Татьяна Устименко - Сказки Круговерти. Право уйти

– И это называется «не бойся»! – испуганно пискнула Иленка.

– Ничего, к утру оклемаюсь, – поспешил успокоить ее Поводырь. – Рука, правда, еще дня два не будет слушаться… Но это ничего.

Послышался тихий плеск воды при свете восходящей луны, превратившейся в жидкое серебро. Шелестел под легкими порывами ветра тростник. Они вышли к берегу небольшого тихого озерца, притаившегося в окружении старых дубов.

– Все, стопорись… – хрипло скомандовал Поводырь, опускаясь на землю возле одного из деревьев. – Приехали… – он оперся спиной о шершавый ствол. Рука уже онемела до ключицы, и холод начинал расползаться по телу. Его ощутимо познабливало.

Эдан возился с Арьятой, стремясь устроить ее поудобнее, а заклинательница полезла в сумку за аптечкой. Спрятавшаяся там Фроська не преминула цапнуть хозяйку за палец, решив, что Иленка вздумала с ней поиграть. Девушка легонько щелкнула ее по уху, чтобы не мешалась. Кошка обиженно фыркнула.

– Костер не разжигать, – предупредил Шири. – Неизвестно, на кого вы можете наткнуться в поисках хвороста. А от меня сейчас толку, как от козла молока. Поэтому не разбредайтесь.

Юноша смерил Поводыря отчаянным взглядом.

– Не надо на меня так смотреть, мальчик, – фыркнул он.

– Он не может понять, почему ты не переживаешь за Арьяту, – устало произнесла Иленка, – и злится, в том числе на себя… – заклинательница, успевшая привыкнуть к тому, что Эдан думает «в полный голос», воспринимала это как фоновый шум, лишь изредка прислушиваясь и вылавливая конкретные обрывки.

– Я не злюсь! – вспылил паренек. – Я… и вообще, как ты смеешь меня «читать»?! – Эдан так и не смирился с тем, что кто-то имеет возможность безнаказанно подслушивать его мысли.

Девушка неопределенно пожала плечами: объяснять в очередной раз, что для нее слышать чужие мысли так же естественно, как дышать, она не стала.

– Я не переживаю, – снизошел до ответа Шири, – потому как сие есть занятие неблагодарное и полностью бесполезное. А нервные клетки, да будет тебе известно, не восстанавливаются. Daeni уже и так изрядно мне их попортила. А молока за вредность, я от нее ни разу не дождался. – Поводырь зажал между коленями флягу, отвинтил крышку здоровой рукой, и, сделав несколько глубоких глотков, продолжил: – Когда подобное произошло впервые – у меня случилась истерика; во второй раз я выругал ее и сказал, чтобы больше так не делала. В третий – пообещал отшлепать, если подобное повторится, и отшлепал бы, кабы в четвертый раз сам не лежал при смерти. Поэтому начинать переживать с пятого раза – не вижу смысла. Попробуй пульс, он наверняка уже прослушивается, – он вновь приложился к фляге.

– А сам не можешь? – окрысился Эдан. Его покоробило такое отношение Поводыря к случившемуся с Арьятой.

– Я сейчас даже пошевелиться не могу, уж простите, светлость вы наша, – беззлобно огрызнулся тот.

– Это из-за царапины на руке-то? – саркастически хмыкнул юноша, наблюдая, как Шири возится с флягой, будто вслепую тыкая крышкой по резьбе.

– Тихо вы! – шикнула на них Иленка. – Мало ли кто тут в потемках шатается! – она забрала у Поводыря баклажку, избавив его от мучений с крышкой.

Девушка наконец-то выудила из сумки флакон с перекисью, бинт и подсела к Поводырю Смерти. Тот неуклюже отстранился и едва не завалился на бок. Ему отнюдь не улыбалось к общему паршивому состоянию получить еще и приступ неконтролируемой сердечной боли. Иленка удивленно воззрилась на него.

