Юрий Иванович - Обладатель-сороковник

– Да не обращай внимания, будь морально выше этого…

– А чем это я их выше? Если меня оформляют туда вне всяких отборочных экзаменов, вопреки всем правилам и положениям? Да мне стыдно будет им в глаза посмотреть!

– Нашла чем терзаться. Да там большинство по такому отбору прошло, за денежки своих папочек и мамочек…

– А я вообще приёмный ребёнок, что обо мне подумают?! Только слово плохое услышу в свой адрес – со стыда умру!

Действительно, с её моральной травмой надо было проводить внушение осторожнее. В прошлой семье отчим чуть ли не насиловал девушку, изводя её за сопротивление и отказ голодом и даже побоями. К тому же подлец и в самом деле считался весьма зажиточным человеком, способным оплатить какую угодно прихоть. Досталось ему, конечно, по заслугам, но жертве от этого было не легче.

И сейчас она явственно опасалась совершенно иного общества, в котором хватало молодёжи с извращёнными понятиями о чести, добре и искренних отношениях. Столкнись она с такими, нервная система, и так ещё толком не подлеченная, может взорваться истерикой. Или наоборот, свергнуться в пропасть уныния и неизлечимой тоски. Но и это ещё не так пугало, ведь доброта и семейное тепло всё излечивают. Зато казалась самой страшной и опасной прочувствованная девушкой сила. Она ещё не умела себя хорошо и надолго защитить, но в экстренной ситуации могла вложить весь свой гнев в одно-единственное действие и даже убить человека. Хотя сама при этом упала бы в продолжительный обморок.

То есть взывать к тому, что она ведьма, наоборот, не стоило. Ну а пропагандировать терпение и всепрощенчество претило натуре самого Загралова. По здравом размышлении Эшель вообще не следовало отправлять в самое престижное учебное заведение Москвы, лучше было бы годик подождать и во всех отношениях её подготовить. А там и в росте она подтянется, на что особо указывал главный целитель.

Но терять год? В голове у Загралова это не укладывалось. И, глядя в глаза приёмной сестры, он высказал самые главные причины для немедленного начала учёбы:

– Понимаешь, малышка, ты у нас самая первая, самая умная и самая настойчивая. И для всех остальных именно такой и должна остаться. Именно ты подашь первый пример, именно ты останешься объектом для подражания, покажешь ту высоту, к которой станут стремиться все твои остальные сёстры. И ты должна доказать, в первую очередь самой себе, что ты достойна стать самой лучшей…

Сделал короткую паузу и продолжил:

– Мало того, ты неожиданно стала сосредоточием многих факторов и чаяний для всей нашей команды. Мы можем оставаться в тени культурной и политической жизни общества, а можем стать лидерами этой жизни. Можем своей харизмой достичь большего, чем мы сейчас достигаем с помощью фантомов, таюрти, колдунов и ведьм. Дорогу осилит идущий – это про тебя. Да и про нас всех. И первый твой шаг по этой дороге – это получение знаний. Именно с их помощью следует доказать, что ты сможешь быть самой лучшей как в науке, так и в умении управлять другими людьми. Поэтому в данный момент прошу тебя только об одном: соберись, возьми себя в руки и дай согласие на начало обучения. Вот увидишь, насколько дальше всё станет проще. Сама потом будешь со смехом вспоминать свои надуманные страхи и наивные переживания…

Эшель смахнула слезинку с краешка глаза и призналась:

– Ну да… мне страшно… И ещё страшно, что я сорвусь…

Это уже было почти согласие, оставалось только закончить разговор на мажорных нотах и убедить девушку в полной собственной безопасности:

– И как избавиться от страха? Проще не бывает! Надо только сразу заявить, что ты – потомственная ведьма и сумеешь наказать любого обидчика. Пусть это они тебя побаиваются.

– Разве так можно? – раскрыла она свои глаза в удивлении. – Зариша убеждала нас хранить эту тайну всегда и во всех случаях.

– Узнаю Авилову, которая жила в прошлом веке. Ещё бы про Средние века с инквизицией вспомнила… – Иван весело, от души рассмеялся. – Времена нынче не те, сейчас даже модно кричать на каждом лобном месте, что ты страшный колдун, умелый маг или пророк обалденный. Поэтому и тебе разрешаю рассказывать о себе страшные сказки и грозить порчей любому невежливому обормоту. Ну и такую мелочь не забывай: ты ещё обязательно подрастёшь! Не забыла ведь, что тебе дедушка Игнат говорил?

Малышка помнила. Но в тот момент, сразу после осмотра, слабо верила. Потому что с детства не любила сказки. Но вот в последние дни жизнь её поменялась настолько кардинально, что порой походила на реальную сказку. А значит, следовало набраться терпения и каждый вечер, ложась спать, прокручивать в памяти слова Хоча (как он и советовал): «Ты вырастешь за ближайшие два-три года на двадцать, а то и на все двадцать пять сантиметров!»

Так и не сказав о своём согласии вслух, но уже подразумевая его в последующих словах, Эшель попыталась разжалобить брата ещё в одном:

– Но ты не представляешь, как я буду скучать по этому дому, по всем вам, по этой своей комнате…

– Ещё как представляю! Поэтому разрешаю тебе приезжать сюда не только в выходные, но в любой день, когда тебе вздумается… Но! Только не в ущерб учёбе! И напоследок, так сказать, для гарантии и твоего спокойствия, – он подался вперёд и перешёл на заговорщицкий шёпот, – в первые дни постараюсь постоянно отправлять к тебе кого-нибудь в виде духа. Пусть присмотрят на первых порах и накажут самых оголтелых и наглых грубиянов. Уж подставить подножку или устроить ещё какую мелкую пакость наши сами будут рады. Ну а когда на «дежурстве» ведьмы окажутся, то тебе, наоборот, их сдерживать придётся от чрезмерного проказничества. Сильно запугивать активных хулиганов тоже не стоит, иначе без подруг и друзей останешься.

– Поняла… – кивнула сестричка. При этом очередные слезинки выпали из глаз. – Я постараюсь…

Кажется, она собиралась выплакаться, а взрослый брат для таких целей мало подходил. В данный момент Иван ощутил себя совсем не в своей тарелке, говорить умел, а вот прижать к себе малышку по-семейному и дать ей выплакаться не посмел. Зато быстро отыскал самый оптимальный выход из ситуации. Попросту позвал мать через её фантом, и та почти беззвучно проскользнула в комнату старшей дочери. Тут же прижала всхлипывающую мордашку к груди и принялась успокаивать:

– Ну что ты, моя хорошая! Что ты, моя красавица! Всё прекрасно, и не надо напрасно лить слезинки! – после чего шёпотом проворчала сыну: – Там ты отцу срочно нужен.

И обладатель поспешил прочь. Правда, в гостиной его и в самом деле ждал отец, восседающий за накрытым, причём весьма празднично, столом. Да не сам восседал, а с пятью остальными приёмными дочерьми, которые сидели притихшие и, поблескивая глазами, ждали, чем закончится строптивое поведение Эшель.