Павел Мамонтов - Разведчик

– Эй, погоди, – сказала Аглая, – мы что, здесь так и будем сидеть?

– Да, – ответила Лика. – Надеюсь, долго сидеть не придется. Гарнизон рядом, скоро этих уродов на фарш пустят. Если хочешь, можешь лечь, – она показала пистолетом на лежанку.

– А как же наши там, что с ними будет? Им надо помочь.

Аглая, наконец, собралась и решила что-то предпринять. Она встала и пошла к двери.

– Стой где стоишь, – резко одернула ее Лика.

Аглая смешалась под взглядом подруги, но она была смелой и решительной, и смогла взять себя в руки.

– Ты мне не мать и не отец! – крикнула она. – Ты не смеешь мне указывать!

– Не кричи! – прошипела Лика и злобно глянула на Аглаю. Её ладонь сжала рукоять пистолета, но певица успокоилась. Она сделала шаг и обняла подругу, та была на полголовы ниже, её лоб упирался в щёку певицы.

Рука с пистолетом легла на затылок, прижала распущенные волосы.

– Прости, – зашептала Лика. – Да, я не могу тебе указывать. Но и за дверь не выпущу. Ты ничего не сможешь сделать, только помешаешь. Скоро придёт помощь, тогда мы что-нибудь придумаем. Поможем освободить наших, а пока сиди тихо. Хорошо?

Аглая замолчала, она понимала, что подруга права, но сидеть здесь, когда там…

– А наш режиссер, он что, умер? – вместо ответа спросила она.

Лика только крепче обняла её. Аглая изо всех сил старалась не заплакать, но не сдержалась и заревела.

Так они и стояли вдвоём, поддерживая друг друга, пока Лика не вскинула голову.

– Тихо, – сказала она. – Слышишь, кто-то идёт?

Аглая зажала рот рукой, а Лика бросилась к выключателю.

Виктор Ахромеев

Стреляли где-то в Центре, скорее всего, за Кинотеатром [11]. Можно было, выйдя из дома, пройти по переулкам до стены гарнизона. И оттуда налево, прямо в Центр. А можно перейти Западную улицу и через дворы пробираться сразу к Кинотеатру, где шёл бой. Я выбрал второе. В Центр лучше не соваться, там гарнизон находится – небось уже разбираются, да и пальнуть могут, по мне же, – в темноте особо не разберёшься, кто свой, кто чужой. А вот за Западной улицей начинаются Рабочий переулок, Липовый переулок и другие. Небольшие узкие улочки из двух– и трёхэтажных домов тянутся почти до Северных ворот и вплотную примыкают к площади Кинотеатра. В них много дворов, закоулков и тёмных мест. То, что мне сейчас надо.

Включив ночное зрение, я беззвучно бежал между домами по уличному мусору, перепрыгивал через заборы, обходил тупики. Ни в одном окне не горел свет. Мирные жители попрятались по домам, не то что на улицу выйти, к окну боялись подойти. Даже собаки в будках молчали. В безоблачном черном небе одиноко сиял месяц, мерцали звёзды. Сегодня должен был состояться Проход с Внешней Земли, после него в небе еще неделю разлито красивое сияние. Надеюсь, я на него ещё посмотрю.

Стрельба слышалась совсем близко. Я пробрался в пустой двор рядом с площадью Кинотеатра и сразу заметил три тени за невысоким, но крепким забором, со стороны переулка, а в самом переулке грохотал пулемёт. Я обошёл двор, рядом с которым сидели враги, и увидел такую картину.

На противоположной стороне переулка, метрах в пяти от меня, переминались с ноги на ногу восемь неприятелей в мышастой форме – такой же, как у тех липовых милицейских, с которыми я столкнулся.

Семь человек топтались вдоль стены, вооружённые автоматами, а восьмой, лёжа на животе, долбил из пулемёта Калашникова по Кинотеатру, при этом сам находился в мёртвой зоне обстрела.

Внутри у меня всё закипело. Кинотеатр – это не место, в котором показывали фильмы с Внешней Земли. Для меня это одно из самых дорогих мест в Городе.

Я за Кинотеатр зубами рвать готов. Это память детства! С ним связано столько воспоминаний! Однажды с Внешней Земли привезли фильм «Ликвидатор». Отцу дали билеты на лучшие места, как выдающемуся разведчику, и он повел нас с сестрой в кино.

Вот это был фильм! Мозг напрочь вышибал! Потом вся малышня Города играла – кто Ликвидатор из жидкого металла, а кто Ликвидатор защитник, да и взрослые от них не отставали.

А теперь какая-то мразь стреляет в него из пулемёта! Вы за это ответите, ублюдки! Но не будем торопиться: успевает тот, кто не спешит.

Я заглянул в разбитое окно дома, за углом которого притаился. Внутри никого живых не было – только мертвые жильцы, то ли убитые теми, кто сейчас находился в переулке, то ли огнём с площади (крыша у домика была пробита в нескольких местах), но это неважно. Главное, что там никто прятаться не будет, потому что по дому можно вести огонь с крыши Кинотеатра.

Когда я вернулся во двор, трое за забором остались на том же месте. Присев, они выстроились вдоль штакетника, облокотившись на него, и «держали» свой сектор обстрела.

Это хорошо. Нож тихо выскользнул из ножен. Небольшой камешек упал за спиной замыкающего налётчика. Тот обернулся как раз тогда, когда я прыгнул. Обернувшийся прямо в полёте получил от меня ребром ладони по шее, обмяк, но остался в прежней позе. Второму нож вошёл точно между шейными позвонками, умер он мгновенно, и только звякнул его автомат, упавший на землю.

Последний враг повернулся, как раз когда я приземлился на спружинившие ноги. Оружие он держал двумя руками. Зря.

Рывок вперёд, пальцами левой руки я заблокировал спусковой крючок его автомата, а ножом ударил в висок.

Мёртвый боец медленно навалился на забор, как и тело его приятеля секундой ранее, а я прыгнул обратно во двор.

Вся связка – секунды четыре. Для тех кто увидит со стороны, покажется, что трое бойцов облокотились на изгородь в ожидании приказа. Теперь пора заняться стрелками на другой стороне переулка.

Я полз, скрываясь за забором, пока не оказался точно напротив пулемётчика, тот был в кирасе, но это ему не помогло. Я вогнал пулю точно под мышку и сразу дал длинную очередь по стоящим у стены автоматчикам. Прицел я взял на уровне ног и паха, отстреляв десять патронов, тут же перекувырнулся назад и оценить ущерб не успел. Пули автоматчиков перебили штакетины и впились в стену в том месте, где я только что находился. Ещё кувырок, в спину впивается что-то твёрдое, и я занимаю позицию для стрельбы с колена. На ногах осталось пять автоматчиков, причём один был ранен, но стоял, опёршись о стену, и пытался зажать кровоточащую рану на ноге. Остальные с воем катались по тротуару.

Приподнявшись на колене, я отстреливаю последние пять патронов в обойме. Первая очередь, в три патрона, разносит голову раненому. Вторая попадает в бойца, который решил перебежать на мою сторону переулка.

Я перекатываюсь за угол дома. Пули без толку крошат стену и свистят над головой. Один умник разрядил полрожка по своим мёртвым друзьям у забора.

Оставшиеся трое бойцов упали на тротуар и перестали стрелять, как и двое раненных первой очередью.