– Дай сюда руку, – потребовала она. Шири отрицательно покачал головой. – Слушай, я же не операцию на мозге тебе собираюсь делать! – заклинательница решительно цапнула пострадавшую конечность Поводыря, и принялась смывать засохшую кровь. Перекись противно шипела и пенилась.

Шири сжал зубы, стараясь не заорать от пульсирующей боли. Сердце рваными толчками колотилось о ребра.

«…Рассказать ей все, – мелькнула в сознании Поводыря спасительная мысль. – Дурак! – тут же запротестовала другая. – Она же еще больше начнет переживать!»

Он должен спасти Иленку, а не загонять ее в могилу. Поэтому пришлось терпеть. Благо пытка длилась недолго.

– Может, все-таки нужно разложить огонь, – задумчиво сказал Эдан, устраивая Арьяту у себя на коленях и баюкая, словно маленького ребенка.

– Да, действительно… – поддержала юношу заклинательница, наблюдая, как Шири бьет крупная дрожь. – Может, тогда тебе стало бы легче.

– Не беспокойся, daeni, – чуть заплетающимся языком откликнулся Поводырь, чувствуя, как мир расплывается в невнятную кляксу. – Хуже, чем есть, уже не станет, а лучше не будет… Само пройдет к утру… – Голова склонилась на грудь, и он отключился.

Эдан с Иленкой переглянулись.

– Он назвал тебя «daeni», – многозначительно протянул паренек.

– И что? – фыркнула заклинательница. – Он сейчас не в себе, вот и морозит всякую чушь, – закончила она, с горечью понимая – ей куда радостней было бы услышать это обращение взаправду.

– Спи лучше, – добавила Иленка, – я покараулю, а то мало ли чего…

Сначала заклинательница действительно добросовестно таращилась в ночную тьму, наполненную шелестами, шорохами, плеском воды и сумбурными мыслями Эдана. А потом погрузилась в собственные думы, менее путаные, но не менее тревожные, чем у юноши. Что-то неуловимо изменилось в ней за последние недели. Взгляд скользнул по лицу Поводыря. Завтра все закончится, и каждый уйдет своей дорогой, повинуясь долгу. Иленка вздохнула. Окажись это «daeni» сказано чуть раньше – тогда оставалась бы какая-то надежда, а сейчас… Заклинательница тряхнула волосами. О чем она думает?

Фроська, видно, почувствовав, что с хозяйкой творится неладное, выбралась из сумки, куда спряталась во время нападения разбойников, и забралась девушке на колени. Иленка машинально потрепала ее за ушами. Кошка свернулась в клубочек и довольно мурлыкнула, приглашая заклинательницу продолжить. Девушка улыбнулась и приняла приглашение. Тонкие пальцы заклинательницы зарылись в пушистую шерстку, почесывая и нежа забавную зверюшку. Фроська жмурилась и урчала от удовольствия. Слушая это тихое ненавязчивое урчание, Иленка не заметила, как провалилась в сон…

Хельги спешил. Время неумолимо утекало сквозь пальцы, превращаясь в мертвый серый пепел. Каждая упущенная минута могла стоить жизни, но не ему, а Иленке. Телепорт выбросил мага в сотне метров от главных городских ворот Далеграда – обычная погрешность для подобных переходов. При отбытии из Харькового-града пришлось задержаться, пополняя опустошенный магический резерв. А уже под стенами пункта назначения Криэ пришлось долго колотить по тяжелым створкам, пока его услышали сонные недовольные стражники. И столько же пререкаться с ними, пока мага не согласились впустить. Ругань продолжилась уже внутри городских стен. Еще несколько драгоценных минут демонолог потратил на то, чтобы выяснить, где находится дом барона Тарницы, и полностью увериться в том, что в городскую стражу набирают людей, страдающих топографическим кретинизмом. Их устные разъяснения были путаными и противоречивыми, а мысли стражников оказались настолько мутными и кашеобразными, что телепату не сразу удалось выудить из них местонахождение нужного дома.