Лариса Петровичева - Охота на льва

– Я лекарник, – произнес Андрей охранцу, который счел его за зеваку и попытался отодвинуть за алую ленту ограждения. – Я лекарник, пропустите меня.

– Конечно, господин, – охранец был молод и невероятно перепуган. – Проходите, там уже первых достают.

Однако Андрей уже ничем не мог им помочь. То, что еще какой-то час назад было ребенком, теперь превратилось в сломанную куклу из плоти и крови. Андрей нервно сглотнул, пытаясь подавить вскрик, и накрыл маленькое тело зеленой тканью, поданной одним из охранцев. Затем он подошел к академитам и спросил:

– Ребята, как вы?

– Я нормально, – ответил плачущий лопоухий парнишка-южанин. Его смуглая кожа сейчас была серой от пыли и страха. – Дитар, ты что там?

– Ноги, – коротко ответил Дитар. – Ноги дрожат, встать не могу. Вы лекарник?

Андрей быстро осмотрел обоих. Академитам и правда невероятно повезло – они отделались царапинами и синяками.

– Сколько там было народу? – спросил Андрей.

К храму уже прибывали экипажи и фургоны столичных медицинских служб, и бело-голубые халаты замелькали среди толпы.

– Много, – сказал южанин. – Я бы сказал, сотни три…

Андрей крепко выматерился по-русски и направился к развалинам.

Живых там больше не было. Никого. Развалины храма разбирали до вечера и всякий раз, видя человека среди камней, надеялись, что он жив. Среди погибших в основном были женщины и дети, пришедшие в храм на первой неделе поста, чтобы традиционно освятить цветы у мощей мученика. Очень скоро Андрей почувствовал какое-то внутреннее отупение, которое позволяло ему отстраненно наблюдать и участвовать, – благодаря этому он мог оттаскивать камни, доставать мертвых, бесстрастно фиксировать смерть и не срываться в истерику. Потом ему стало совсем плохо – в легких словно возникла металлическая пластина, не позволявшая дышать, тогда Андрей отошел в сторону и обессиленно опустился на землю. Стоило ему остаться в относительном одиночестве, как окружающий мир, до того словно бы находившийся за защитной пленкой, тут же прорвался к Андрею – его захлестнуло звуками, красками, запахами. Он увидел новые детали на месте трагедии: темные пятна крови на камнях храма, закрытые зеленой тканью трупы и фрагменты тел, мятые почерневшие лепестки освященных цветов, обрывки одежды, игрушечный медоедик без лапы, рыдающие родные и близкие погибших – все это наконец-то догнало его, смяло и оглушило. Тогда Андрей закрыл лицо грязными ладонями и заплакал.

В столице был объявлен недельный траур по погибшим.

Горожане выглядели испуганными и недоумевающими. Пройдя через многолетнюю войну, они не понаслышке знали о том, что такое кровь и смерть, но не могли допустить даже мысли, что в мирное время может произойти подобное богохульное изуверство. Если раньше враг был известен в лицо, то теперь все замерли в ожидании незримой и неотвратимой беды, что могла нагрянуть в любую минуту.

– Я не знаю, как мне выразить мою скорбь.

Пришедшие на гражданскую панихиду по погибшим стояли, скорбно склонив головы. Погода в столице испортилась: низко нависли тучи, порой брызгало дождем, и усиливающийся ветер трепал черные флаги.

– Друзья мои, братья и сестры, – император, обращаясь с речью к народу, говорил вроде бы негромко, но в воцарившейся тишине его голос долетал до всех. – Скорбя и рыдая по погибшим, мы должны понимать, что этим не вернем наших близких. Я верю, что Заступник оказался к ним милостив, и сейчас все они пребывают в Его чертогах. В своей неизмеримой доброте и человеколюбии Он сможет унять и нашу боль, такую неуемную сейчас. Мы потеряли лучших людей, красу и будущее Аальхарна, и эту потерю ничто не восполнит.

В толпе кто-то всхлипывал. Шани тоже провел по щеке рукой в перчатке. Во влажном воздухе отчетливо ощущалась душная тяжесть идущей грозы.

– Расследование взрыва я беру под свой личный контроль, – продолжал император, – и перед лицом своего народа клянусь, что те, кто отнял у нас наших родных и близких, будут найдены и понесут самое суровое наказание.

По толпе прошла волна ропота. Жители столицы прекрасно знали, что император слов на ветер не бросает.

– Какие бы цели ни ставили убийцы, у них не получится самого главного. Они никогда не смогут внести раскол и смуту в наш народ. Это горе дает нам силу для того, чтобы сплотиться, как никогда прежде, и совместной волей, единой помощью и братской любовью победить любую беду…

Сидя на скамье в оранжерее, Несса думала о том, что убегала от одного несчастья, чтобы пережить другое. Когда она узнала о взрыве и бросилась к развалинам храма, то даже не ожидала, что ее там ждет.

А там были мертвые люди – и мертвые дети! – и Андрей, что смотрел прямо на нее и ничего не видел. Вместе с остальными лекарниками и охранцами Несса разбирала завал, и слезы текли по ее щекам, срываясь в кровавую пыль, а потом началось самое тяжелое – сортировка останков и опознание. Когда стоявший рядом с ней мужчина в военной форме вдруг взял с зеленой ткани кисть руки – единственное, что осталось от человека, – и каким-то неживым голосом промолвил: «Знаете… это моя жена. Это ее шрам на пальце», – то Несса упала в обморок.

Это моя родина, думала Несса, сидя в одиночестве среди пышных цветов оранжереи. Снаружи шел дождь и бормотал, ворочаясь и урча, далекий гром, а здесь было тихо и темно, и Нессе хотелось раствориться в этой темноте, перестать быть собой, перестать принадлежать миру, в котором человек с изуродованным сердцем и разумом приходит в храм и убивает детей и женщин. Да, это была ее родина – красивая яркая обертка с оторванной женской рукой внутри. Пожми руку мертвецу – тебе больше некуда податься.

«Не плачь, – шепнул ей внутренний голос. – Подумай лучше, зачем это сделано. Ты ведь жила на Земле, изучала историю и политику, ты же прекрасно понимаешь, что такие жертвы не приносятся просто так…»

– Кому это выгодно? – промолвила Несса вслух.

– Я тоже размышляю об этом, госпожа.

Несса вздрогнула и обернулась. Позади нее на дорожке стоял Артуро – в свете маленького фонаря его лицо было усталым и зловещим; словно маньяк утомился убивать жертв, но не может остановиться, подумала Несса и поразилась такому сравнению.

– Здравствуйте, Артуро, – сказала она. – Я не слышала, как вы подошли.

– Я хожу очень тихо, – кивнул Артуро. – Моя госпожа, его величество хотел бы вас видеть прямо сейчас. Насколько мне известно, речь пойдет об одном из ваших неявно высказанных желаний.

Несса пожала плечами. Вроде бы ни о чем таком в присутствии Шани она не говорила.

– Что ж, благодарю вас. Я скоро буду.

– Идемте, – произнес Артуро и приглашающе качнул фонарем. – Здесь уже темно, а вы без фонаря. Можете заблудиться или упасть.