Вера Чиркова - Искаженное эхо

– Вот. – Втора придвинула небольшую деревянную шкатулку с крупными серыми кристаллами.

– А Жар сказал, в подвале две бочки чистой заготовил, пошли кого-нибудь, – вспомнил землянин и, желая успокоить втору, объяснил подробнее: – Харрис, тут есть соль, и летом мы за ней поедем. Я, когда мир брал, по основным моментам с драконом договорился…

– И что он с тебя взял? – осторожно осведомилась ведущая, и все застыли, даже девчонка подросток, кинувшаяся было к дверце в подпол.

– Обещание… – поднял на нее серьезные глаза Сен, – остаться тут, не бросать вас… одни вы ошибок наделаете как пить дать. Кстати, мяса еще нажарить нужно, сегодня мы раз в десять больше народу перенесли, если в одной кухне не поместитесь, можно в других домах печи затопить. Я поем и тоже пойду помогать.

Он взглянул на посуровевших гаран и вдруг спросил то, о чем задумался только там, возле круга, когда увидел толпу не очень-то дружелюбных людей.

– Аркстрид, сколько у нас воинов?

– Два тула и два. – Ведущая смотрела с тревогой: всем известно, нельзя верить изгоям и отщепенцам из рыбачьих поселков, они никаких правил не признают, во всем стараются настоять на своем.

– Все наши воины будут считаться моей личной гвардией, одновременно войском и милицией, – решил Арсений. – И еще каждому придется взять на себя какую-нибудь область… деятельности. Например, Урса будет отвечать за права детей. Но всё это я напишу и объясню вам чуть позже, а сейчас объяви всем, чтобы не удивлялись, когда я это буду говорить рыбакам.

– А где они? – решилась спросить Харрис.

– Рыбаки? Попытались права качать, но я им объявил, кто не хочет меня слушать, пусть идет назад. Капитан на корабле может быть только один, а тут капитан – я. Иначе разведем такую анархию, что и до мордобоя может дойти.

– А я кто? – тихо пробормотала Аркстрид, но Арсений все равно услышал.

– Ты мой первый заместитель по магической части, – честно глядя в лицо ведущей, авторитетно заявил землянин, хотя на самом деле хотел сказать совершенно другое.

Так мало ли чего он хотел. Это только самонадеянные сопляки думают в первую очередь о собственных желаниях, а на него повесили целый народ… и не какой-нибудь дружненький и цивилизованный, вроде Люксембурга, а разобщенный и полудикий от нищеты. Да еще и сроки чудо с крыльями назначило самые сжатые, хотя поздно жалеть сейчас, когда процесс уже вовсю пошел.

– А Харрис будет замом по хозяйственной части, – с полминутки понаблюдав за задумчиво притихшей Аркстрид, продолжил раздавать кабинеты Арсений. – Парбин будет военачальником, все гвардейцы подчиняются ей. Гамират отвечает за тяжелую промышленность, Канкир за легкую. Заримад достается лесное и охотничье хозяйство… остальных по мере надобности буду назначать. Кстати, где соль?

Девчонка поспешила в подвал, все остальные примолкли, пытаясь понять, зачем нужны такие трудности? Вот жили они домами, и дальше нужно так жить, а зачем придумывать какие-то… перемены?!

– Сен, – влетел в кухню Хир, – там чужие пришли.

– Быстро они, – ехидно восхитился Арсений, – я думал, дольше рассуждать будут. Ну, пошли встречать новоселов, Парбин, не забудь про охрану, и за детьми тоже присматривайте.

Однако воины, привыкшие к дисциплине и не получившие от Аркстрид никаких иных распоряжений, уже и сами торопливо выскакивали на улицу, прихватив оружие.

Пришедшие рыбаки, сгрудившись, стояли возле самого ближайшего к тропе дома, не решаясь пройти дальше, и даже на первый взгляд было видно, что пришли далеко не все. Хорошо, если половина. Большинство из пришедших были женщины, дети и старики, меньше мужчин и подростков. И это сразу подняло Арсению настроение: уставших от холода и непосильного труда женщин проще подкупить здешним теплом и покоем. Осторожные мужчины, выпустившие в разведку своих женщин и детей, пока даже не догадываются, что тем самым подписали свою капитуляцию.

– Гараны! – подойдя ближе, громко объявил Арсений. – Вы сделали свой выбор в тот момент, когда вступили на тропу, ведущую к этим домам, теперь вы часть моего народа, и я вас поздравляю с правильным решением. Входите, не бойтесь, вас ждут удобные дома и горячий обед. Парбин, веди наших родичей, пусть занимают ближний к площади ряд домов.

Какая-то не по-здешнему рекламная речь получилось, уже сделав объявление, сообразил Арсений, словно он в магазине акцию «купи два по цене одного» проводит, да исправить уже нельзя, надо было заранее слова придумать.

– Идите за мной, – мягко позвала Парбин, успевшая получить повелительный взгляд Аркстрид и сообразить, что теперь и в самом деле наступают новые времена.

Никогда раньше не мог трутень стать хозяйкой дома, или это будет называться хозяин? Так ведь и другого мира не было, и дракон раньше был злобный и кровожадный, а теперь просто уставший… мужик с красными крыльями, бережно носивший на руках маленького заморыша.

– Парбин? – Одна из женщин, с выступающим животом и очень худыми руками, шагнула вперед. – Ты меня не узнаешь? Я Сирит, твоя бывшая подручница…

– Сирит?! – Парбин неверяще вглядывалась в женщину. – Но ведь тебя убили… десять лет назад. Я сама видела, как ты упала в поток!

– Туглы вытащили, а потом отдали морскому богу, а он подлечил и продал рыбакам.

– Но почему ты не пришла… ничего не сообщила… – Парбин уже почти уверилась, что эта изможденная женщина и вправду ее бывшая подручница, только понять не могла, почему та не вернулась домой раньше.

– Они никого не отпускали, там нас много таких… Рыбакам тоже нужны здоровые дети. – Горькая усмешка, скользнувшая по губам гараны, резанула Арсения по сердцу.

Вот она, оборотная сторона военного бремени, воины отдают жизни в бою, а тыл расплачивается за победу непосильным трудом и тяжкими лишениями. А иногда сломанными жизнями и детьми…

– Сирит отведите в наш дом, – кивнул свежеиспеченный правитель своему не менее свежеиспеченному генералу, – найдется место? Если что, детей временно потесним.

Он хотел еще сказать, что и трутней можно потеснить, хотя бы по двое поселить, но потом решил пока этого щепетильного вопроса не касаться. Нужно сначала хоть немного разобраться в жизни рыбаков и селян, а уже потом устраивать реформы.

Они шли мимо него, молодые и старые, женщины и мужчины, и выражения лиц у них тоже были разные. Как и взгляды. Настороженные и безразличные, усталые и нетерпеливые. И лишь на нескольких лицах Арсений заметил робкие проблески радостных улыбок, какими, по его мнению, должна была просто цвести эта толпа. Глядя на них, землянин всё яснее понимал: творить людям добро вовсе не такое уж легкое, а главное, благодарное дело.

Скорее, совсем неблагодарное, это и его прежний опыт напоминал. Чем больше стараешься для богатого клиента выполнять все его мельчайшие капризы, тем сумасброднее они становятся, а сам клиент, наоборот, все наглее и подозрительнее. Ему, нажившему свои миллионы на всяческих аферах, никак не верится, что его не разводят с особой изощренностью, вот только никак понять не может бедолага, в чем же тут подвох.