Юрий Иванович - Обладатель-сороковник

И как только она очутилась в пещере, тут же завопила по внутренней связи:

– Пасть! Оно раскрыло свою пасть! И все трубки конструкции стали зелёными! Вдобавок слышен гул, напоминающий трансформаторный.

Естественно, что такие новости взбудоражили почти всех. И вскоре уже в пещере оказались помимо Ивана почти все учёные, Хоч с Сестри-2, Нефёдова со своим Олегом, веддана и даже коллега Шереметьев, принесённый с помощью «скачка» своими женскими фантомами. Он находился здесь именно основным телом, так как его фантом остался в лаборатории следить за непрерывным процессом вместо главного целителя «Империи». Короче, полный консилиум собрался.

Смотрели, замеряли, щупали, спорили и кричали даже. Но больше ни разу обидное, данное раньше прозвище «жлобик-гробик» не упомянули. Отныне все употребляли новое, может, ещё более опасное и коварное: «Пасть».

Естественно, первым пощупать конструкцию голыми руками осмелился Загралов. Конечно, со стороны и ни в коем случае не усаживаясь в развёрнутую ловушку. Потому что ничего хорошего от такого явно хищного оскала из железа никто не ожидал. Предположения опять были высказаны разные, от развоплотителя на молекулы и электрического стула до кресла дантиста. Даже Маяковск в шутку заявил, что перед ними может быть уникальный депилятор:

– Уселся человек в него, раз! И на нём ни одного волоска! Только подрумяненная кожица дымится. Легко, без всяких мазей и жидких депиляторов… Да!.. И не смотрите на меня так, Игнат Ипатьевич, я человек военный, что пришло в голову, то и говорю.

– Военный, говоришь? – проворчал целитель, задумчиво разглядывая капитана-десантника. – Тогда голова у тебя дубовая и рисковать – твоя судьба. Давай усаживайся! Даём тебе звание самого первого, почётного испытателя!

– Легко! – И Олег шагнул к конструкции. Да только больше шага сделать не успел, ему ноги оплела своими Нефёдова. При этом вызверилась на Хоча:

– Зачем вы его провоцируете?! – хотя не видела, что Маяковск стоит спокойно на месте и только счастливо лыбится. Зато на вопрос всё в том же духе шутки ответил Романов:

– Никто его не провоцирует, потому что ему ничего не будет. Он же фантом.

– Ага! А если память потеряет?

– Как это?

– А вот так! Сами и усаживайтесь в эту Пасть!

– Не… я не могу… У меня мозги могут пострадать…

То есть поиздевались над военным и над мнительной Надеждой. Ну а сами продолжали решать и думать, как поступить дальше. И тут неожиданно Яков предложил:

– Давайте я усядусь. Если что, меня не так жалко, да и личные силы для защиты использую…

– Нет! – сразу и решительно запротестовал Загралов. – Ты и десятой части не представляешь коварства этого диковинного кресла. Я-то уж натерпелся, знаю. И если вдруг окажешься там внутри закрытый, тебя две твои ведьмы «скачком» оттуда не выдернут, их четыре надо как минимум. Да и крупней ты меня…

– Можно ведь сиденье опустить, – нашёлся колдун.

Попробовали на всякий случай, так как уже все и касались, и упирались, пытаясь подвигать трубки. Да только сиденье вниз ни на миллиметр не сдвинулось, срослось железо намертво.

Многочисленные приборы тоже никакой вразумительной подсказки не дали, лишь с уверенностью подтвердили, что никакой радиации нет и светящиеся трубки для человека безвредны.

Наверное, этот факт и отбросил последние сомнения, метущиеся в сознании Загралова. Он решился усесться на диковинную мебель ещё раз.

– Рискну! Не мог ведь Титан здесь сиживать с угрозой для своего здоровья!

– Ну так то Титан! – ещё попытался его остановить Хоч. – И неизвестно всё-таки, сиживал или нет?

– Вот сейчас и проверю!

– Ага… Только про нас всех не забывай!

Естественно, что усилия к мерам безопасности обладатель приложил немалые. Всех, кроме Якова с его ведьмами, отправил на поверхность. Там разделил свою Цепь, оставив большую часть на якоре, а при себе сохранив только одно Кольцо. И уже с ним да несомыми им Заришей и Еленой Сестри-2 опять вернулся в пещеру.

Там заставил всех убраться в удобную нишу, за углом пещеры и только после этого стал усаживаться в «кресло». Ни взрыва, ни вспышки. Пасть стала медленно закрываться. Причём создалось впечатление, что, окажись на месте стыка рука или нога, смыкание «челюстей» прекратится немедленно. Уж больно плавно в самом финале спуска створка двигалась вниз. Но как только всё сомкнулось, трансформаторный гул прекратился и…

От неожиданности Иван не удержался и заорал. Потому что торкнуло – так торкнуло! Но не болью ударило. И не током. И совсем не страх пронзил всё тело от пят до макушки и обратно. Причём несколько раз пронзил. А скорей всего, некое странное, непонятное удовольствие. Блаженство дикое, неподконтрольное разуму и совершенно необычное. Наверное, такое наслаждение испытывает тигр на охоте, когда рвёт шею оленю и начинает поглощать горячую и пенящуюся кровь. Или птенец орла, вывалившийся из гнезда для первого полёта. А может, это было сродни ощущению пчелы, которая впервые в жизни вонзила свой хоботок в цветочный нектар.

Смесь. Водопад. Бездна. Сияние и блеск. И сила.

Много силы. Силы, не просто влившейся в личный резервуар обладателя, а перед тем ещё основательно пронзившей его тело.

Так что крик оборвался сам по себе, и Загралов попытался разжать крепко сжатые, странно слипшиеся веки.

Первое, что Иван услышал ещё до открытия глаз, – это слова Якова:

– У тебя кровь из носа, в ушах и на глазах… – и тут же: – Тебе помочь встать?

– Нет, я сам… А разве… – говорить было трудно, горло болело. Пока расклеивал веки пальцами, заглянул туда . И от ликования просто замычал: – Мм!..

Это было принято за выражение боли, и теперь уже целый хор женских голосов присоединился в сочувствии и в попытках оказать немедленную помощь. Пришлось объяснять причину своего радостного мычания:

– Кольцо… их стало два! Словно вторая, малая Цепь!..

И, уже открыв глаза полностью, сообразил, почему ему предлагают помочь: верхняя челюсть Пасти оказалась высоко поднята. В то же время стало слышаться всё более и более громкое попискивание. Причём неприятное, словно предупреждающее. Получалось, что конструкция, отдав силы пассажиру и вежливо приоткрыв ему дверь для выхода, теперь ещё и подсказывает: «Пшёл вон!» Ну, может, и не так грубо, но доходчиво и настойчиво.

Встать и выйти наружу оказалось гораздо легче, чем восстановить осипший голос. Но не успел обладатель и на два шага отойти, как писк стал непрерывный и челюсти стали смыкаться. Пасть закрылась, всю её структуру внутри пронзила тоненькая зелёная ниточка, видимая только обладателям, и вновь послышалось слабенькое гудение трансформатора.