

– Предатель здесь ты! – зарычал в ответ Маллет. – Убив тебя и эту тварь, которую вы называете императором, мы заключим мир с синими. Им эта война нужна не больше, чем нам!

– Вот, значит, как ты на вещи смотришь, Маллет? Сдайся и умри ради врага?

Но Маллет не слушал его. Он отдавал своим людям приказы, пользуясь языком жестов. Если Петалина что-нибудь понимала, жить им всем оставалось считаные мгновения.

Винцеры, израненные и окруженные, обменялись долгим взглядом. Не было сказано ни слова, но Петалина поняла: решение принято.

– Я всегда любил тебя, моя госпожа. – Марцелл поднял голову и посмотрел на нее.

В голосе не было сердечного жара, но слова высекли искры. Глаза Петалины наполнились слезами: прежде он никогда ей такого не говорил. Она попыталась улыбнуться в ответ, ибо знала: он сказал это в ожидании смерти.

– Я никогда не забуду тебя и всегда буду чтить… – продолжал он.

Потом братья опустили мечи, и в зале воцарилась какая-то неуверенная тишина. Петалина ощутила некий гул у основания черепа, заболела голова. Она тряхнула ею, пытаясь разогнать боль; то же проделал какой-то солдат. Но боль стремительно набирала силу… и где-то глубоко в животе зародилась свинцовая жуть. Головокружение и страх быстро завладели всем существом, ее затрясло. В висках забилась кровь, затуманивая взор. Показалось, что братья Винцер вдруг стали выше ростом, выделяясь среди стоявших рядом. Голова уже раскалывалась от боли, живот скрутило. Петалина зажмурилась, обхватила голову руками и закричала, пытаясь хоть как-то сбросить ужасное напряжение. Солдаты вокруг тоже роняли мечи и хватались за голову. Лишь Маллет поднял оружие и попытался атаковать Винцеров. Казалось, он силился пробиться сквозь незримую стену. Изо рта, глаз и ушей у него потекла кровь, но, даже распахнув в безмолвном крике рот, Маллет продолжал двигаться.