Вера Чиркова - Искаженное эхо

Несмотря на то что всю последнюю пятицу в долине бушевали метели, пол храма, выложенный грубо тесанными плитами, как всегда, оставался сух и чист. Такова уж загадочная особенность старинного круга, всё постороннее: – снег, дождь, пыль и даже насекомые – не может преодолеть невидимой преграды. Да и звери никогда не прячутся от непогоды под его надежной крышей.

– Начинать? – просто для порядка спросила Бин и, получив утвердительный кивок, принялась зажигать от привезенных в жаровенке угольков пропитанные смолистым составом факелы и втыкать в отверстия, выбитые в колоннах.

Урса расставляла по краю алтаря бутылочки с зельями и свежей кровью, чаши, ритуальные статуэтки. Порядок их нахождения был давным-давно определен по рунам и многократно проверен опытным путем, а место для каждой вещицы предусмотрительно отмечено охрой.

Аркстрид достала из сумки первое зелье, усиливающее способность впитывать силу и входить в транс, и вылила в рот почти полфиала. Невольно передернула худенькими плечами: ох и горечь. Но это еще полбеды, хуже другое. После ритуала подручницы будут увозить ее отсюда замертво, и в большей мере это будет следствием принятого снадобья.

Незаметно вздохнув, ведущая сняла рукавицы – скоро ей будет жарко – и положила пальцы на край алтаря. Тонко кольнуло нежную кожу, отдалось странным теплом в позвоночнике. Аркстрид не боялась перебрать силы, хоть и шептались непосвященные про жуткие обгорелые кости, какие находят иногда на склоне. Да кому как не ей знать: наступит миг, и ее собственное тело засветится во внутреннем видении точно таким же ровным светом, как алтарь. И с того мига не возьмет больше силы ни малейшей капли.

Урса закончила с факелами и шагнула было к алтарю поставить возле ведущей жаровню – иногда и огонь может понадобиться – как вдруг ее что-то насторожило. Гарана замерла на полушаге, чутко вслушиваясь в доносящиеся извне звуки, и в этот момент тихо, предупреждающе зарычал вожак. Подручница нагнулась, неслышно опустила на пол жаровню и выскользнула наружу. Тем и хороши снежные собаки: не только сани и тележки могут таскать, а при необходимости превращаются в грозных бойцов.

– Кто? – одними губами спросила Аркстрид прижавшуюся к колонне Бин.

– Чьи-то сани, – коротко ответила подручница и сняла рукавицы.

Больше ничего ведущая спрашивать не стала, и так все ясно. Четвертый дом, где хозяйничала здоровущая, отчаянная Кинтамид, давно требовал передать им очередь на ритуал. Уверяя всех, будто у Аркстрид снова ничего не получится.

И хотя на словах они вроде бы были правы, все знали, на деле всё совершенно иначе. Слишком молодой и неопытной была Аркстрид в прошлый раз, шесть лет назад, встав короткой летней ночью у древнего алтаря. Да и знала про силу недостаточно, чтобы удержать в руках жар, хлынувший сумасшедшим горным потоком.

– Четверо, – шепнула скользнувшая внутрь Урса, – как подъедут, нападаем.

Ведущая и без этого пояснения была уверена, что ее подручницы без боя не сдадутся и не отступят, даже если Кинтамид предложит разойтись миром. После такого отступления ее авторитет ведущей и одновременно хозяйки упадет ниже некуда. И даже Сумарин, хозяйка самого слабого дома, станет задирать перед ними нос и диктовать свои условия в каждой, самой пустячной сделке. Вот еще быть бы настолько же уверенной в победе: подручницы у Кинтамид такие же крепкие и опытные воины, как их хозяйка. Да и ведущая у них хоть и слабее Аркстрид в управлении силой, зато с мечом или молотом управляется легко, как бывалый воин.

– Подъехали.

В коротком сообщении Бин проскользнула нотка презрения, отлично понятая хозяйкой. Кинтамид мало того что почти опоздала, так еще и не посчитала их достойными противницами, иначе остановила бы собак заранее и приказала своим спутницам подобраться к кругу незаметно, с четырех сторон.

– Ха! – коротко скомандовала Урса, и собаки, притаившиеся среди сугробов, призрачными тенями обрушились на врагов.

Рычание, крики, звон мечей о кованые шипастые ошейники вмиг прервали мирную тишину волшебной ночи, и подручницы Аркстрид, не дожидаясь, пока захватчицы перебьют собак, ринулись из храма. Урса на ходу выхватила дротики, Бин держала в руках заранее снятое со спины копьецо.

Аркстрид большими прыжками поспешила за ними, наполнившая ее сила сделала тело ловким, а походку странно упругой и легкой. Мелькнула на краю сознания мысль, что за эту мимолетную легкость придется после несколько дней расплачиваться жестокой болью, и пропала: в такую минуту не до забот о будущем.

Схватка, кипевшая на маленькой площадке, которой заканчивалась дорожка, была в самом разгаре, и Аркстрид с первого взгляда стало ясно, насколько безнадежно они проигрывают. Пока трое из прибывших женщин отбивались от собак, четвертая успела выпрячь собственных животных, и теперь три огромных, рычащих клубка катались посредине, разметав в стороны легкие сани. А противницы, разделившись поровну, схватились с ее подручницами, и хотя те даже не думали сдаваться, победа в неравном бою им не светила. Если даже им повезет остаться в живых, Кинтамид заберет воинов в свой дом как заслуженную награду. Впрочем, сани и собак заберет тоже, только саму Аркстрид не тронет: хозяйка дома входит в число неприкосновенных особ рода наравне со старейшими. Единственное, на что может расщедриться победительница – это подвезти ведущую поближе к ее дому, чтобы сполна насладиться чужим унижением, ведь встречать вернувшихся с ритуала выйдут все воины и старшие домочадцы.

Тяжелая палица, любимое оружие Кинтамид, опустилась на предплечье не успевшей увернуться Урсы, и та не смогла сдержать короткий стон. Перебитая рука обвисла безжизненной плетью.

Все тревоги и боль последних трудных лет, зло и обида на подлых захватчиц, оскорбленное их нападением самолюбие и страх за верных подручниц свились в груди Аркстрид в тугой болезненный комок, требующий немедленного выхода. А непознанная, глубинная часть сознания, напрямую связанная с силой круга, призывала поторопиться, иначе ведущая сама сгорит в этом яростном огне. Аркстрид даже не успела ни толком осознать происходящего с нею, ни продумать дальнейшие действия. Поддавшись необоримому напору охвативших ее чувств, девушка подняла руку и направила ее на Кинтамид, позволив всей своей жгучей ненависти выплеснуться в это самоуверенное, разрумянившееся от мороза и схватки лицо.

Дикий, душераздирающий вой вонзился в уши, пронзая мозг и заставляя цепенеть конечности, когда сорвавшаяся с пальцев Аркстрид ослепительная синеватая молния вонзилась в хозяйку одного из самых сильных домов клана. Объятая пламенем Кинтамид отлетела на несколько шагов и через несколько долгих, как вечность, мгновений превратилась в дымящуюся головешку.